Глава 9. В секретной школе - продолжение

 

 Я, Ф.И.О., вступая в ряды сотрудников органов государственной безопасности перед лицом товарищей и памятью чекистов, павших в борьбе с врагами во имя торжества коммунизма -

                Торжественно клянусь:

через всю жизнь с честью нести высокое звание чекиста, быть бдительным, храбрым и дисциплинированным воином,
самоотверженно защищать интересы Коммунистической партии и Советского народа,
вести неустанную борьбу с происками империалистических разведок, крепить и развивать боевые традиции ВЧК-КГБ.

(Торжественная клятва молодого чекиста)

       С Октябрьской площади  белый «ПАЗ» со слушателями  свернул на широкую улицу, по которой ходили трамваи, и покатил  вдоль многоэтажных зданий.
       -  Так это ж Шаболовка! - узнал ее   москвич Виктор Панин, сидевший впереди рядом с Сашкой.  -  А вон телецентр,  - показал рукой  на высокую ажурную башню из металла  за первой линией утопающих в зелени  домов.
       Минут через десять  автобус свернул  у семиэтажного дома налево, въехал на более узкую, где остановился у высокого зеленого ограждения  с металлическими воротами и стационарным КПП. Коротко просигналил, створки автоматически отворились, въехав на территорию   остановился.
       - Выгружаемся и за мной, - сказал сопровождавший офицер из руководства курса в звании майора, по фамилии Мишин. Прихватив рюкзаки с чемоданами, вышли  из салона, пошли по асфальтированной дорожке за ним  к двухэтажному с боковой пристройкой зданию.
       За двухстворчатой  пружинной дверью оказался  холл, а за ним в обе стороны  коридор с блестящим линолеумом, повернули налево. С правой стороны  через равные промежутки  тянулись двери с номерными табличками, слева большие окна, между ними платяные шкафы.
       - Эта ваша, - отворил майор  одну, с номером «116» и вошел внутрь, - располагайтесь.
       Перед глазами открылась просторная, с крашеным полом и высоким беленым  потолком комната. По сторонам двухъярусные койки со свернутыми матрасами, между ними тумбочки. В  дальнем конце, затянутое белой кисеей окно, под стеной у двери длинный стол со стульями, в углу два трехстворчатых шкафа с зеркалами.
       - Ничего. Жить можно, - сказал кто-то из одногруппников.
       Сашка,  занял  нижнюю койку у окна, ребята - остальные. Три верхние, ближе к входу остались свободными.
       Туалетные принадлежности с мелочами определили в тумбочки, парадную форму повесили на плечики в шкафы. Шинели с шапками  и новенькими хромовыми сапогами  поместили в те, что стояли в коридоре.
       После этого в сопровождении  Мишина отправились  в боковую пристройку, там оказались вещевой склад и прачечная. Чемоданы с вещмешками сдали  пожилой благообразной старушке, получив взамен номерные жетоны, в прачечной  разбитная фигуристая девица, стреляя глазами, выдала каждому по комплекту постельного белья и полотенца.
       Вернувшись обратно  застелили постели, вслед за чем  майор ознакомил новичков  с объектом. Он именовался «Хавская», по названию улицы, где располагался.
       Корпус, в котором находились, был  жилой.  Здесь же имелись небольшой зал для самоподготовки, а в другом  крыле столовая с буфетом, душевая, парикмахерская и бытовки. 
       Помимо этого на территории располагались  еще несколько корпусов и клуб, в центре  небольшой сквер с фонтаном, спортивная и игровая площадки.  На ней  десяток   парней постарше, играли в волейбол. Все в спортивных костюмах, слышалась иностранная речь.
       На этот счет Мишин пояснил, на объекте живут и обучаются  офицеры госбезопасности дружественных стран: немцы с поляками, кубинцы и монголы.
       - А почему не видно никого из наших слушателей? - поинтересовался  Серега Воробьев
       - Старшекурсники на каникулах и стажировках, а те, что заселились раньше вас, сейчас в городе. Знакомятся со столицей. 
