Когда в радиусе ста вёрст не осталось ни одной неспасённой дамы, ни одного разбойника или чудовища, у Мюнхаузена начались перебои: барон то и дело возвращался к обеду без подвига, злой и задумчивый. Чтоб не менять распорядок – немец всё таки! - Мюнхаузен тайком выписал с востока хорошего колдуна, чтобы творил разных монстров с аллергией на серебро.
В этот день барону донесли, что по дороге на Хамельн «чудище одноглазое» шалит, людей глотает. Мюнхаузен взял незаряженное ружьё, шпагу с серебряным покрытием, двоих летописцев и поскакал. В указанном месте поджидало чудище – бревенчатая банька на мощных куриных лапах с глазом вместо окна и пастью вместо двери. Ты что ли тут людей глотаешь? – спросил барон. Ага-а, но сначала лошадок! – радостно ответила банька и шустро атаковала. Барон ткнул шпагой в щель между брёвен, внутри что-то пискнуло и чудище сдохло. Прямо в сердце, – удовлетворённо объяснил барон и летописцы старательно застрочили. Тем временем из пасти вывалило с дюжину помятых проглоченных. Один держался за проколотый зад и косился на баронскую шпагу.
Время было как раз к обеду…