«Путин, начав войну, подложил свинью и мне лично», - прочитала я первую строчку интервью Калле Каспера, которое он дал эстонскому порталу в мае 2022го. Мысленно протерев очки, я стала вчитываться в реакцию писателя, которого в Эстонии считали чуть ли не диссидентом. Когда-то он выражал крайне непопулярное в республике мнение о том, что Эстонию в альянсе с Западом ничего хорошего не ждет. Выпускник Тартуского университета, он блестяще знал европейское искусство, был автором исторического многотомного романа «Буриданы» (его ответ «Будденброкам»), счастливо женат на писательнице Гоар Маркосян-Каспер, которая ушла из жизни в 2015 году. В конце концов, он называл себя русофилом, переводился и печатался в российских толстых журналах, издавал книги и представлял их на культурных площадках в Москве и Санкт-Петербурге.
Впрочем, Каспер был против отмены русской культуры. «Конечно, Достоевский – великорусский шовинист и религиозный фанатик, - говорил он, - поляков презирал, евреев презирал, Европу презирал. Ни и что? Разве он предлагал идти войной на Европу? Он всего лишь писатель. И у него есть прекрасные мысли, например, что красота спасет мир. Правда, сам он не оценил красоту, тем не менее это его слова».
«Или Солженицын, - продолжал он – важнейшая фигура, крупнейший общественный деятель XX века – это его идея, что три славянских народа должны жить вместе. Но даже Солженицын в своих статьях не говорит, что их надо объединять силой».
Цитировать как антипода Достоевского известного лагерного осведомителя Солженицына, для либералов так называемую «совесть русского народа», на который он требовал от США сбросить бомбу. Ну, это было уже слишком!
Далее шли пассажи про Путина, с которым он в его восьмом томе «Буриданов» сравнивает себя с Наполеоном. «Дословно наизусть не процитирую, примерно так: у Наполеона были все карты в руках – что хотел, то и делал, а вот что делать правителю с милитаристскими наклонностями в современном мире?"
«Почему мы так удивились вторжению на Украину? – продолжал Калле.
Кто это мы? Рассуждала уже я. Эстонский президент с невыясненным гендером, чьи фото с кривоногим в розовых босоножках и в женской одежде коллегой Каспера по цеху писателем Микком Пярнитсем облетели весь мир, тоже удивились?
«Если бы он был какой-то полусумасшедший – в голове пусто, пошел войной, понятно. Но он прагматик, расчетливый прагматик. Оказалось, рассчитал неправильно: цветами его не встретили, вдобавок получил жесточайшие санкции. Вбил себе в голову, что должен спасти Россию, несется вперед, как лошадь… По сути, устроил в Мариуполе Сталинград, ведет себя как нацистская Германия»…
Далее шла унылая, набившая за эти семьдесят лет оскомину риторика о том, что немцев унизили, отобрали землю….Знаток европейской истории Каспер ничего не говорил о том, что немцы сами поставили на колени Францию во франко-прусской войне, а поляки, не любимые Достоевским, и приложили руку к созданию русофобского проекта «Украина», который также обрушился резней на них на Волыни…
Стало немного грустно, с Каспером мы общались несколько лет. С ним и его другом, писателем-фантастом, который и познакомил их с Гоар, несколько раз встречались в Москве, под итальянское вино говорили о судьбах мировой литературы… Мою рецензию «Змея Орфея» на его сборник орфических стихов, посвященных Гоар, он считал чуть ли не лучшей за всю его жизнь. ««Песни Орфея» эстонского поэта, прозаика, драматурга, - это больше, чем попытка по камню, по цветку, по мифу перенести в будущее, через сегодняшний разлом, спасенный античный мир». Ну да, ну да…
Я не могла не отрефлексировать на эти пассажи и написала в своем телеграм-канале, что так называемую эстонскую пророссийскую интеллигенцию сносит не туда. На следующий день в мою почту легло озлобленное письмо. Впрочем, вполне ожидаемо. Я слишком хорошо понимала причины, приведшие к травле «кремлевского соловья» Яка Йоалу, который после развала СССР перестал быть великим эстрадником, а попытался поиграть в рокера, кем он не был…Вспоминала сломанную судьбу Вии Артмане, доживание в одиночестве Донатаса Баниониса, про его последние годы мне рассказывал писатель Сергей Исаев…
Очень быстро с моего приятеля слетел холеный европейский лоск.
