Глава 4.
Мой друг, Лёнька всё про своих девчонок пишет:
«Виктор, здравствуй! Правда, ума не приложу, с чего начать, как будто девушке пишу. Виктор, ты говоришь, что смирновские девчонки гуляют с солдатами. Если можешь, то узнай точнее: кто? Неужели Валя меня обманывает. Спроси у Мишки о ней, хорошо. Если она меня обманывает, то я не знаю, что будет со мной после дембеля. Наверно, я и правда влюбился.
Ну, а остальное у меня всё идёт нормально. Пиши, как там Любаша. От
Верки получил письмо, ничего особого не пишет. И Ирка откуда-то узнала мой адрес, и обижается, что не пишу. Алексей».
Учёба у нас проходила на РЛС, которая находилась не менее, чем в километре от роты. Путь до неё шёл по пустынной местности, деревья тут росли только возле казармы, строго посаженные в один ряд.
«26 декабря 1967 г. Тувинская АССР, г.Кызыл в/ч 03059 «Ч». Привет из орденоносной Тувы! Писать о себе нечего, и так все написал. Бабушкины письма получил: и то, которое пришло на Фурму, и которое пришло сюда, я тоже получил. За эти письма им спасибо.
Я узнал срок точно, сколько пробуду в Кызыле. Числа 29,30 января самолёт унесёт меня куда-нибудь дальше…
…Морозы становятся всё сильнее. К трудностям уже привык, как будто, так и надо. Плохо одно, мало свободного времени, совершенно почти нет. На этом всё! До свидания! Виктор».
«27 декабря 1967 г. Здравствуй Витя! Учёба у меня идёт нормально. Скоро мы будем сдавать экзамены. Пятого числа мы сдали фармакологию, и десятого – историю. А с тринадцатого числа нас отпустят на каникулы. Они у нас будут продолжаться две недели. Вить, ты знаешь, как я боюсь этих экзаменов, особенно фармакологию. По фармакологии у нас 30 билетов и 30 рецептов, которые надо выучить. Мы сейчас весь день сидим в училище.
Двадцать шестого числа у нас был вечер. Но он мне не очень понравился, потому что было очень много ребят в нетрезвом виде. Да и девчонки вели себя отвратительно, даже не хотелось на них смотреть. Стоят, курят, ругаются
матом. Это просто ужас, что я увидела на этом вечере.
Тринадцатого января у Любы Атаманюк будет свадьба, а двенадцатого
они пойдут расписываться. Свадьба будет в городе у её парня. Она уже
несколько раз приезжала с ним в Орлово.
Витя, ты пишешь, что не дал мне ничего интересного. Наоборот. С тобой мне было очень хорошо. По правде сказать, я даже скучала первые дни, когда тебя взяли в армию. До свидания. Люба».
Димка забросал письмами: «25 декабря 1967 г. Здравствуй, дорогой брат! Дома пока всё хорошо, больше никаких происшествий не произошло. Витя, ты смотрел кинокартину «Вий», она у нас в Солнечногорске прошла на той неделе. Витя, поздравляю тебя с праздником Нового года! Желаю тебе всего наилучшего в своей солдатской жизни, и ещё я тебе желаю здоровья, и чтобы ты быстрее вернулся домой».
Сестра Галя: «Здравствуй, дорогой Втюшкин! Мама достала билеты на ёлку в дом культуры, метро «Университет», на Ленинских горах, и в МИИТ. А 5 января ( в этот день, если ты не забыл, у Димы день рождения) я поеду в театр Станиславского на спектакль «Винтовка №…(забыла, какой номер). Я по прежнему хожу в танцевальный, и на ёлке в нашей школе буду выступать. Вот, придёшь из армии, я попляшу на славу. Поздравляю с Новым
годом!».
На Новогодние праздники нам родители всегда дарили билеты на ёлки
во многие организации Москвы. И я, наверно, до 15 лет сопровождал Галю – на 5 лет меня моложе, и Диму – разница с ним 10 лет, на сказочные спектакли. Один раз тётя Аня Жердева достала нам с Валерой билеты на Кремлёвскую ёлку. Так мы все и общались на праздниках: осенью, зимой в Москве, весной, летом у нас.