       Далее он завел группу в одно из административных зданий рядом с клубом, где  из кассы каждому выдали  стипендию за истекший месяц.
       - Да, не слабо, - пересчитал свою Генка Осипенко. - У меня мама врач. Получает на тридцатку больше.
       - Значит так, - сказал Мишин, когда вышли наружу. - Сегодня у нас пятница. Впереди два выходных. Можете отдыхать и знакомиться с Москвой.  А в понедельник  к  восьми утра  все должны быть в Школе. Форма одежды - парадная. Адрес  Ленинградский проспект, дом 3.  После чего рассказал, как добраться.
       - Ясно?
       - Ясно!  - дружно гаркнули в ответ.
       - В таком случае до понедельника. И пошагал в сторону КПП.
       - Ну что, ребята?  Поглядим столицу?  -  сдвинул на затылок фуражку  Валерка Столяров.
       - А то! - ответили сразу несколько голосов.
       Вернулись назад. У кого имелась, переоделись в «гражданку»,  весело переговариваясь, направились к КПП. Там поинтересовались у дежурившего прапорщика, до какого часа можно находиться в городе.
       - До двадцати трех, - ответил тот. - Позже не пускаем.
       Выйдя  наружу,  группами по  несколько человек разбрелись по сторонам.
       Сашка вместе с земляком Генкой Олейником и Игорем Казначеевым, решили посмотреть Красную площадь,  для чего прихватили с собой  москвича Витьку Панина, в качестве гида. Тот не возражал.  В отличие от них был одет в белую  водолазку, брюки-клеш и узконосые штиблеты.
       Направились по тенистой улице к остановке трамвая в паре сотнях  метров  впереди, сели в подошедший и доехали до Октябрьской площади.  Пройдя подземным переходом, спустились в метро,  через двадцать минут вышли  на станции «Площадь революции».
       Она впечатлила интерьером и особо  стоявшими в нишах бронзовыми статуями. Больше всего понравился революционный матрос с наганом. По совету Витьку все потерли отполированный до блеска ствол «на счастье».  После, встав на гудящий эскалатор, поднялись наверх.
       Главная площадь Страны  оказалась  много меньше, чем видели на экранах. Справа  высились башни Кремля, слева тянулся фасад ГУМа,  впереди  блестели купола собора Василия Блаженного. По гранитной  брусчатке  прогуливались группы туристов, к мавзолею основателя пролетарского государства тянулась бесконечная очередь.
       Подошли к застывшему у центрального входа почетному  караулу, дождались очередной смены под бой курантов.
       - Да,  строевая подготовка  у них будь здоров, - оценил Казначеев.
       По предложению Панина спустились к Александровскому саду. Там, у Могилы Неизвестного солдата, бдил второй караул, остановившись рядом помолчали. Затем неспешно прогулялись по центральной аллее, Виктор дал несколько пояснений. У мороженицы под тентом купили по эскимо, устроившись на одной из скамеек съели.
       -  Хорошо бы перекусить, - взглянул на наручные часы Казначеев. - Время обеда.
       -  Не вопрос, - смяв обертку, швырнул ее в урну, Панин. - Щас зайдем в одно приличное место.
       Спустя полчаса свернули с улицы Горького на второстепенную,  со старинными зданиями по сторонам. На крайнем висел указатель «Проезд Художественного театра». Метров через  двести от него, по той же стороне  находилась пельменная.
       Открыв стеклянную дверь (звякнул колокольчик), вошли внутрь. Зал был небольшим, с десятком столиков в центре, по периметру  еще один, вроде прилавка. В глубине  витрина, на стене позади  батарея бутылок  и  приоткрытая на кухню дверь, в душистых  клубах пара.
       Заказали по двойной порции «Сибирских» со сметаной, к ним огуречные салаты и  чай. Устроившись за свободным столиком у окна,  принялись за еду.
       - Да,  продукт отменный, - опорожнив тарелку, прихлебнул из стакана Олейник.
       - Одна из лучших  пельменных в Москве, - значительно поднял вилку Панин.
Поев вышли наружу, закурили.
       - Так, куда теперь?  - взглянули на своего гида.
