Однажды в коллективе, где работали исключительно женщины, состоялся небольшой корпоратив, приуроченный ко дню рождения одной из сотрудниц. Застолье всех разогрело, расслабило, отвязные танцы и громкие песни разволновали. Женщины по-разному вели себя в этом состоянии. Одни, ощутив пробуждение потаённых мыслей, слегка замкнулись и ушли в себя. У других, напротив, появилась потребность высказаться. Они оглядывались вокруг, ища тех, кому можно было бы смело рассказать о том, о чём обычно молчат.
Надо сказать, что все участницы корпоратива были примерно одного возраста. Одни были замужем, воспитывали детей, другие жили гражданским браком или просто имели любовников. Однако ни одна из них не могла бы признаться самой себе, что счастлива. У всех дома были проблемы. Для одних эти проблемы были огромными, способными неизбежно разрушить их браки и сожительские союзы, другие почти всегда находились во взвинченном, раздражённом состоянии, потому что ещё не пришли ни к какому выводу о перспективах своих отношений. Каждой из них казалось, что мужья, любовники – неважно! – все мужики, с которыми они спали, относились к ним потребительски, оставляя их одних на целые недели и в то же время требуя верности. Каждая могла бы долго перечислять, чем её муж, или сожитель, или любовник её не устраивал, чем бесил, чем напрягал, что необходимо было бы изменить в сложившихся отношениях. Хотелось выговориться, пообщаться с кем-нибудь, кто может дать совет, войти в положение.
Накопилось у девчат – что тут скажешь!
А кто лучшие советчики, чем те, с кем работаешь бок о бок не первый год и доверяешь больше, чем кому бы то ни было? С каждой из женщин происходило что-то непонятное. Возникло острое желание разобраться в себе. Именно поэтому расходиться по домам не хотелось.
- Ох, девчонки, может, заслать нам гонца в магазинчик, да по новой?
- Да куда уж – по новой! И так приняли изрядно. Вот придём домой, скажут – опять набрались… Это же им, мужикам, всё можно. А нам в кои-то веки, да по чуть-чуть – а разговоров-то, разговоров!..
- Именно что в кои-то веки! На 8 Марта да на дни рождения. Да и те объединяем им же в угоду. Люсь, помнишь, в прошлом году мы с тобой объединились?
- Конечно, помню. И всё ради них, мужиков наших. Чтобы чаще нас дома видели.
- Можно подумать, они нам рады! Мы-то всегда дома. А вот их поди дождись. Вечно какие-то дела у них. То на работе, то в гараже у друга, то на рыбалке. А то, типа, и там, и там, а сами известно где…
- В Караганде?
Женщины дружно засмеялись, сразу уловив совсем другую рифму. Они понимающе посмотрели друг на друга. У каждой с губ рвалось что-то такое, что хотелось бы сказать, но как-то не выговаривалось.
- Слушай, Тоня! Что ты молчишь? Иди к нам.
Антонина, она же Тоня, до сих пор стоявшая в сторонке, послушно подошла и села на свободный стул. Тоня была и по внешнему виду, и по своему поведению самой скромной тихой и незаметной в этом небольшом коллективе. Всегда держалась особняком. Была малоразговорчива. Предпочитала, присутствуя на официальных и, тем более, на неофициальных собраниях, держаться чуть поодаль. Не то скромничала, не то стеснялась, не то чуралась развязных сотрудниц и слишком откровенных разговоров. На неё сначала не обращали внимания, но со временем стали смотреть во все глаза – кто не скрывая удивления, кто с примесью зависти, а кто и с досадой: мол, почему это у неё в семейной жизни всё ладится, в отличие от нас? Чем она лучше? Какие-такие секреты знает? Вот и теперь она, едва закончилось застолье, встала и отошла к окну.
- Вы небось, девочки, поговорить о мужчинах наших хотите?