Продолжила мне писать Анисимова:
«25 декабря 1967 г. Здравствуй, Виктор! Я думала, ты не ответишь, но ты всё же ответил. Ты пишешь: «У нас всё получилось необычно». А получилось ли? Ведь, успокаивая Юрку, ты сказал: «Ты не подумай что-либо, это просто шутка». Юрка мне недавно признался, что не поверил тебе тогда. За то в эту шутку поверила я. Ты мне задал вопрос: «Как ты могла хорошо узнать меня за 3 раза?» Я не знаю, но я даю «голову на отсечение», что знаю тебя очень хорошо. Знаешь, я боюсь быть навязчивой. Я сейчас напишу тебе одну вещь, и ты постарайся на неё ответить. Хорошо? Знаешь, ведь, вдруг, тебя кто-то ждёт. Вдруг из-за меня расстроится ваша дружба и переписка. Жду ответа. Таня».
Лёнька опять прислал пространное письмо, которое я получил 4 января 1968 г. : «Витька, здравствуй! Значит, ты не смог уйти в армию не целованным мальчиком, это хорошо, когда свой первый поцелуй подарил девушке, которую любишь, а я целовал всех подряд, и до ужаса любил целоваться, но нет такого ощущения, как у тебя. Вить, ты не огорчайся на то, что Люба пишет тебе холодные письма, это естественно. Ведь, она ещё не умеет, наверное, и писать то страстные письма, а если умеет, то стесняется.
Вале я о себе описал всё честно, буквально всё, что ходил со всеми подряд, что таскался по бабам, а под конец раскаялся во всех своих поступках, а когда прочитал своё письмо второй раз, чуть сам не расплакался. Конечно, она мне поверила, но, если бы ты только знал, как я ждал от неё ответа на это письмо. Целыми днями только и думал об этом: напишет, или не напишет ответ. Но её ответ превзошёл все мои ожидания. Она написала, что не верит не только тем, кто говорит обо мне плохо, но не верит даже моему письму.
Витька, когда я получил от тебя письмо, в котором ты писал, что смирновские девчонки ходят с солдатами, я чуть с ума не сошёл. Думал, что Валя меня обманывает, а сейчас, после твоего письма всё от сердца отлегло, и очень хорошее настроение. Если бы ты только знал, Виктор, как мне хочется её полюбить по-настоящему. По-моему она действительно любила и
любит меня.
А на Любашку за её письма не обижайся, уж на что меня Ирка любит, и то от неё красивых слов мало слышал. Новый год на носу, а у нас с крыши капает, только иногда бывают очень сильные туманы. Жду ответа».
« 31 декабря 1967 г. г. Кызыл, Здравствуйте дорогие родные! Получил я два письма от бабушки и от Димы, за которые большое спасибо. Ну, в общем, я живу нормально. Новый год встречу на кухне. У нас праздники по работам хуже обычных дней. Ведь наша рота, как и многие другие радиолокационные роты, каждый день несёт боевое дежурство, а в праздники боевое дежурство несётся ещё бдительнее…
…Температура сейчас нормальная: ниже -40 гр. не опускается, но и выше -32 гр. также не бывает. Виктор».
« 4 января 1968 г. Кызыл. Здравствуй Люба! Я написал тебе плохое письмо, и спешу срочно извиниться за него. У меня было очень плохое настроение, ребятам от девчонок приходят очень нехорошие письма. Они читали их,
потом рассказывали о многом, сейчас очень жалею. Я хочу заверить тебя, что никогда тебе не придётся огорчаться при чтении моего письма. Извини! Виктор».
« 4 января 1968 г. Здравствуй Витя! Сейчас я нахожусь дома, и учу билеты. Завтра пойду сдавать фармакологию. Вить, ты знаешь, как не хочется учить эти билеты. Сейчас стоит такая тёплая погода, так и тянет на улицу, но ничего не поделаешь, надо учить. Последний экзамен я сдаю одиннадцатого и иду на каникулы. Каникулы я буду проводить дома, так что пиши мне в Орлово. Они у нас будут продолжаться до 23. Тринадцатого числа я иду к Любе на свадьбу, Завтра у меня самый тяжёлый день. Интересно, какой я вытащу билет. Люба».