       -  Можно в  парк Горького или на ВДНХ, - пустил вверх колечко дыма.
       Решили двинуть на выставку, поглядеть достижения народного хозяйства.Она поразила архитектурой,  размерами  и числом посетителей.
       По ходу движения навестили ряд павильонов, вызвавших гордость за Страну, полюбовались   фонтаном «Дружба народов»  с золочеными   фигурами девушек, олицетворяющих   союзные республики.  Больше всего впечатлил павильон «Космос»  с моделями искусственных  спутников Земли и луноходами, спускаемым аппаратом  космического корабля «Восток». 
       Затем Олейник захотел посмотреть  павильон «Земледелие», направились туда. При этом выяснилось, что его отец  был председателем колхоза на Украине и Героем Социалистического Труда.
       - Не слабо, - присвистнул Казначеев. - А ты, значит, решил стать чекистом?
       - Батька настоял, - кивнул Генка. - Он у меня идейный.
       В семь вечера усталые, но полные впечатлений, вернулись на объект. Там  работала столовая, зашли. Она была на сотню посадочных мест и совмещалась с буфетом.
       На раздатке трудились молодые девицы в белом, меню оказалось довольно разнообразным: овощные салаты, пожарские котлеты, азу по-татарски, плов. Из напитков - чай, кефир, соки и компот. Взяли, кому что нравилось, расплатились на кассе, заняли один из свободных столиков.
       - Хорошо готовят, - оценил Панин.
       - Это да, - согласились остальные.- И цены невысокие.
       Когда ели, обратили внимание, за соседним столиком  трое слушателей пили пиво.
       - Где взяли, ребята? - спросил Пчелинцев.
       - В буфете, - подлил себе в стакан один. - Жаль раков не застали.
       Поев, отнесли посуду  к моечному окну, направились через арочный  проем в буфет.  Он был значительно меньше.
       Вдоль стены  блестела никелем стойка, с кофеварочным аппаратом, под стеклом витрины высились горки бутербродов и бутылки «Бадаевского». Здесь же, за столиками, устроившись в мягких  креслах, его смаковали  несколько парней в спортивных костюмах. Слышалась иностранная речь, один, смуглый, дымил сигарой. 
       Брать напиток не стали, отложив на другой раз. В комнате уже были вернувшиеся раньше, обменялись впечатлениями. Видевшие столицу  первый раз, восторгались, те, кто уже бывал здесь, снисходительно на них поглядывали.
       На следующий день, позавтракав в буфете (столовая не работала)  продолжили   знакомство с Москвой. На этот раз Сашка с Игорем  отправились в Даниловский универмаг. Там, в секции мужской одежды, купили  брюки-клеш и рубашки с короткими рукавами, чтобы не привлекать внимание  военных патрулей.  Их в центре было немало.
       То и дело приходилось козырять, а то и предъявлять документы  для проверки. Малиновые удостоверения производили магическое действие, «курсантов» тут же отпускали, провожая недоуменными взглядами.
       Выходные пролетели как чудесный сон,  в половине  восьмого понедельника, группа,  доехав  на метро к Белорусскому вокзалу с чувством внутреннего трепета, подходила к дому 3 на Ленинградском проспекте.
       Это был четырехэтажное  серого цвета здание, слева  под углом  примыкало еще одно. С фасада, внутрь вела дубовая дверь с бронзовыми рукоятками, открыв стали втягиваться внутрь.
      В высоком просторном холле, отделанном  светлым мрамором, с хрустальными люстрами под  потолком, слева на возвышении алело бархатное знамя, сбоку вытянулся курсант  в парадной форме и  с автоматом на плече. На противоположной   стене висели гранитные плиты с выбитыми на них золотом фамилиями. На полу  ковровая дорожка.
      Два прапорщика на входе проверили у всех документы, прошли по ней вперед.
      Ровно в восемь весь состав Школы был выстроен   на внутреннем плацу меж учебных корпусов, напротив  руководство, рядом трибуна с гербом.
      - Р-равняйсь! Смир-рно! -  отразилась от высоких стен команда двухметрового капитана 1 ранга, стоявшего чуть в стороне.
