Как тогда писали газеты, на празднике ожидался небывалый фейерверк и уже за час до события, мы с тобой, вольготно устраивались на непривычно пустых трибунах, сколоченных наскоро, на поле Тушинского аэродрома. В прогулочной коляске засыпал, привольно раскинувшись, наш годовалый сын, а мы весело пили из горлышка "Довгань Дамскую". И вот, в нужный час, вокруг нас сгустился сырой сумрак праздника, низкое, сентябрьское небо над Москвой 1997 года обильно закапало, со всех сторон задул холодный ветер. И стало так, что мы одни оказались на трибунах, потому что никто не смог преодолеть отчаяние и страх змеящийся по темным улицам, чтобы осмелиться прийти сюда в такой час... Но тут в небо ударили огненные струи! Разноцветные фонтаны из под самых наших ног! Мы вскочили и заорали в восторге! "Довгань Дамская" опрокинулась и покатилась, расплёскиваясь по траве. Взревел из динамиков Газманов: "Москва! Звонят колокола!", в тёмном, разорванном небе расцвели гигантские цветы! Свинцовые тучи над Строгино окрасились в радостные цвета и далеко над мокрым полем, оттуда, через реку, понеслось хмельное: "Урррра!". Словно почувствовав тяжелый взгляд, я оглянулся на здание аэроклуба, где на балконе, среди тополиных теней, как всегда стоял Сталин, приветствуя своих соколов Тушинского авиапарада 1938 года, косточки которых, припорошило землей от Москвы и до самого Берлина... Я зажмурился и отвернулся, а из земли опять ударили искристые, разноцветные фонтаны.
Настал час, когда весь этот чёрный и опасный мир изменился, став блистающим, а в самом его центре, в старой гэдэровской коляске, заботливо укрытый от непогоды, мирно спал наш малыш, не веря ни грохоту салюта, ни радостным воплям, ни сумрачным призракам прошлого.
Он сосредоточенно набирался сил, чтобы идти дальше сквозь ночь.