« 5 января 1968 г. гор.Кызыл. Привет из орденоносной Тувы! Здравствуйте дорогие родные! Посылку я получил, за которую большое спасибо. Служба в новом году новее не стала. В феврале уже буду сидеть за экраном индикатора. Буду следить за воздушным пространством нашей Родины и космосом. Сейчас проходят занятия. Дисциплина общая, сержанты, хотя большинство и хохлы, ребята хорошие, не придираются…
Галя и Дима, письма ваши, я получил 31 декабря, за которые большое спасибо. Дим! Поздравляю тебя с твоим днём рождением! Желаю тебе самых больших успехов в учёбе, и в твоей маленькой жизни. Будь всегда весёлый и бодрый. Как можно меньше пускай слёзы, ибо ты разменял второй десяток лет, не поддавайся никаким болезням. Напиши, как ты закончил полугодие, какой подарок сделал в новому году, себе и матери с отцом. Галя, тоже напиши о своих успехах, ты, как я вижу, начинаешь сачковать. Учись, как училась…
…Ну, а в общем дела идут нормально. Температуру в -30 гр. и не считаешь за мороз. На улице сейчас тепло, всего -25 гр. Привыкли, наверно, и ещё, здесь нет ветров. Только портянки на ногах, да кирзовые сапоги, а ноги не особо мёрзнут… …Ну, ладно, пора ехать в баню. До свидания! Виктор».
Нас возили мыться в Кызыл, строем проходили по улице, и наблюдали за прохожими. Старослужащие нас предупредили: «Не вздумайте подмигивать тувинке, а то монголка от тебя не отстанет». Ну, это они наговаривали. Может, и был какой случай, но девушки нам не попадались. Вот,
собственно, и всё, что запомнилось о моей службе в Туве.
Снова написал дядя Серёжа: «29 декабря 1967 г. Добрый день! Привет из Москвы. Мы получили от тебя письмо. Тебе немного не повезло, очень далеко тебя угнали. На Новый год у нас был Валька, была твоя мать. Хотим послать тебе посылку. Может ты стал курить. Привет от т. Зины и Маринки. »
Дядя Серёжа в тюрьме посидел, но по лёгкой статье, был на поселении в Новомосковске, а наколки у него были солидные: «не забуду мать родную» на плече, «север» на пальцах, на одной стороне груди был наколот портрет Сталина, а на другой – портрет Ленина.
- Зачем ты их наколол, - спросил я его.
- Чтобы к стенке не ставили, - ответил он.
«5 января 1968 г. Здравствуй, дорогой мой солдат. Сыночек, смотри не обмёрзни. А, что, парень со Смирновки тоже с тобой? Ты что-то не пишешь, есть с тобой кто-нибудь с нашего края? Витя, я всё езжу в Солнечногорск на работу, и мы разговариваем с Хохловой и Жандаровой матерью про вас солдат. Вовка Хохлов пока ещё под Москвой, к нему ездят, говорят: куда-то перегонят. А Жандаров где-то не очень далеко, точно не знаю. Но, вот, ещё новость, как рассказывала его мать. Провожала его девушка, очень плакала, и обещала ездитьдомой, и ждать его, и он всё пишет об ней домой, она из Москвы. А вот, на Новый год эта же девчонка гуляла весь праздник с Витей Хохловым. И мать Жандарова сказала, что Борису всё напишет. Видишь, как бывает. Но, в общем, пишет ли тебе Люба? Бабушка сейчас ничего, ходит. Хочет поехать в свою комнату, а я её не пускаю, но, наверно, поедет.
Витя, мы теперь себе сделали газ, так что Галя и Дима готовя обед себе сами. Дядя Серёжа хотел послать тебе посылку, я сказала: попозже, когда будешь на месте. Были мы с т.Валей у старой бабушки /моя пробабушка/, она ещё ничего, почти, как была, всё про всех спрашивает. Новый год провели ничего, были у Зои, но, отец, как всегда.
Витя, сынок, но как я тебе говорила, помнишь, как всё же тяжело в армии. Вот, теперь ты понял. Как ты, мой дорогой, подымаешься и т.д.? Как мы соскучились по тебе, и очень. Это Дима всё смотрит фото твои. Ну, что же милейший мой сын, будь здоровым, крепись. Да, пишет Лёня Глазунов домой, что ему ещё тяжелее, а почему? Ты же знаешь, где он. Целую, мама».
Я считал, что у меня строгая бабушка и неласковая мама. А оказывается,
они меня любят, их письма дорогого стоят. Пусть они меня никогда не обнимали, не целовали, мне это было ни к чему. Я не нуждался в ласках, и меня не надо было гладить по головке. Ругали, конечно. Ну, да ладно.
