«Десять минут!»
Заёрзали, всполошились, задышали. Воздух загустел, на лицах выступила испарина.
Пятьдесят две души в большом лекционном зале усердно готовят перевод. Одни ещё пишут, другие уже переписывают, а третьи уже критически осмысляют, косясь на доску, на которой плакатным шрифтом выведено: «Абзацы 1 и 2. Не забудьте подписать работы! Сдача в 20:00!»
«Пять минут!»
Во взгляды закрадывается обречённость, дыхание становится прерывистым, вокруг рта появляются черты сомнения, на лбы ложатся полоски самокритики… Растут. Это прекрасно!
Здесь они пока ещё под присмотром, пока ещё наши, родные, доморощенные, «добдённые», с пушистыми косичками, умиротворёнными взглядами, «бантиками» губ. А после письменного экзамена по теории перевода уйдут в большую серую неизвестность работать переводчиками. Страшно подумать, что их ждёт там, в этом рыночном мракобесии, в этой волчьей грызне за скорость, точность, успешность – словом, продажность! Как жаль отпускать этих дитятей человеческих в дикую стихию базарного обскурантизма!
«Сдаём!»
Коллективно вздыхают. Повзрослевшие, с прищуром посвящённых и прагматичным укладом губ. Простившись с иллюзиями, собирают словари, кисло улыбаются, сардонически шутят. Всё.
«Оглашение результатов на следующей неделе. Явка обязательна! Всем всего доброго!»
Смотрю на эту кипу бумаги. Пятьдесят два листа. Практически глава диссертации, порождённая коллективным усилием. Кто-то из уже «великих», пересевших в кресла начальников, когда-то, работая на курсах, сделал самое важное открытие в своей паразитической жизни: «А ведь если посадить полсотни душ на полтора часа, то это уже половина рукописи диссертации...» Вот так они и стали «учёными». Вот так капиталисты и эксплуатируют горящих и талантливых в своих узкоэгоистических интересах. Вот так и тратится богатство нации на удовлетворение амбиций тщеславных прохиндеев. Такое у нас теперь общество… Оно не растит деревья талантов, заботливо поливая и удобряя их корни, нет. Оно лишь срывает их плоды. Без стеснения и жалости. А те, кто не дают плоды, отправляются на дрова. Так работает капитализм. На курсах раз в год находятся два-три ребёнка, дающие плоды. Это те, для кого нужно создавать особые условия, отбирать, развивать, пестовать. А к нам они идут учиться за деньги, чтобы после нас уйти работать за деньги. Деньги – проклятье этого общества и всех творческих и одарённых. Деньги – топливо не таланта, а приманка, разложенная теми самыми, кто пересел в доходные кресла. Есть ли будущее у такого общества?
Десять минут. Пересчитав переводы, я упаковываю их в сумку и иду править. Я – учитель, а не торгаш. Я должен учить, а не наживаться. Поэтому за двадцать лет работы я ни разу не посчитал деньги, полученные за курсы от детей. Я бы не брал с них ни копейки, но за меня всё решают прохиндеи в креслах, так ни разу и не спустившиеся в аудиторию хотя бы ради любопытства… И пусть я живу в рыночном обществе, мой святой долг – отбирать, развивать и пестовать таланты. И сколько бы оно ни просуществовало, в моём кредо учителя ничего не изменится!