1ч. Какая-то повесть или рассказ

   
     — Марта, а что бы ты делала без каких-либо обязательств? — Шокированно распахнув свои большие карие глаза воскликнула Маргарита.
     — Жила бы весьма даже чудесно. Вот что ты делаешь во время летних каникул?
   Та удрученно потерла переносицу.
       — Спросишь тоже. Сплю. Сама знаешь. Ну с тобой вот гуляю. Но лето - это совсем другое. Летом хорошо...
       — Ну а вот я, — кажется, ни секунды не слушала её Марта, - я не сплю, как рухлядь. — Скосилась она на подругу со скепсисом, — Мир менять я не намерена. Людей я не люблю. Что мне в этом мире делать?
        — Хм, у тебя идеалистические такие воззрения, будто жить нужно начинать непременно с энтузиазма и огромных идей.
       — Огромная идея у меня есть, положим. И не одна. И жить я не начинаю. Я ведь не в данную секунду возникла перед тобой; что-то мною двигало, и причинно-следственный ряд моих решений сделал из меня ровно такого человека, которым я предстала перед тобой. Когда мы, кстати, познакомились?
        — В пятом классе, а что? — Маргарита. Лицо сердечком и запах ванили тонким флёром, словно это шампунь, а не духи, и такая же мягкость во взгляде.
       — Да ничего. Хочешь жвачку?
       — Я тебя не пойму. Вот я после школы пойду учиться дальше.
       — А после что? Осядешь дома с детьми и мужем - алкоголиком? Вот то-то твои знания пригодятся. Будешь ему свои грамоты с пятого класса под нос совать, пока он будет ползком перемещаться до туалета и не доползать.
         — Какая ты гадкая, Марта! — Едва не плача выпалила пунцовая от гнева подруга. — Ну почём тебе это знать? Зачем ты мне вечно рисуешь эти ужасные картины? И, если бы только мне, я просто перестала бы с тобой общаться, я заключила бы, что ты втайне меня ненавидишь. Но ты и о себе и обо всем вообще... Тебе реально лучше бы быть дома. И после школы и насовсем. Не выходить и не отравлять эту жизнь...
       Её голос сорвался, и она заплакала. А Марта медленно, лениво поменяла позу, подперев стенку теперь другим боком, но в энергичном взгляде читался интерес.
        — Жизни мало, чтобы перечислить, что мне в этой жизни хотелось бы попробовать, ощутить, в чем испытать себя. Но я не вижу смысла в жизни. Быть может, именно в своей. Будь я сейчас на пенсии, то была бы подходящая мне более других оболочка. Так, чтобы проснуться, а жизнь успешно прожита: есть дети, внуки, но они мне не докучают на моей жилплощади. У меня достаточно денег, чтобы не думать об унизительных вопросах существования. У  меня есть лучшая подруга, такая же бодрая старая кошелка, и живёт поблизости, чтобы пропустить с ней по рюмке чая на ночь, — Марта улыбнулась Маргарите, и та совсем просияла.
        — Ну и что, вот я спрашиваю себя: как я прожила эту жизнь? Как я пришла к такому результату? И ответа не вижу. Не чувствую в себе, понимаешь? Когда было лето, я вставала в одиннадцать, ложилась около трех. Ночью я читала, днём смотрела лекции и учила английский. Зомби-дни до бесконечности. И я ощутила, что ничто не властно надо мной, и ни к чему я не тяготею, ни о чем не тоскую, не испытываю потребности ни в людях, ни в сигаретах... Я не вижу себе применения. Заметь, я не сказала, что ощущаю себя ни к чему не склонной. Напротив. Есть много вещей, которые мне нравится делать, которые мне удаются, но опять же, я не вижу себя ни в чем конкретном. И как-то не очень горю видеть. Вот Лёша — карьерист. Он задрачивает на свою математику днем и ночью, заискивает перед учителями. Он многого добьётся. Будет потом мнить себя великим талантом. Хотя просто рядовой задрот и подлиза. А вот Соня — реально талантище. Талант так и брызжет с кончиков её пальцев. Она дышит своими мечтами. Главное, чтобы она в них не заблудилась, в своих ярких мечтах. Лёша пустой и бездарный, он всегда найдёт свой путь к успеху; а Соня — ранимая и ведомая, как слепец Гомер, воспевший красочный мир, погасший для его глаз. И он видел дальше земли, за её край и выше под облаками. И Соня парит где-то там. Да, она меня восхищает.