Младшенький, Димка, тот любил, чтобы его ублажали. Не дай Бог, манную кашу сварят без комочков, криков… С ним сидела старенькая бабушка, Варвара Митрофановна. Она, не имея зубов, лущила для него семечки пальцами, и она плохо видела. Однажды мы с ней дома оставались вдвоём, и бабушка Варя позвала меня:
- Витя, курица квёлая, её надо зарубить.
- Бабушка, я не могу, я никогда не рубил им головы.
- Надо рубить, а то, вот-вот, она подохнет.
Делать нечего. Я взял топор в руки и подошёл к лобному месту. Бабушка положила боком безвольную курицу на чурку, и второй рукой оттянула её голову за клюв. Я махнул топором, но курицу зарубил только со второго раза.
«7 января 1968 г. Здравствуй, друг, Виктор! С приветом к тебе из Коськова твой друг, Александр. Недавно Володька Хохлов был в увольнении, и приезжал в Коськово. Тебе передают привет девочки «из Коськова до Кызыла, большой, как Земля, горячий, как Солнце», а также и ребята. Александр/Рощин/".
Сашка был младше меня, и время я с ним не проводил. Но благодаря Мошницкой школе, я знал большинство ребят в окрестных деревнях. Так, что его письмо меня не удивило, значит, хорошо ко мне относится. Таня Коптева училась в 5 классе, и Рощин стал с ней дружить. Для меня тогда это было удивительно. Маленькая же.
«9 января 1968 г. Здравствуй, Витя!! Письмо получил. Начну сразу с новости. Вот, загремел, 21/ХII-67 г. Вдовин, которого мы все проводили. Он уже прислал письмо, пока находится в Азербайджане, недалеко от Баку. Славка обижается, почему ты ему не пишешь, а «чилим» /Владимир Карпов/ просил передать тебе привет от него лично. Ты, наверно, думаешь о Солнограде, но он остался пока на том же месте. Старый почтальон (Татьяна) ушла, и теперь не работает, её почти не вижу. Да, теперь, наверно, не зачем. Юрий».
Я решил с Юрой объясниться и написал ему правду, что не претендую на что-то серьёзное с Татьяной.
«Здравствуй Витя! Я ждал от тебя этого письма, но гораздо раньше. Теперь оно не играет никакой роли, т.к. с Танькой всё кончено, и я, как она говорила мне, останусь её другом, а любовь понемногу проходит. Твои письма для неё я читал с самого начала, по мере их поступления, и всё понял. Вот ты пишешь мне: «если ты хочешь», а мне теперь всё безразлично. Я надеюсь, что мы с тобой останемся, как и раньше, друзьями, а обижаться мне не на что, во всём виноват я сам. До свидания. Цюрик /это так я его называл/».
А Таня надеется, нервничает. Вот, давал же я себе зарок: не провоцировать девушек.
«19 января 1968 г. Здравствуй, Виктор! Пишу тебе письмо не получив ответа на письмо. Что случилось, почему ты не пишешь? Или тебе надоело? Ответь: в чём причина твоего молчания? Может тебе, что написал Юрка, или ещё что? Конечно, всё это в твоей воле. Хочешь, пиши. Хочешь, нет. Я даже не знаю, что и подумать. Я уволилась с почты, и сейчас работаю в милиции
машинисткой. Я жду ответа. Таня».
Конечно, я встал на сторону товарища. Зачем «пудрить мозги» девушке,
которую он любит, судя по всему. А у меня уже есть девушка, которой я признался в любви, и признался впервые в жизни. Я же должен отвечать за
свои слова. Люба у меня осталась единственным адресатом из девушек.
«13 января 1968 г. Здравствуй, Витька! Письмо получил, открытку тоже. Дела у меня идут хорошо. Дядя Серёжа получил ожог. Он обварился горячим паром, или ещё чем-то, я так и не понял. Факт тот, что, когда тётя Зина ходила к нему в больницу, она его не узнала. Лицо всё чёрное. Я провёл праздник хорошо, В кругу друзей: парней и девчонок. Было очень весело, гуляли три дня. Если Любка тебе не пишет, лучше не переживай. Твой брат Валентин».
От Валеры Жердева письмо пришло 20 января:
«Здравствуй, Витюлька! С большим приветом к тебе я. Я очень рад, что жизнь у тебя идёт вполне нормально, ну а картошка, так это на первом году положено её чистить. Любаше, конечно, жалко тебя, но она решила со своей стороны правильно. Она, наверняка, боялась, что за год ты «испортишься». Ну, Любаше пишешь письма, где намекаешь, что, мол, «Родина в опасности, значит всем идти на фронт». Возможно, это сравнение довольно-таки грубое, но я нахватался сейчас песен, и веду сравнения, наверно, совсем не удачные?