- Так мы о них только и говорим!.. Нам ведь больше и поговорить не о чем. Ха-ха! Разве что о детях. Но только о детях заговори, как тут же о мужиках придётся говорить…
- Скажи, Тоня! – в разговор вступила по должности самая старшая из всех, главный бухгалтер, Зинаида Павловна. Ей недавно исполнилось 43. И внешне она была никакая не «Павловна», а просто Зина. Степень разговора позволял варьировать обращение. Когда речь шла о работе, её называли по имени-отчеству, а вот за столом, неформально, конечно же, Зинкой. – Вот скажи нам всем, как и чем ты своего Кольку держишь? У вас уже двое детей, а ты ни разу не говорила, чтобы твоего Кольки дома не было. И всегда улыбаешься, всегда всем довольна…
- А ты ведь, между прочим, коль зашёл такой разговор, и здоровьем-то не можешь похвастаться, – вставила свои три копейки кладовщица Люся. – У тебя же сердце больное! Ты, вообще, как ребятишек-то своих родила?
Тоня помолчала. Подумала.
- Вы правы. Мне врачи и первый раз не разрешали рожать. А уж когда я второй раз собралась… Даже подписку взяли, мол, если что, то сама виновата в своей смерти. У меня врождённый порок сердца. Я могла умереть во время каждых родов. И кесарево мне делать не стали. Я сама старалась… Коленька мой это ценит и понимает… Заботится обо мне… Я ему иногда сама предлагаю – сходил бы, мужики небось зовут, посидели бы… Или к нам приглашай. Так нет! Не хочу, и всё. Мне дома, с тобой и детьми, хорошо.
- Да что он у тебя, золотой, что ли? Или бриллиантовый? Чем он от наших мужиков-то отличается? И не пьёт, и налево не ходит…
- Ох, девчонки, девчонки… Не мне, право слово, вас учить… Вы не обижайтесь на меня, но можно, я буду с вами говорить откровенно?
- Так мы только этого и ждём! Говори, поделись опытом!
Зинаида Павловна заговорщически оглядела коллег, подмигнула одной из них и кивнула головой в сторону Антонины: мол, сейчас она нас просветит. Ну-ну. А мы послушаем…
- Я для своего Коленьки – источник красоты в его жизни. Совсем не обязательно быть совершенной, как фотомодель. Я за годы совместной жизни узнала, какие части моего тела нравятся ему, и стараюсь подчеркнуть их красоту. Почти всегда дома одеваюсь как для секса. Показываю ему, что люблю свое тело. Пусть оно и не самое совершенное. Мне хочется радовать его взгляд, и он никогда не отводит его от меня…
Лицо Зинаиды Павловны слегка вытянулось. Улыбка сползла с её губ. Чтобы не показать, что она волнуется, женщина свернула ладонь в кулак и и прикрыла им подбородок.
- Мужчину необходимо вдохновлять! Наши ум, красота и личность, все это - источник вдохновения для мужчины. Мужчины жаждут признания, кто-то - от близкого человека, кто-то - от всего мира. Надо стать маяком в его жизни. Вдохновить его настолько, чтобы ему захотелось доставлять тебе удовольствие, работать, жить, любить.
Мужчину необходимо постоянно возбуждать. Они - охотники по рождению, их радует преследование. Мой Коленька всегда возбужден моей эротичностью. Он никогда не пресыщается мной, ведь пресыщенность ведет к потере интереса. Он знает, что другие тоже меня хотят. Мне нравится возбуждать его озорными неожиданностями.
- Да они же как дети! Они же мальчишки, пацаны! – закричала Зинаида Павловна, уже не сдерживая рвущиеся изнутри эмоции. – Ещё мама мне говорила, что в каждом мужчине живёт мальчишка. У некоторых мужчин их мальчишка на виду. Они до старости как дети, право слово. У других он спрятан глубоко внутри, заперт в кладовках разума. Но он всегда есть. Надо найти его, позвать, играть с ним, говорить с ним на его языке. И помнить: мальчики любят игрушки. Весь окружающий мир для мальчика - игрушка, объект, по крайней мере, иногда. Сложно не забывать об этой грани в мужчине, но приходится. Хотя ох как же иногда не хочется!
