Взгляд на современных литераторов с закрытыми глазами.
Этот отклик был написан ещё в начале января 2023 года, после того, как прочитал интервью, напечатанное в конце прошлого года в газете «Комсомолец Брянска» о состоянии литературы в Брянском крае... Но так как номер «КБ» № 31-32 (828-829), 30 декабря 2022 г. появился на сайте с большим опозданием, я не стал его размещать даже на портале PROSA. RU и на других своих страницах. Теперь они там размещены...
Не думаю, что поводом для подведения какого-то итога послужил один из моих комментариев на форуме данного издания. Возразить, однако, приходится...
Почему же Евгений Васильевич Потупов отказывает в художественности историческим романам Константина Сычёва одному из видных писателей Брянщины? Не поэтому ли, что его упорно замалчивают... хотя отклики в интернете и в других изданиях, по словам автора, появлялись.
Данная Владимиром Панихиным беседа с известным журналистом и литератором Евгением Потуповым, в «КБ» №31-32 2022 можно считать поверхностной. И вот по каким признакам, во-первых, литературные события, которых в области произошло немало, затронуты не были. Да и само название «Вспомнить всё...» должно было бы охватывать масштаб беседы, но оно лишь выхватывало из памяти далёкое прошлое и вместе с ним известный одноимённый американский фильм – «Вспомнить всё...». Во-вторых, что и кого вспомнить? Такой посыл вызывал лёгкую улыбку, и даже недоумение. И какой и чьей деятельности подводился итог, тоже непонятно. Прошлые события это уже история, они известны. И охотно вспоминались и, так сказать, «обсасывались». А то, что происходит сегодня в писательском сообществе обходилось стороной. Е.В. делал упор на свою книгу, которая вот-вот должна увидеть свет. Для него это главное событие. Но тогда заглавие не было названо. В последнем номере «КБ» оно прозвучало –– «Могу ли забыть...» Надеюсь, книга интересная, поскольку воспоминания известных людей всегда вызывают любопытство. Сам веду дневники с 1972 года, когда уволился из армии.
Диалог между редактором «КБ» и экс-редактором «БУГ» Евгения Васильевича строился на пока ещё неизданной его книги, название которой не прозвучало. О ней же и была закончена беседа.
Всё то, что прозвучало, мягко говоря, сказано поверхностно. "КБ" и её редактор, да и постоянный гость, который голословно отвечал на отдельные вопросы, они как раз касались определения художественности исторической прозы не только К.В. Сычёва. Приходится ответить своей репликой Евгению Васильевичу, который как раз вместе с редактором Панихиным поддерживали несколько пренебрежительный тон о тех, которые стали объектом совершенно не объективной, а субъективной критики.
На один из первых вопросов беседы Е.В. отвечал: «Володя Владыкин появился на Брянщине где-то в начале 90-х годов». Но уж нет, уважаемый Е.В., конечно, достоверно, этого не мог знать. Отвечаю. Впервые появился (переводом из Ельца) на Брянщине ещё в 1971 году, а в середине ноября 1972-го ушёл на дембель. Несколько месяцев в Б. жил в 1976 году.
Окончательно сюда переехал в начале 1987-го. В том же году в «Брянском комсомольце» появились мои две небольшие публикации. В полном виде одна размещена на «Прозе ру» «Как выйти из тупика тёщи». С весны того же года по совету Н.И. Поснова посещал областное литобъединение. Сначала его вёл А. Шкроб, после него – А. Шелгунов.
С 25 января 1987 года началась история моего брянского дневника, который вошёл в пятый том (1987-1994) под названием «Всё будет так, как надо». Издан (как и остальные) исключительно для себя, пока по одному экз.
Н.И. Поснов в сборник молодёжной прозы в тот же год включил повесть «С единственной навек» (тогда она наз. «Не спасён никем»). Однако издание не состоялось, так как, по словам Н.И., не хватало двух авторов. Сколько он включал, не имею понятия. Н.И. также рецензировал мою одну из первых повестей, причём не шаблонно, как было принято тогда на отлучение от литературы. Но и не ту, которую, включал в сборник. Однако издание не состоялось, видимо, по цензурным соображениям или из-за не выделенных средств. Пояснение Н.И. звучало так: «Пусть твоя «Воровка» будет пока ученической». Хотя в 1980 году она резецировалась в ростовском СП писателем Борисом Васильевичем Изюмским, автором исторических повестей и романов «Алые погоны», «Небо остается» и др. По первому –– в 70-х под тем же названием был снят сериал о воспитанниках суворовского училища.
Борис Васильевич тогда мне посоветовал взяться за переработку рукописи, и чтобы потом с ней приехал к нему. Однако пока шла работа, в 1984 году, к сожалению, его не стало.