«Какая же ты идиотка! Ты что, до сих пор не поняла, что Путин совершил колоссальную ошибку? Теперь что делать будете, без самолетов и автомобилей, пересядете на кони и пони? Научитесь щуриться, начнете учить иероглифы?
(Я уж не говорю о том, что если цитировать, то желательно точно и по существу.
Кстати, теперь ты поняла, почему Путин предал Армению? Что ему нужен был нейтралитет с Турцией в войне с Украиной?
Ладно, понимаю, ты отрабатываешь, но меня зачем втянуть в это? Я, что, неясно сказал, что переживаю за россиян?
Все от вас отвернулись, от России вообще, я чуть ли не один говорю, что надо сохранять культурные связи, а ты…
Дура, ну, больше ничего не могу сказать».
От Орфея не осталось ни следа. Не помню, что там капало с пасти Цербера…
Ничего, кроме пожимания плечами, это письмо у меня не вызвало. Я сидела и вспоминала свое детство в семье «оккупанта», ведь мой отец служил в дальней авиации, и теперь его штаб, перед которым стоит памятник Барклаю-де-Толли, превращен в отель…
Я слишком всерьез относилась к Эстонии, которую почему-то считала все эти десятилетия родной, хотя нас там ненавидели… Детский сад, аисты на столбах, ратушная площадь, самое последнее воспоминание – вокзал, где снимался «Свет безымянной звезды»… Мы 1981 году навсегда уезжали из "советской заграницы".
Казалось, что-то можно было преодолеть за эти годы разрыва, давно умер от болезни сердца Як Арнович, Тынис Мяги вернулся из Швеции. Они там были не нужны…
Миллениум я встречала в Таллине, сняв номер в домашнем отеле на Финском заливе. Вспомнила, как эстонский мальчик в новогоднюю звонил свей русской подруге в Москву. И сказал громко на весь автобус: «Я тебя люблю…» А потом подростки на площади Вабадузе стали бросать петарды в толпу…
Еще до встречи с Каспером, я в 2017 году ходила в библиотеку им. Некрасова на фестиваль эстонской литературы. Там проходила и выставка «От Игоря Северянина до наших дней». Я прочитала свой рассказ «Лижущая камень и кровь», написанный в зооморфном кафкианском ключе от лица женщины-миноги. Он был уже опубликован в журнале «Таллин».
После ко мне подошла Эльвира Михайлова. Это она, представленная в образе Эльвиры Кураевой в повести Довлатова «Ремесло», была редактором, по ее мнению, самых невинных и проходных рассказов, вошедших в «5 углов». Но в чемодане у него хранилась рукопись лагерных рассказов «Зона», которую он охотно давал почитать и которая попала в руки КГБ. Набор «5 углов», прошедшей весь издательский цикл, был рассыпан.
Михайловой, кажется, мой рассказ показался интересным. Я Довлатова откровенно не люблю, после «Чемодана», в котором я прочитала не больше десяти страниц, я поняла, что это не мой писатель. И все же я понимала, кто передо мной. Представитель той школы переводчиков, которой Эстония могла гордиться. Многие годы русские читатели с ее помощью открывали эстонскую литературу. На выставке она говорила о роли русских поэтов и писателей, проживавших в Эстонии, в становлении новой прозы в Эстонии. Конечно, это имена не только русских авторов, но и тех, кто писал на русском языке: знаменитый писатель-поэт-фронтовик Давид Самойлов, поэт, драматург Борис Штейн, поэт, эссеист Светлан Семененко, поэт и писатель Гоар Маркосян-Каспер…
Как ни странно, вслед за Михайловой ко мне подошла японская фарфоровая статуэтка – оказалось, студентка- русист. Она скромно попросила у меня листы моего рассказа. Через месяц мы увиделись в музее Брюсова, и она показала мне эти листки, уже густо испещренные ее пометками, да, иероглифами. Девочка силилась понять, что же было такого запутанного и непонятного в моем эстонском детстве и жизни моей семьи в Тарту, что мучило меня все эти сорок лет…