        — Можем пообщаться с ней больше. Не думала о ней прежде вот так, — задумчиво произнесла Маргарита.
        — Да на кой черт она мне сдалась, — устало протянула Марта, выразив недовольство складской на лбу, — нет уж. Лучше видеть её так. Чем дружить, вкладываться эмоционально, потом разочароваться. Всегда разочаровываемся. Но потом принимаем решение тянуть лямку дальше. Нет, бывает другой вид отношений — отсутствие иллюзий изначально. Но так ведь не очень интересно, не правда ли? Разве что ты сорокалетняя разведенка с пятью детьми.
      Маргарита встряхнула пышной гривой, будто котенок, на которого попали брызги воды. Отполированные ногти вонзились в непроглядную толщу волос.
       — А ты вообще заметила? — Заулыбалась она. — Я вообще зачем к тебе пришла-то: с днём рождения!
        Она раскрыла ладонь с крохотным свертком из лощеной бумаги, оформленным в виде конфеты с завивающимися ленточками по бокам, как хвостик свинки из мультфильма. Наверное, держала до этого в заднем кармане джинсов. И как она столько вещей туда умещает?
        Удивленнная Марта ответно раскрыла ладонь, и блестящая бумажка переместилась в её руку.
       Лукаво прищурившись Маргарита рассматривала смущенную подругу. Такой она Марту видела редко, но это доставляло ей истинное наслаждение. Деловито погрузив руки в крохотные передние карманы джинсов она приняла победную позу, посматривая чуть свысока:
       — Ну, что же ты не развернешь?
       Марта продолжала смотреть куда-то перед собой, когда звук голоса вывел её из состояния задумчивости. Она состредоточенно перевела взгляд на подругу, и отложила свёрток на подоконник подле себя.
      Комната Марты сияла непривычной чистотой благодаря насильственно-принудительной уборке, ознаменовавшей грядущее начало учебного года. Два раза в год она терпела, скрепя зубами, этот абсурд: перекладывать все вещи в стопки и ряды, которые ей просто не удобны. Ну для кого это делать? Явно не для неё. Словно какой-то новый человек вскоре заселяется в её пространство, и нужно спешно подготовить помещение. Но дважды в год она терпела. В конце концов у матери, погруженной в свою жизнь, было не так много требований. И этот странный обезличивающий ритуал, лишающий чувства уюта её укромный уголок, она сочла возможным как-то пережить.
      — Волосы твои выглядят странно, — выдавила из себя Марта.
       Лицо подруги тотчас вытянулось. Не такой реакции она ожидала. А Марта считала, что обошлась с ней весьма деликатно. Неделю назад она ждала хоть строчки поздравления от одного человека в мире, от своей лучшей подруги. Но та не писала весь месяц. Отписывалась.
        Да, на море жизнь куда динамичнее. Впечатления взахлёб. Она ими переполнялась, просто жила. И Марта понимающе удалилась в тень. Но, когда молчание протянулось и в день её рождения, и на следующий день, и даже через два дня она всё ещё ждала... Ей нужно было чувство близости. Подтверждение, что они друзья не только потому что живут через дом друг от друга, что эта величина неизменная. А не то что уехала, и сразу все стало не важным. Марта почувствовала себя ненужной, и так просто не стала прощать этих чувств. На самом деле ей так много чем хотелось поделиться. Она ждала, когда подруга придет так запросто, без приглашения, как обычно. Мама Марты любила Маргариту. Иногда Марте казалось, что даже больше, чем её, так долго могли они щебетать в гостиной перед телевизором. И Марта искренне восхищалась жизнерадостной и вечно весёлой подругой, её способностью не вынашивать в сердце обиды, забывать всё плохое почти моментально... забывать и её, видимо.