- Вы свершено правы, Зинаида Павловна! Я бы добавила, что нужно видеть в нём героя. Пацаны очень это любят. Восхищайся им - и он будет предан тебе. Мой Коленька не любит слово "герой", но ему нравится ощущение, возникающее, когда я даю ему понять, что горжусь им, потому что это ласкает его чувствительное место: его мужское эго. Важно никогда не связывать его героизм с насилием, если оно не вызвано необходимостью защитить себя, меня, семью.
- Ага! – до сих пор молчавшая кладовщица Люся. – Ещё скажите, что надо потакать, когда они вдруг расфантазируются и то им подай, и это!
Тоня улыбнулась, помолчала. Потом сказала тихо, но все услышали:
- Да, мужчинам нравится воплощать в жизнь свои сексуальные фантазии и фетиши. Не с тобой, так с другой, но он сделает это, или, по крайней мере, захочет сделать. Если вам удастся раскрыть мечты и вместе наслаждаться их реализацией, сексуальными играми или хотя бы разговорами о них, тебе станет доступной та самая волшебная кнопка наслаждения в его теле, разуме и духе, которую он так тщательно прячет.
- Вот разговор-то у нас, девчата, пошёл. Смотрю я на вас и думаю – как с цепи все сорвались. Весна на носу, видать. – в разговор вступила Светлана, самая красивая женщина в коллективе. Казалось, у неё вообще не было проблем. Всегда она приходила ухоженная, аккуратно причёсанная, ноготочки всегда со свежим маникюром, вещички все подобраны одна к одной… А сегодня, немного выпив и никуда не спеша, она тоже решила разоткровенничаться.
- Девочки… вот вы скажите, вы как интимную жизнь с ними выстраиваете?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, например, когда мы «красные флаги» вывешиваем, они… отдыхают от вас?
- Так нельзя же, Тоня, под это дело… Инфекцию внести можно.
- Я понимаю. А что, других способов… вы не знаете? Нет?
- Тонька, не темни! К чему ты клонишь? Ты ему что, налево в эти дни ходить разрешаешь?
- Ха-ха! Она ещё и нянечку ему на дом приглашает, чтоб на виду всё происходило!
- Да вы что, девчонки! Он и не пойдёт на сторону. Он меня любит. Ему никто, кроме меня, не нужен. Знаете, какая у мужчин любимая присказка?
- И?..
- Ну, они говорят о том, как отличить хорошую жену от… обычной.
- Что, приметы какие-то есть?
- Не тяни, Тонька! Говори! Мы все тебя внимательно слушаем.
- Они говорят, что у хорошей жены мужик должен выходить из дома с полным желудком и с пустыми яйцами… И каждый при этом смотрит на других с досадой и даже со злостью, мол, пора наливать. Без ста грамм о наших дорогих бабах и вспоминать неохота.
- Про полный желудок понятно, – протянула задумчиво Люся, делая вид, что не слышала второй части сказанного. – А что с их причиндалами делать-то? Каждый день по утрам, что ли, с ними сексом заниматься? И в эти дни тоже? Они не облезут? Тебя же русским языком спрашивают, а ты…
- Ну, девчонки. Что вы, в самом деле! Вы меня заставляете о таких вещах говорить… Неудобно даже… Ладно. Тут у нас сегодня особый день. Будь по-вашему. Наверняка, что такое оральный секс.
- Ты какой имеешь в виду? Нам… или им? Если нам… так лично я этого не люблю. Нечего туда руками лазать или лизать это… Не нравится! Для этого места другое требуется… А если им – так они только об этом и мечтают, чтобы у них в рот взяли. Такую ласку, знаешь ли, ещё и заслужить надо!
- Заслужить… да вы что, зачем заслуживать? Для этого своего мужика всего лишь любить надо.