      На левом фланге  грянул Гимн Советского Союза, исполняемый оркестром. На плац, чеканя шаг, знаменная группа вынесла знамя Высшей школы КГБ. Пройдя вдоль шеренг, развернулась, подойдя к трибуне, четко опустила вниз.
      Оркестр смолк, к ней подошел начальник школы в парадной форме.
      Для начала  поздравил слушателей-первокурсников с вступлением в чекисты, затем произнес короткую речь. Вслед за ним выступил рослый седоголовый контр-адмирал, после чего первокурсники  дали  профессиональную клятву. На этом действо завершилось, Знамя  под звуки оркестра унесли.  Всех развели по аудиториям.
      Первый курс второго факультета собрали в одном из лекционных залов, ярусами поднимавшегося от преподавательской кафедры до последнего ряда. Состоялось знакомство с начальственным составом. Далее всем был доведен распорядок занятий. 
      Они  начинались в восемь утра, парами. В 13.00 обед, через час  продолжение. Далее самоподготовка до восемнадцати часов и переезд  в общежитие. Там снова самоподготовка, потом личное время.
       На занятиях полагалось быть в форме, в определенные дни в гражданской одежде. В каждой группе были выделены «секретчики» (часть дисциплин шли под соответствующим грифом и не подлежали разглашению).
       Помимо этого слушателям довели, что все обучающиеся в ВКШ являются действующим резервом Комитета государственной безопасности и будут привлекаться к специальным оперативным мероприятиям, проводимым в столице.
       Со следующего дня начались лекции по целому ряду общественных дисциплин. В их числе - теория государства и права, советское государство и право, история политических учений,  история буржуазного государства и права, марксистско-ленинская философия, логика, а также иностранные языки.
       В части последних,  в школе изучались более двух десятков. Каждый выпускник второго факультета должен был в совершенстве владеть одним восточным и двумя европейскими. При этом учитывалось предпочтение. Пчелинцев  выбрал фарси* и английский с  французским, остальные ребята тоже по интересам.
       Одновременно  начались занятия по  рукопашному бою  и огневой подготовке.  На их  факультете культивировалось каратэ.  Стреляли из всех видов стрелкового оружия, включая  зарубежное.
       Первые месяцы учебы оказались небывало трудными, нагрузка запредельной.
       В результате  один одногруппник подал рапорт на отчисление (удовлетворили), еще два перевелись  на факультет военной контрразведки.  Сашка держался, вгрызаясь в гранит науки.
       Седьмого ноября  их курс первые участвовал  в оперативном мероприятии.  Вместе с действующими  сотрудниками обеспечивали  безопасность празднеств  на Красной площади, находясь в первой линии перед мавзолеем.
       После их завершения всем предоставили три дня отпуска. Утром первого Сашка улетел к  родителям в Донбасс.
       Отец оценил  его выбор положительно, мама же всплакнула. Хотелось видеть сына дома. Навестил деда с бабушкой (из друзей еще никто не вернулся - служили), вручил московские гостинцы.
       Поскольку из своих вещей за два года вырос, родители выделили пару сотен рублей на покупку новых. Вернувшись обратно,  приобрел все, что нужно. Учеба продолжалась.
       Больше всего времени уходило на изучение иностранных языков. Ежедневно  от двух до четырех часов. Занятие проводили на специальной кафедре в лингафонных аудиториях, рассчитанных на пять - восемь слушателей. Помимо этого, вечерами занимались  в общежитии самостоятельно.
       Для более глубокого усвоения предмета, в библиотеке школы брали книги  по истории, философии и культуре восточных стран, языки которых  изучали. Она была весьма обширной, получить можно было все, что желаешь.
       Так Пчелинцев познакомился с трудами Низами, Хайяма, Фирдоуси и  Руми, почерпнув оттуда много полезного. Читали и переводили периодическую прессу на фарси, имевшуюся на кафедре, а еще посещали студенческие вечера в университете Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы.
       Там общались со студентами говорящими на персидском, выдавая себя за коллег  факультета иностранных языков МГУ.