Живу сейчас нормально, служба идёт хорошо. Сейчас выбрали меня в
члены бюро роты и части, и теперь дел будет совсем по горло..
Жму твою лапу. Держи морду огурцом. Да, сейчас вспомнил твоего Димулькина, что-то он на моё письмо не ответил, а оно так было насыщено высокими словами. Может быть, обиделся!».
И мама Валеркина прислала мне открытку: «Здравствуй, дорогой Витя! Поздравляю тебя с Новым годом и желаю хорошего здоровья, хорошей службы, и счастья в личной жизни. т. Аня, Москва, Семёновская набережная, 3/1, к.7, кв.53».
Моя мама с тётей Аней познакомились в Москве, когда нас с Валеркой водили в один детсад. С тех пор и не расстаёмся. Интересно, тётя Аня обращаясь ко мне, называла меня - Витёча. Так меня никто не называл.
Мама мне всё-таки позвонила. Ночью меня подняли, я прошёл на пункт
управления, и услышал родной голос. Она в Солнечногорске заказала
разговор на телеграфе вечером, а разница с Кызылом 4 часа.
Письмо от неё пришло 23 января 1968:
«Здравствуй дорогой сыночек. Витя, сижу в парке /в троллейбусном/, т.е. в Москве, и решила тебе написать письмо. После того, как мы с тобой поговорили, мне стало ещё скучнее, так и хочется всё говорить, но ты очень далеко. Ты знаешь, как трогательно было нам с Галей, и мы, как поговорили, долго сидели на почте, ждали автобус, и даже не хотелось уходить. Говорили: «А может, нам Витя снова что-то скажет». Ну, ладно, что же делать, служить всё равно надо, не ты первый, не ты последний.
Я тебе уже говорила, что Витя Коптев лежит в больнице, сотрясение мозга, и вроде, перебиты салазки рта. Кто бил неизвестно. Таня Прокофьева за того парня вышла замуж. Наш дядя Серёжа обжёг лицо, сильно взорвались у него
шланги, когда варил, но глаза были в очках, не повредил их.
Про тебя ещё не забыл завод. Дали 10 рублей премии, за экономию что ли, получила т. Валя. Целую, мама».
«15 января 1968 г. гор.Кызыл. На следующий день, после разговора по телефону, я получил твоё письмо, мама, на которое и даю ответ. Ты пишешь, что у Жандарова девушка очень плакала и много обещала. Люба же не плакала, ничего не обещала, я её ни о чём не просил, но знаю, что она не поступит таким же образом. Если у ней что-нибудь случится, то она сама мне напишет. В этом я больше, чем уверен. Недаром же до 1967 года не гулял ни с одной девчонкой, хотя и имел возможность предостаточно.
Служба проходит нормально. Здесь основное внимание уделяется на боевую работу .Честь отдавал раза три. Один раз не заметил капитана, заставил пройти ещё раз. Зато на строевой подготовке получил от него благодарность. Ну а ещё боевой работы не несу.
Гланды мои не воспалились. Заморозились. Подниматься за 45 секунд не приходится. Виктор».
«10 января 1968 г. Кызыл. Здравствуй Люба! Письма сейчас единственное
отвлечение от солдатской жизни. Это потому, что нет свободного времени. Вот сейчас вырвался написать тебе письмо. Все смотрят кинофильм, а меня даже и не тянет смотреть его. О своей жизни я писать не буду, всё уже описал. Очень уж однообразна эта жизнь. Я думал, что скучнее жизни до армии, особенно в зимнее время, не будет. По фильмам жизнь в армии уж очень весёлая. Да здесь много шуток, веселья, на время останешься один и сразу грусть. Почти каждый день слышны разговоры о доме.
Как я уже тебе писал, в армии многому научишься. Научишься любить, уважать, ненавидеть, терпеть. Кто не был в армии, тот не поймёт, что такое гражданская жизнь, не так будет оценивать её. Армия исправляет людей. Чаще – в лучшую сторону. Если бы дать Вере почитать Лёнькины письма, она многое бы поняла, но, конечно, он её больше не может интересовать.