        Молчание все тянулось между ними. Только свежий порыв ветра из окна вносил звуки улицы, в них тонуло сбивчивое тяжёлое дыхание.
       — Слушай, что не так? — Примирительно выдавила из себя Маргарита.
        Но Марта уже обрела спокойствие принятого решения:
        — Ничего. Ты спросила, я ответила. Странная стрижка. Вот уж не слышала, чтобы морская вода творила такие превращения. Если бы это время, что ты проторчала на бьюти-процедурах, провести бы у психотерапевта, эффект тебя порадовал бы значительно больше, и не пришлось бы всех подряд опрашивать: "Так хорошо? Не хорошо?"
Ты теперь выглядишь как все подряд куклы из инсты, на которых подписана. И брови нарисовала и ресницы приклеила. Ты это зачем делаешь? Это тебя мать научила? Так твоя мать 15 лет как не выстроит ни одних отношений длиннее, чем на две недели.
    — Не тронь мою мать! — Заверещала в отчаянии Марго.
     Её гордость была уязвлена. Это предел. Она смотрела безапеляционно твёрдо, бреюще остро. Это продлилось пару секунд, после чего развернулась и пошла прочь. Вот так, без права на последнее слово. Впрочем, Марта свое наверстала.
      — Без права на переписку? Эй! Уже заблокировала, да? Ну тогда слушай: у тебя заниженная самооценка. На хер тебе эти ресницы? Ты думаешь, что они помогают тебе картинно выражать свои прекрасные чувства грусти или вдохновленности, что вот смотрит прохожий и глаз не может отвести. Да всем насрать. На твои чувства. И на ресницы твои тоже. Просто приятно видеть человека, который так старается понравиться. А раньше ты не хотела никому понравиться, и была восхитительна. Я сама хотела быть на тебя похожей, и не только я. Зато теперь ты резко захотела быть похожей на жопу армянина, судя по количеству растительности на лице. Да, про брови я ещё не говорила... Впрочем, ты давно свалила. Пофиг.
       Марта улыбнулась теплому солнышку, подставив лицо потоку свежего ветерка. Марта была влюблена.

Все подряд... Вертелось, засело неотступно в голове. Сковало обручем. Тисками. Это впервые. Это нонсенс. Как она смеет? Она сошла с ума? При чем здесь моя мать?
         Она остановилась, чтобы передохнуть. Окошко Марты распахнутое настежь. Да вот бы она вывалилась прямо сейчас оттуда! Стиснув со всей силы кулаки она не ощутила боли. Такое огорчение, что хочется упасть и плакать. Скулить прямо  под её окном. Чтобы она пришла, чтобы немедленно все это оказалось недоразумением.
        Когда в прошлую зиму она сломала ногу на катке, Марта заботливо вела её до дома, подбадривая героическими воззваниями о том, как им поставят памятник "Они замёрзли и не дошли сто метров до дома", и Марго так и отольют враскорячку в бронзе, зато Марта уж постарается застыть для потомков в позе "Рабочего и колхозницы" или как-то иначе, но очень героически.
        Маргарита улыбнулась теплому воспоминанию. А в тот день было действительно очень холодно. До мамы дозвониться не удалось. Да и идти тут было не много. Да и кто знал, что это перелом.
        Марта... Наверное, закончилось время вместе. И вот теперь мы стали друг для друга "все подряд". Наверное, так бывает. Наверное, я привыкну. Но, черт возьми, даже этим я хотела бы поделиться именно с ней.