Поснов же в конце 90-х мне советовал: «Издай первую книгу, и мы тебя примем в СП». Но издать мне первую удалось только в 2000-ом году о судьбе матери-одиночке «Лилина месть». Жаль, не сумел показать профессиональному критику, хоть тому же Ю.П. Иванову. Хотя сегодня критики просто так не рецензируют. К примеру, Ю.П. Соловьёв в 2003 году просил за написание отзыва о романе «Пущенные по миру» 5000 рублей. Однако в 1991 году от местного СП его достаточно профессионально рецензировал А.Н. Саввин.
Что же касается романов Сычёва, Е.В. отвечал хозяину газеты чисто субъективно, мне даже показалось, лишь бы ответить, и прозвучал он, как-то даже голословно: «Упрёки Владимира Аполлоновича в том, что я не знаю брянскую романистику, безосновательны. Читал я, конечно, и Сычёва с Юрченко. Что тут сказать? Наши с Владькиным вкусы не совпадают. Считаю, что это не только никакие не романы – это и к художественной прозе имеют очень и очень отдалённое отношение. Решил недавно полистать творение Николая Юрченко «Партизаны Почепщины». Это, конечно, не только не художественная проза. Не могу назвать её и документальной».
Опять-таки, повторяю, о романах Сычёва развёрнутый и аргументированный ответ не прозвучал, но надо полагать, был бы тот же, что и о книге Юрченко. Разве может Е.В. опуститься до Сычёва –- провинциального литератора, коли у Е.В. в друзьях столичные писатели, а ведь Сычёв профессиональный историк. Уверен, Е.В. и после этих заметок не возьмётся за него...
Ведь Сычёв досконально не один год изучал все летописи, какие есть: в том числе Ипатьевскую, Лаврентьевскую, Несторовскую, а также «Повесть временных лет» и др. А теперь коснёмся исторических томов К.В. Сычёва. Первый – «Князь Роман Брянский», второй – «Василий Храбрый», третий – «Дмитрий Красивый», четвёртый – «Роман Молодой», который печатается в «Новом Литераторе». Сказать, что романы отражают только исключительно историю Брянского княжества, нельзя. География историко-художественного повествование Сычёва берёт начало с первой половины XIII столетия и до второй половины XIV-го. На страницах романов не просто упоминаются множество князей, они вплетены в ткань художественного повествования и создают масштабный взгляд на историю Отечества под названием Русь, отражавшего татарское иго на протяжении нескольких веков. Тема очень трудная. В романах вполне убедительно и художественно говорится не только о быте, культуре тех эпох, но и об усобицах, борьбе с внешними врагами.
Евгений Васильевич почему-то не доказывает, почему историческая проза Сычёва нехудожественная. А тогда, какая? Просто сказано –– нехудожественная. Чтобы это доказать, необходимо провести не просто литературоведческое исследование на предмет художественности, с привидением примеров художественного и психологического повествования, но и на предмет вымысла и на предмет исторической подлинности в соответствии с летописными фактами...
Сам автор о своём заключительном замысле из серии «Судьба Брянского княжества» пишет: «Четвёртый исторический роман из серии «Судьба Брянского княжества» повествует о событиях из истории Средневековой Руси, связанных с жизнью и деятельностью князя Романа Михайловича Молодого (1330–1401), его управлением Брянским княжеством (1357–1363), службой великим московским князьям (1363–1392) и великому литовскому князю Витовту (1392–1401). Брянское княжество в это время приходит в упадок и со смертью Романа Молодого прекращает свое существование, войдя в состав Великого княжества Литовского, как отдалённая пограничная провинция. По-новому, сквозь призму фактов, исторических документов и исследований учёных-историков, автор описывает важнейшие битвы, в том числе под Шишевским лесом (1365), принесшую первую победу русским воинам над большим татарским войском, умышленно «забытую» апологетами московских князей, не желавших славить победителя – великого рязанского князя Олега Ивановича. Я отказался от традиционного восхваления курса великих московских князей и рассматриваю события с учётом общечеловеческих ценностей».
А теперь отвечу на то, что относится к книге Н.Т. Юрченко «Почепские Партизаны», уже прозвучавшую здесь. В комментарии я называл её «историческим повествованием, но не романом. Если в книге автор приводит подлинные документы и фамилии партизан, то почему же Е.В. не мог назвать её даже полноценно документальной? Над ней он работал, собирал материалы не один год, не пять лет, а все пятнадцать, если не больше. Легко судить, когда нет человека.
Жаль, автор ушёл из жизни почти три года назад, он бы сам мог ответить, если бы был жив. Первое издание его сочинения состоялось в 2000 году под названием «Память живущих» с определением жанра как «документально-историческое повествование». Вышла она в клинцовском издательстве с картой Брянского края под псевдонимом Н. Снегирёв-Гараев. В послесловии к первому изданию автор писал: «Рукопись книги была написана около пятнадцати лет назад. Здесь, на скромные сбережения автора, издаётся лишь меньшая её часть, дабы исполнить обещание, данное некогда тем, от кого почерпнуты материалы для книги. Ныне многих из них уже нет, но в сердце до сих пор сидит заноза...».