Значит, сейчас у тебя трудные дни, и прежде, чем это письмо дойдёт до
тебя, всё будет позади. Ты, конечно, сдашь экзамены, девчонки всегда усидчивы. А ты ведь любишь профессию, на которую учишься, так что тебе легче я понимаю, как нудно сидеть за учебниками, сам ведь, сидел. Вернее, я никогда не сидел, в чём я раскаиваюсь, не представляю, что это такое. Здесь, ведь, мне тоже приходится многое учить, гораздо больше, чем в средней школе.
У вас, ты пишешь, тёплая погода, а здесь температура всё – 40 градусов С
вертится. Рядом с нашей ротой находится лагерь с заключёнными, а раньше в этот край посылали только заключённых. Виктор».
Алексей Глазунов написал:
«17 января 1968 г. Понимаешь, Виктор: какая вышла у меня история. Прислала Валя своё фото, а у меня на голове волосы встали дыбом. Я думал, что я пишу другой. Это самая глупая история в моей жизни. Ну, что мне теперь мне ей отвечать? Разочаровывать её мне не хочется, а обманывать тоже. Ну, ничего, что-нибудь придумаю.
А насчёт любви я неисправим, Витя. И этот вывод я сделал задолго до её ответа. Когда одна девица мне подмигнула, и я растаял. Мне казалось, что я её люблю, пока ни с кем ничего не имел. А когда появилась смазливая девчонка, я забыл обо всех. Какой же я дурак, чёрт возьми. Алексей ».
«20 января 1968 г. Здравствуй Виктор! С большим приветом к тебе Люба. Письмо я твоё получила, на которое даю ответ. Свои каникулы я провожу дома. В Орлове сейчас очень скучно. Никого нет. Приходит Любка в субботу, и то не всегда, ведь, она у нас теперь замужем. Тринадцатого была у неё на свадьбе. Народу было много, особенно молодёжи с его стороны. Гуляли два дня, а в воскресенье разошлись по домам.
У нас сейчас из Орлова угнали всех коров в Муравьёво. Там построили новый скотный двор. Говорят, что дояркам будут давать комнаты в Болдино. Скорей бы хоть кончились каникулы, мне уже надоело сидеть дома. Экзамены я сдала. Теперь мы будем сдавать ещё пять экзаменов летом. Учиться мне осталось год и четыре месяца. На третьем курсе мы будем
сдавать государственный экзамен.
Твои два письма я получила, когда пошла сдавать последний экзамен. Ты представляешь, какое у меня было настроение, когда я прочитала твоё письмо. Я не ожидала от тебя этого. Как ты мог написать такую глупость? Ты пишешь, что девчонки пишут плохие письма ребятам. Мне кажется, что ни одна девчонка не напишет парню плохое письмо, если он сам не сделает ей какую-нибудь глупость. Ну, вот и всё. Люба».
«26 января1968 г. Здравствуй Люба! Вот пишу тебе последнее письмо из столицы Тувинской АССР. Правда, может быть мне не надо было бы тебе писать это письмо, так как я ещё не получил ответа на три предыдущих, но я понимаю, что тебе некогда писать ответы, надо заниматься…
Как я тебе уже писал, следующее письмо ты получишь с другого места,
с места, где моя служба будет проходить до самой, может быть,
демобилизации. Сейчас же, жизнь моя протекает по-прежнему, по распорядку дня. Ничего в ней примечательного нет. Температура выше
- 30 гр. не поднимается, но и ниже - 45 ещё не было. По-прежнему вокруг наводящая скуку местность. Боюсь, что придя домой, я совсем разучусь говорить с людьми. Кино смотреть не тянет, книги читать некогда. Одна
радость – письма. Виктор».
Вот, мы и покинули столицу Тувы, оставив там служить товарища, и на самолёте «АН-24» приземлились в Красноярске. Вышли из аэровокзала, а нас
никто не встречает. Подождали, подождали Сашка Комлев, один из двух
отчисленных курсантов, предложил доехать до КРТУ, навестить своих ребят.
- Кто с нами? – спросил Сашка, и отозвался один, мой земляк, Мишка Козлов.
Ну, это в его характере. Минут через 20-ть за нами пришла машина из полка, и мы оказались в штабе, где нас должны были распределить по ротам.
- Козлов, - первым вызвали самовольщика.
Мы объяснили ситуацию, и находящийся в комнате старший лейтенант сказал:
- Вы как хотите, но через полчаса у меня поезд.
- Астанин, - опустив глаза к списку, назвал офицер мою фамилию.
- Я.
- Отправляетесь со старшим лейтенантом в Агинское.