       Как выяснилось при общении с однокурсниками, в школе  обучалось немало детей  партийно-советской номенклатуры,  высокопоставленных сотрудников КГБ и дипломатов. Никакими привилегиями перед другими слушателями они не пользовались. Были как все.
       Год пролетел незаметно, в июне началась сдача экзаменов,  группа потеряла еще одного товарища - Женьку Якушева.  Завалив экзамен по теории государства и права, он был отчислен на гражданку. В отличие от других ВУЗов в ВКШ пересдача не допускалась, это же относилось и к зачетам.
       Труды Сашки и остальных не прошли даром, их перевели на второй курс. А в первых числах июля  вывезли   в Балашиху. Со складов выдали  оружие, переодели в маскхалаты  и в течение месяца отрабатывали на полигоне ОМСДОН* в лесах.
       Там проводили  дневные и ночные стрельбы,  ориентирование с компасом и картой на пересеченной местности; овладевали практикой  поиска, обнаружения и захвата диверсионно - разведывательных групп  вероятного противника. В качестве наставников выступали преподаватели военной кафедры и инструкторы мотострелковой дивизии имени Дзержинского.
       На отработке  Сашка показал себя одним из лучших. Отлично стрелял  из автомата и ручного пулемета, точно швырял  гранаты в цель, уверенно  пользовался средствами топографии.
       - Где до этого  служили, Пчелинцев? - поинтересовался после  разбора очередного упражнения  начальник военной кафедры, руководивший отработкой.
       - Разведка десантных войск ГСВГ  товарищ полковник, - доложил Сашка.
       - Похвально, весьма похвально, -  потрепал по плечу.
       О том, что служил в спецподразделении ГРУ и принимал участие в боевых действиях в Анголе, он никому не рассказывал, помня, что давал подписку. Не носил и полученную медаль, храня ее на складе в чемодане.
       После окончания отработки все убыли в отпуска, в сентябре занятия продолжились. К ним добавились  специальные  и юридические дисциплины, расслабляться не приходилось.  Тем не менее, по выходным дням, переодевшись в гражданку, слушатели активно изучали столицу, посещая исторические места,  выставки и музеи.
       Одним таким днем Сашка впервые  побывал в театре,  Это был  МХАТ. Вместе с Казначеевым посмотрел  пьесу Володарского «Уходя, оглянись». Понравилась.
       Новый, 1977 год,  в Москве начался с трагедии. 
       Вечером 8 января  произошли взрывы в столичном метро,  в продовольственном  магазине на улице Дзержинского и на улице  25-го Октября.  Погибли семь человек, тридцать семь получили ранения. Указанные действия квалифицировали как теракт.
       Слушателей Высшей школы  привлекли к проведению оперативных мероприятий на территории столицы. Там они результатов не дали, но к осени исполнителей задержали. Оказались  группой националистов из Армении. Всех приговорили к смертной казни и впоследствии расстреляли.
       А  в феврале этого же года случился пожар в гостинице «Россия».
       Проживавших на Хавской, подняли по тревоге и автобусами доставили к месту происшествия. Там, вместе с сотрудниками МВД они стояли в оцеплении, доставляли  к автомобилям скорой помощи пострадавших и не допускали паники.
       Пожарным расчетам  удалось спасти из огня более тысячи человек, сорок два погибли.  На  объект вернулись под утро, смыв копоть отправились на занятия.
       После окончания второго курса выехали на стажировку в Особые отделы* военных  и пограничных округов, а также территориальные управления госбезопасности. 
       Пчелинцев попал в  Среднеазиатский пограничный округ, вылетев в Ашхабад.  Там его направили в  71-й  Бахарденский  пограничный отряд. Наставником  оказался старший оперуполномоченный  Особого отдела  капитан  Тагаев, закончивший ВКШ шесть лет назад. По национальности этнический туркмен.
       В течение месяца  он передавал стажеру свой опыт, а заодно тот совершенствовал знания языка, общаясь с приграничным населением, изучал местные обычаи, религию и нравы. Завершив стажировку, вернулся в Москву.