Конечно, писал он не совсем художественные вещи, есть у него и автобиографические повествования исповедального характера. К примеру, книга «Тайна во мне» (сокровенное о вечном, сборник) издана с посвящением сыновьям под псевдонимом Христиан Юрнитич. Её вполне можно отнести к жанру этнографической и художественной прозы. Сам Юрченко определил её как «исповедальная повесть». А можно ли называть исследование как исповедь? Вполне. Ведь есть же жанр художественной публицистики. И он давно признан. В ней автор приводит выписки из своего дневника, рассказал о своих истоках, о быте и обычаях предвоенной и послевоенной деревни, подробно поведал о том, как он пытался в молодые годы уйти от Бога. Но всё равно пришёл к нему, чему посвящено несколько книг. Одна так и называется «Жизнь нам дарует Творец», вторая – «Люди и судьбы». Хотя попутно замечу, это название больше подходит рубрике для серии на подобную тему. Эти книги обращены к Библейским сюжетам, и о том, как Святое Писание преломилось в судьбе самого автора. Тон повествования этих и других книг аналитико-исповедальный, причём несколько публицистический. Под тем же псевдонимом издана книга «Ветры грядущего». Ей предпослан подзаголовок (Как подставили Чарльза Дарвина). А книга на трёхсот страницах «Русская Илиада» (Русь как она есть) с подзаголовком «Беседы с внуком» посвящена истории нашей страны. Автор ведёт беседы об истории Руси с древних времён вполне со знанием предмета повествования.
В книге на внутренней стороне твёрдой обложки приведена карта «Киевская Русь X-XII веков». Карта-схема. Восьмая книга «В колесе бытия» наполнена лирико-автобиографическими рассказами, миниатюрами о живой природе, историко-библиографическое эссе «Бытие в Слове». Оно также рассказывает об истории России и раннем периоде отечественной литературы.
Разве эти книги могут умолять автора, что он просто писал свои «литературные впечатления». Николай Тихонович, как последователь нравственных ценностей и общечеловеческих проблем, не стал посещать посиделки в местной писательской организации из-за того, что столкнулся с мелкотемьем в подходе к отражению как личной, так и общественной жизни.
Юрченко я отмечал, не только как ценного литератора, но и как хорошего человека и писателя не потому, что он активно принимал участие в издании «Нового Литератора», ведь, по мере возможности, это делали и другие авторы, в том числе и Е.В. Просто его книги содержательные, умные. И причём тут пожертвования Н.Т. Юрченко. Он был человеком внимательным, заботливым с душой писателя, порядочным, нравственным, совестливым.
Таким же является и Виктор Николаевич Лесков, кстати, в черновом варианте давно закончил свой роман «Последний круг». Сейчас он занят его отделкой. На мой взгляд, книга объёмная, художественная, с самобытным языком и стилем. Судя по первым откликам, вызывает читательский интерес. Некоторые читатели спрашивают, почему автор печатает роман по одной-две главы? Приходится отвечать, что писатель занят не только работой со словом, но и фермерским сельским хозяйством. Надеемся, что в этом году книга увидит свет.
Не могло не удивить и то, что Валерию Даниловну Захарову Евгений Васильевич обошёл полным молчанием. А ведь он мне сам говорил о ней, как о высоконравственном человеке. От себя прибавлю, с активной гражданской позицией, причём она высококвалифицированный литературовед и один из лучших в России толстоведов. Но её почему-то, впрочем, за её стремление сохранности исторической подлинности толстовской усадьбы и правду, наши чиновники от культуры (страшно подумать) Захарову авторитетнейшего толстоведа предательски игнорируют, а то и шельмуют. И выдвигают подставную Нифагину для достижения своих целей...
Что же касается названного Е.В. Игоря Непомнящего, как интересного, то скажу следующее.
Евгений Васильевич как-то мне вручил его сборник стихотворений «Час снегопада». Вроде технично сделано, но смысл как-то расплывался. И содержание не устраивало. К тому же не увидел поэтико-тематической и образной выстроенности. Все стихотворения написаны как бы не из души, а на что упал случайный взгляд. На что-то посмотрит, что-то увидит, о том и напишет. Причём бесчувственно и поверхностно. Вот как это: «Лет былых не возревную // К торжествам грядущих лет. // Проживи я жизнь иную, // Был бы я другой поэт, // Был бы легок зол и весел, // Полон замыслов и сил... // О бессмертье бы не грезил – // О беспамятстве б просил. //
Оставляю без комментария…
Владимир Владыкин