И я поехал туда вместо Мишки Козлова.
«2 февраля 1968 г. с. Агинское. Вот я снова на новом месте, и вероятно, последний пункт моей службы. Писать об этом месте не буду, ещё не осмотрелся. Попозже напишу… … Времени совершенно нет. 29 января сдал на III класс оператора РЛС. 1-го вылетел в Красноярск, прибыл в полк и тут же отправили на поезд к месту дальнейшего прохождения службы. Сюда приехал только сегодня утром. Виктор».
«2 февраля 1968 г.Здравствуй Люба! Вот, пишу тебе это письмо с места, где уже будет проходить моя служба. Я тоже сдавал экзамены, и получил 3-й класс по военной специальности. Теперь начинается моя настоящая служба.
Местность тут похожа на нашу, и морозы мягче, чем в Кызыле . Виктор»».
Она ответила на это письмо:
«9 февраля 1968 г. Здравствуй Виктор Значит теперь ты на новом месте. Что-то очень часто вас переправляют с одного места на другое. Учёба у меня идёт нормально. Сегодня у нас в училище проходили лыжные соревнования. Дистанция для девушек была три километра, а для ребят пять. Три километра я пошла за 12 м 13 сек. Пошла я десятым номером, а пришла вторая. Кто какое место занял, нам ещё не говорили. Наверно скажут завтра. Вить, напиши как у вас там на новом месте? Как проходит твоя служба! Люба».
Неожиданно мне написала девчонка из Коськово. Я с её старшим братом,
Александром Титовым, учился в одном классе в Мошницах.
«Здравствуй, Витя! Я решила узнать, как ты там дышишь? Как здоровье? Какой там климат? Мы живём по-прежнему. Лидка Кирилина и Зинка хотят узнать твой адрес. Они не узнали, и, как ты думаешь, дать им твой адрес?
Они пробовали написать Лёшке Глазунову, но он им, вернее, Зинке, ответил: хоть стой, хоть падай. Таня».
Девочки и мальчики из Дулепово пошли учиться в Муравьёвскую
начальную школу, туда же пошли: Славка Горбачёв, из пионерлагеря от Гидроэнергопроекта, и Света Воскресенская, соседка с хутора Живага. А меня мама отправила в Мошницкую школу, исходя из того, что в Мошницах сельском Совете работала подруга мамы, Роза Васильевна Володина. И я уже стал жить в пионерлагере с маой. "Всё может присмотреть за мной",-
решила она. С одной стороны, дулеповские ребята в школу ходили компанией, а я – один. С другой стороны, я учился с ребятами: из Коськова, из Смирновки-2, с Кирпичного, с Мошниц, из Козино, из Смирновки. И со всеми у меня были дружеские отношения, и, может быть, благодаря мне, мои друзья из Дулепово потом познакомились с ребятами из этих деревень, а также, некоторые позже вместе работали на одних и тех же предприятиях. Но между нами не было недоразумений. А в то время драк было очень много: и в городе, и в деревнях, на танцах в клубах. Девчонки были поводом, или чужие пришли, с другой деревни, или города.
К нашим девчонкам приходили ребята с Коськово без каких-либо претензий, а мы нравились девчонкам из Коськова: Зине Хохловой нравился Лёшка, а я нравился Лиде Кирилиной. А тут нарисовалась Таня Титова. Они все были моложе нас на 3-4 года, и казались мне ещё маленькими.
В 5-м классе, в Солнечногорской школе №2, я стал учиться с Лёшей Глазуновым, с Володей Беловым, с Володей Новожиловым, с Гурей Кочергиным, с Машей Тишковой, с Таней Климушиной - все из Дулепово. Правда, Глазунов, Кочергин и Климушина остались на 2-ой год.
Когда я пришёл в 8-й класс 1-го сентября, то обнаружил в классе Галю из 2-й Смирновки, она перешла из другой школы в мой класс. Она мне признавалась, что в меня была влюблена с 3-го класса. Галя, однажды, когда мы после уроков поехали на автобусе домой, то не стала сходить на своей остановке, а проехала до 74 км. Я думал, она идёт к Маше Тишковой в Дулепово, а она свернула на мою тропинку в пионерлагерь, и объявила, что идёт ко мне в гости. Для меня было немыслимо: придти к маме с девчонкой. Смешно, но я попытался от неё убежать, она не отставала, и мне пришлось перелезать через двухметровый забор. Это внимание меня ни к чему не подвигло, а, наоборот, только отдалило её от меня. Я помнил зарок: не провоцировать девчонок. Во-первых, в моих мыслях была Юля Боткина, и я ждал с нетерпение лета, во-вторых, в том классе мне нравилась другая девчонка, и, судя по всему, обоюдно. Но, мы с ней только дружили.