- Нет, Тонечка, ты неправа! Одной любви недостаточно. О многом надо подумать, прежде чем такое позволять. Научить его мыть своё хозяйство, например. Тонька, ты это, что ли, имеешь в виду?
- Какой-то разговор неприятный, девочки. Может быть, закроем тему?
- Да ты чего! Ну, сказала если что не так, ну, прости. Когда ещё поговорим… Так что ответь, ты этим его держишь, что ли? Мы же все про это знаем, умеем и можем, да, девчонки? А ведь никто из нас удержать своего козла не может.
- Разве дело в том, можете не можете, умеете не умеете? Это на работе можно сравнивать, кто что знает и кто что умеет. А тут совсем другое. Надо не просто уметь. Нельзя, чтобы они каждый раз просили это. Раз попросить, два… А потом беситься начнёт. Гордость взыграет. Как это я – и попрошайничать буду! Ласку выпрашивать… Надо самой показывать, что его хотят… и просить не надо. А то: заслужить… мыться научить… А сами-то – на что? Тоня опять замолчала. Думая, говорить-не говорить. Потом, сначала тихо-тихо, потом, становясь увереннее в себе, заговорила громче, заливаясь при этом румянцем:
- Надо возлюбить его член. Как языческое божество... Мужчина и сам любит свой член, надо просто разделить с ним его любовь. Член для него - не просто величайший источник наслаждения, это его "я". Воздавая должное другим его эрогенным зонам - соскам, ягодицам, ногам, губам, ушам, - не надо забывать, что восторженного внимания к его драгоценному члену никогда не бывает слишком много. Любите его, девчонки, в здравии и болезни, в силе и слабости. По существу, чем больше гармонии будет в отношениях между вами троими, тем счастливее будет ваш союз... И ещё... Вот даже не знаю, как с вами говорить… Ну, хорошо. Давайте издалека начнём… Вот вы, когда беременные ходили, как жили с ними?
- Вот ты только про эти оральные радости при беременности нам не говори! В то время от любого запаха тошнит, а не то чтобы его хреновину в рот тащить!.. Да ещё и немытую, блин! Тьфу…
- А вот тут как раз можно этого и не делать. Мой Коленька все девять месяцев и без этого счастливым ходил.
- Да?.. Ты ему всё позволяла?.. Так ребёнку же повредить можно! Ты что!!
- Ничего. Я находила способы. Было бы желание, девочки…
- М-да, девчата. Вот Тонька нас раззадорила! И что мы теперь должны – дома революцию совершить? И добиваться им нас не надо, и заслуживать не надо. Нате – пожалуйста! Что хотите и когда хотите!.. Бухой не бухой – пожалте бриться! Гулял где-то неделю, явился – а тут раз – и попался! Цап его за причиндал! И понеслось. Никуда, мол, не уйдёшь!.. Насмешила… ох, Тонька, насмешила!
- Конечно, если уже пить начал или гулять, из дому сбегать, то уже поздно. Тут, прежде чем что-то делать, разговор нужен на трезвую голову. Суметь надо с ним поговорить… Выяснить, отчего пьёт, и из дома бежит, и домой ему не идётся… Наверняка ведь, если вытаскивать из него, признается, скажет, что ему в нашем поведении и отношении не нравится. И говорить с ними надо тоже уметь. Смотреть и слышать, как он откликается на то, что мы ему говорим. Вот, например, наступают у нас «эти» дни. Надо аккуратно подвести его к этой информации, подготовить…
- Ага, типа, не говорить, что у меня «красные дни», а прямо объявить, что у тебя, дорогой, «неделя минета» наступает. Готовься, мол… Вот счастье-то мужикам привалит! Они и так все как один мечтают, чтобы месячные у женщин были бы один раз в год. Во время открытия рыболовного сезона.
- Правильно, Зин. Они и потом не успокоятся. Красная-то неделя пройдёт, а они всё будут норовить свой причиндал не туда пристроить… В привычку войдёт, потом не отучишь… Нет уж.
