О незрелых фигах и не только о них
В конце 40-х годов я был учеником начальных классов ташкентской школы №50, что не помешало мне быть уже заядлым книгочеем, поскольку научился читать довольно рано, в возрасте трех с половиной — четырех лет, причем с удовольствием читал не только сугубо детские книжки, но и такие шедевры мировой литературы как «Гаргантюа и Пантагрюэль» французского писателя-сатирика Франсуа Рабле, «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» классика испанской литературы Мигеля де Сервантеса, «Путешествия Гулливера» — сатирико-фантастический роман английского писателя Джонатана Свифта и «Жизнь и приключения Робинзона Крузо» — роман английского писателя Даниэля Дефо. Некоторое время спустя мне вновь повезло, поскольку довелось с громадным интересом прочитать книгу «Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке», великолепно написанную бельгийским писателем Шарлем де Костером.
Во время чтения последней из перечисленных книг мое внимание привлекла история о том, как чрезвычайно жестокий испанский король Филипп II в 1568 году приказал посадить под домашний арест своего сына, наследника престола, принца Астурийского дона Карлоса в связи с его психической неуравновешенностью. Спустя шесть месяцев королевский двор в Мадриде официально сообщил о том, что дон Карлос скончался от желудочных колик. Конечно, мало кто поверил этому официальному сообщению. Выдвигались различные версии о способах его отравления. Одна из таких версий была приведена в книге «Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке». Именно она и стала причиной написания мной данного повествования. В книге говорилось о том, что дона Карлоса накормили незрелыми фигами, вызвавшими у него отравление, приведшее к смерти, после чего на его могиле установили надгробную плиту со следующей надписью:
«Здесь тот покоится, кто фиг зеленых скушал —
И, не хворая, Богу отдал душу».
Я тогда впервые увидел название «фига», стал расспрашивать родителей об этом плоде, получил ответ, что это «инжир», но данное название мне тоже не было знакомым, так как в Ташкенте он тогда полностью отсутствовал в продаже. Однако, тревожный звоночек в моей душе все-же прозвучал: такие плоды в незрелом состоянии ни в коем случае есть нельзя!
Моя тревога была полностью оправданной в связи с тем, что с момента окончания Великой Отечественной войны прошло всего несколько лет, и в моей памяти были чрезвычайно свежими воспоминания о том, до какой степени мы, дети того тяжелого периода времени, были постоянно голодными, и искали любую, даже самую малейшую, возможность насытить свои желудки чем-либо, чтобы утолить этот голод. Такие перспективы появлялись у нас всякий раз, когда в наш родной Ташкент приходила очередная весна. Почти во всех коллективных (общественных) дворах имелось какое-то количество фруктовых деревьев, они нередко росли и на улицах вдоль арыков, а также в парках, поэтому мы, задолго до момента созревания соответствующих фруктов, начинали сбор еще совершенно зеленого урожая, набивая им наши чрезвычайно голодные утробы.
Но все незрелые фрукты, которые мы тогда ели, не были ядовитыми. Судя по всему, Провидение желало нам добра, поэтому оно, судя по всему, спасая наши молодые жизни, отложило внедрение желто-зеленого инжира в ташкентском регионе на пару десятилетий (фиолетовый инжир появился еще позднее, спустя несколько десятилетий). В противном случае всех нас ждали бы крупные неприятности со здоровьем, поскольку мы по причине голода стали бы поглощать и совершенно незрелый инжир на стадии «молочно-восковой спелости», как это обычно говорят про кукурузу. Знаю это по себе, так как я во время войны из-за «голодухи» ел совершенно горькие ядра косточек персика, сливы, алычи, вишни, которые, как известно, содержат чрезвычайно ядовитую синильную кислоту.
Провидение тогда уже проявило по отношению к нам, изголодавшимся детям, свою грандиозную благосклонность. Когда началась война, в нашем коллективном дворе в огромном количестве из-под земли появились побеги какого-то растения, которого у нас «отродясь» не было. Прошел слух, что клубни этого растения, которое якобы называется «земляной грушей», можно есть сырыми. Мы стали выкапывать из земли эти клубни, похожие на уродливый картофель, мыть их в проточной воде арыка и есть в сыром виде. Они показались нам очень вкусными, но, самое главное, мы получали от них ощущение сытости. Наши родители никакого понятия о таких «грушах» не имели, приходили в ужас от происходящего, и умоляли нас не есть «эту гадость», так как мы можем от нее отравиться и умереть. А ведь тогда «эта гадость», весьма вероятно, спасла наши молодые жизни. Уже во взрослом возрасте я узнал, что настоящее название этого растения — тапинамбур, и что оно невероятно полезно для человеческого организма.
Но возвращаюсь к основной теме — инжиру. Я «прошерстил» сейчас информационные материалы Интернета в попытках найти какие-либо сведения о ядовитости его незрелых плодов, но нашел только такую фразу: «незрелые плоды инжира несъедобны, поскольку горчат».
Очень может быть, что исследования на предмет выяснения ядовитости незрелых плодов инжира вовсе не проводились по той причине, что они «несъедобны, поскольку горчат». Но я все-таки считаю, что нельзя не обращать внимания на подсказку, сделанную в вышеуказанной книге Шарля де Костера. Ведь в жизни бывает всякое. Яркими примерами являются случаи, связанные со смертями людей, работавших у Полярного круга, которые умирали от явных отравлений, но исследования не выявляли в их телах никаких следов ядовитых веществ. В конечном итоге выяснилось, что они, в целях пополнения съестных припасов, убивали белых медведей и ели их мясо и внутренние органы. Все это можно было есть, за исключением печени этих животных
Оказалось, что в ней имеет место невероятно высокая концентрация витамина А. Обычно это вещество в небольших дозах очень полезно для человеческого организма, поскольку улучшает наше зрение, общий иммунитет и сопротивляемость инфекционным заболеваниям. Но в 100 граммах печени белого медведя содержится около 400 тысяч мкг этого вещества, что в 500 раз превышает нашу дневную норму, и оно становится смертельным ядом. Очень может быть, что нечто подобное может иметь место и с незрелыми фигами.
Так что не стоит позволять нашим детям рисковать здоровьем и жизнью. Я понимаю. что нынешние дети вряд ли станут есть незрелые фиги, которые горчат, так как они чаще всего хорошо накормлены своими родителями, а иногда, увы, даже перекормлены. Но в нашем мире может случиться всякое. Все дети разные. И вкусы у них тоже разные. И материальные возможности у их родителей тоже разные. Так что предугадать ход событий и их последствия очень трудно. Поэтому всем нам стоит вспомнить бессмертный афоризм Козьмы Пруткова, появившийся на свет еще во второй половине XIX столетия: «Лучше перебдеть, чем недобдеть!».
Борис Пономарев