       Летом следующего года  слушателей  их курса подключили к проведению оперативных мероприятий в Москве, связанных с поиском распространителя антисоветских листовок. Они стали появляться  во Фрунзенском и прилегающем к нему районах. Листовки расклеивались по ночам  на фасадах зданий и бросались в почтовые ящики граждан.
       Розыском занималось управление КГБ по Москве и Московской области, ребят стали привлекать к засадам утраиваемых  в местах вероятного появления  распространителя.
       Через  месяц он был пойман  двумя парнями из смежной группы. Пытался сбежать, но те  догнали, сбили с ног и задержали.  Самым интересным оказалось то, что преступник  являлся мастером спорта и призером Москвы по бегу.
       Между тем число проживающих в общежитии уменьшалось. Одни ребята переселились в съемное жилье (стипендия позволяла) другие начали создавать семьи.  Последнее начальством приветствовалось.
       По субботам в клубе Школы на Ленинградке устраивались  танцевальные вечера, на которые  приглашались студентки педагогических и медицинских ВУЗов столицы.
       Играл свой вокально-инструментальный ансамбль, выступали престижные артисты, завязывались знакомства, нередко завершающиеся браком. В таких случаях молодоженам на период  обучения выделялись однокомнатные благоустроенный квартиры в ведомственных  домах  на Теплом стане.
       Сашка  не раз посещал подобные мероприятия, знакомясь с симпатичными девчатами, но в душу ни одна не запала. К четвертому курсу в их комнате остались  всего десяток холостяков.
       При этом он обратил внимание на одну особенность. При кажущейся демократии, руководство внимательно наблюдало за подопечными. Когда один из слушателей  их курса - Виктор Якушев  пожелал заключить брак с понравившейся  студенткой, его пригласили в партком.
       Как оказалось, она была еврейкой, а родители диссидентами.  Предложили выбор «или-или».  Якушев выбрал любовь, в связи с чем был отчислен из учебного заведения. К слову в нем не было ни одного слушателя  или преподавателя указанной национальности. После событий 37-го года им не доверяли.
        В это же время  Александр стал  кандидатом, а затем членом партии, на что руководство обращало особое внимание. Оставаться комсомольцами не возбранялось, однако партийность учитывалась в дальнейшей службе.
        Весь период обучения  активно занимался спортом, сосредоточив внимание  на каратэ  и стрельбе. По нему, участвуя в соревнованиях на первенство КГБ, получил  черный пояс, а по огневой подготовке стал кандидатом в мастера спорта.
        На четвертом  курсе Александр познакомился  с девушкой, звали  Мариной  -  стали встречаться. Она была коренной москвичкой, училась  на журфаке МГУ, впервые по настоящему влюбился.
        Спустя месяц познакомился с ее родителями. Семья жила  на  Фрунзенской набережной в трехкомнатной квартире. Отец, Иван Петрович Кораблев, работал в закрытом НИИ начальником отдела, мама - Надежда Сергеевна, там же. Инженером. Выбор дочери оба оценили, встречам не препятствовали.
        Через год состоялась вторая оперативная стажировка (трехмесячная) ее  Пчелинцев прошел в  УКГБ  по Самаркандской области, затем начались государственные экзамены. Сдал их успешно, чуть не дотянув до «красного диплома», что давало право выбора места будущей службы.
        С этим давно определился, поскольку был идейным - Афганистан. Там шла народно-освободительная война с участием советского военного контингента, а он уже имел опыт. О принятом решении сообщил Марине, та не возражала, обещая ждать.
В результате написал рапорт на имя начальника ВКШ, который дал ему ход.
        Далее  было вручение дипломов и выпускной вечер в ресторане «Золотой колос» на ВДНХ. На нем присутствовало руководство Школы и приглашенные преподаватели. Облаченные в парадную офицерскую форму  лейтенанты, исключая холостяков, были с женами. Александр пригласил любимую.   
       Звучали  застольные речи и тосты, играла музыка. Пели, танцевали, фотографировались на память. А когда заалела утренняя заря, гуляли  по еще спящей Москве...