- Ох, девчонки, какие вы… Пора мне, подруги. Колька детишек уже домой привёл из садика, надо и мне собираться. Я вам сказала, как и что, а вы подумайте.
- Не, девчата. Вы правы. Надо немного поправиться. Собрание проведём. Решение вынесем. А не вынесем – так хоть посмеёмся. Да? А об этом деле не беспокойтесь. В магазин не пойдём, у меня тут припасено.
Зинаида Павловна открыла сейф и поставила на стол две бутылки марочного вина, привезённого недавно её близким другом Гогой из Армении. Зинаида Павловна посмотрела на бутылки, подумала о чём-то своём, покачала головой из стороны в сторону. Хмыкнула. Опять покачала головой.
- Разливайте. Поговорим, девчонки! Пока, Тонечка! Николаю привет!..
***
Попрощавшись с коллегами, Тоня торопилась по своим делам, и с досадой думала о том, как странно, что пришлось растолковывать взрослым женщинам элементарные, казалось бы, вещи. Её мучил стыд, что она поддалась всеобщему настроению и поделилась слишком сокровенными вещами. Неужели её коллеги по работе, не глупые ведь женщины, не понимают, что на самом деле главное – любить. В любимом человеке всё воспринимаешь, всё принимаешь, всё вызывает нежность и желание радовать; и с любимым человеком допустимо всё, потому что удовольствие одного – это радость для другого.
Она пыталась вспомнить, как они начинали жить с Колей. Да, оба были неумёхи. Даже смешно, какие! Но они сразу сошлись на том, что полностью открыты друг другу. Началось всё, конечно же, с общения. Ведь и любви между ними не возникло бы, не будь откровенности, предельной, а порой даже запредельной. Каждый из них понимал, что некоторые вещи не говорят другому, даже самому близкому человеку. Но они говорили, рассказывали, делились. И когда вспыхнула страсть, когда желание приносить друг другу радость, доставлять удовольствие захлёстывало, прежде чем сделать что-то, коснуться иначе, более откровенно, они одновременно поняли, что говорить уже не хочется. Не нужно было ни о чём спрашивать, ничего предлагать, ни о чём просить. Любое движение другого принималось, не вызывало ничего, кроме согласия и принятия. Это согласие было основано на доверии. На уверенности, что другой не причинит боли, не сделает ничего плохого. Доверие… Да, именно доверие. Перед ним отступала стеснительность, робость, неуверенность. Желание близости сопровождалось стремлением исследовать, изучать партнёра, отыскивать в отношениях нюансы, скрытые резервы, новые совпадения в чувственных реакциях… Как она могла догадываться каждый раз, что нужно делать в тех или иных ситуациях? Ведь и самой часто было плохо, физически тяжело, порой невыносимо… Ничем и никак это не объяснить. Не найти ответа. Он, её Коленька, ценил каждое её желание, каждое движение навстречу. Её нежность подхватывалась его нежностью, преумножалась ею. И даже оказывалась способной превозмочь и боль, и недомогание, и апатию, и упадок сил. Они вместе! Они – одно целое. Нет, не половинки, не частицы. Просто – одно целое. Иногда она больше, сильнее. Помогает ему, поддерживает. Иногда – он.
Иногда они вместе, взявшись за руки, делают что-то. Они достигли высокого уровня отношений. Особенно это стало ощущаться с рождением детей. От самого сложного первого года жизни новорожденных, через все этапы взросления малышей – у них никогда не было разногласий. Они никогда не спорили. Обсуждали, да. Задумывались – да. Но не бранились, не обвиняли ни в чём один другого.
А девчонки спрашивают, в чём секрет. Разве можно это объяснить? Начни объяснять – не поверят. А то и возненавидят. То же мне, белая ворона. У нас, таких распрекрасных, всё плохо, а у неё – хорошо и замечательно…