Правильно поётся в песне: «Как много девушек хороших…». А теперь у меня есть невеста.
Друзья продолжают писать. Алексей Глазунов:
«16 февраля 1968 г. Виктор, здравствуй! Да, Витя, по твоему письму я понял, что попал ты глухо. Поначалу я завидовал тебе. Твоя служба немного отличается от моей, т.е. в наряд я хожу тоже через день, правда на кухню мы не ходили, и работаем только тогда, когда не идём в наряд. Обленились, можно сказать, совсем здесь. По службе никаких изменений. Правда, полмесяца замещал своего командира отделения. Плохая эта должность, быть сержантом очень трудно. Трудно работать с людми, особенно, если они по службе тебе равны, а у нас в отделении двое служат второй год. В мае, наверно, поеду учиться на сержанта. А мне как-то, честно сказать, и хочется, и колется. Хочется потому, что служить будет немного легче, и получать будешь побольше, а колется потому, что трудно, всё-таки, и ответственность больше. Алексей».
Владимир Белов: «Дорогой Витька, здравствуй! Немного о себе: работаю
чертёжником. Конечно, не сравнить с моей прежней службой, ни с твоей настоящей, отя и частенько приходиться работать до 2-3 часов ночи, и днём не дают отсыпаться, это плохо. Но, всё-таки, высшее начальство меньше придирается, так что спокойней. С солдатским приветом, Владимир.
(Да, во 2-й школе на днях был вечер встречи, было много наших из 8 «Д»)".
«Дорогой Витя! Здравствуй! Поздравляем с днём Советской Армии. У нас дома всё хорошо. Скоро я уеду в Крым, в пионерский лагерь «Орлёнок». Там я буду учиться и отдыхать. Это лагерь – филиал «Артека». Хорошо… море увижу, и лето раньше, чем все. Целую, Галина». Это 7-е письмо от сестры.
11-е письмо пришло от Димы. «20 февраля 1968 uг. Здравствуй, дорогой брат, Виктор!!! Вить, ты смотришь телевизор. Если нет, то наши чемпионы Европы во всех видах спорта. Вить, по телевизору шло кино «Республика Шкид», а ещё шло кино «Живые и мёртвые».Дима ».
Оба фильма я смотрел перед армией, «Живые и мёртвые» в кинотеатре, а
«Республику Шкид» после работы в клубе Морфлота, по улице Розонова, рядом со стекольным заводом. Он мне так понравился, что я по окончании фильма купил билет на 2-й сеанс, а потом в заводской библиотеке взял авторскую книгу Л.Пантелеева с таким же названием, и прочитал её запоем. В 70-е годы плохих фильмов не было.
«20 февраля 1968 г. Дорогой сыночек, здравствуй! Ты что же родной не пишешь? Привык что ли, или уже не скучаешь о доме, но мы - то каждый день ждём почтальона, а он всё пустой. Ты же знаешь, что мать беспокоится, и ребятишки никак не дождутся. У нас дома всё по-старому. Работу я не бросаю, ездию. Валька к нам ездит, всё такой же обормот. Вовка Хохлов бывает дома часто, служит под Москвой. Борис, тоже коськовский, в армии играет в хоккей, и больше ничего не знаю. Ну, и Дима премудрый всё такой же капризный, вот горе, но он по тебе скучает. До свидания, пиши. Милый, очень скучаю».
Мой ответ родным:
«19 февраля 1968 г. Жизнь у меня сейчас пошла намного труднее, чем в Красноярске и Кызыле. Но к трудностям уже привык. Плохо одно: спать приходится не более 4 часов в сутки. С 1-го дня и до 15 числа ни разу не поспал 8 часов. Правда, сейчас 3-4 раза сплю около 8 часов в неделю. Ходил через день в наряд, через день на боевое дежурство. С наряда на смену, со смены в наряд. Сейчас только командир немного прижал старослужащих. В общем дело к весне и жизнь веселее… … У меня совершенно нет времени. Вот Дима спрашивает: смотрю ли я телевизор. Тут даже положенный кинофильм не посмотришь. Сюда позвонить нельзя. Вы же сами видите, что село Агинское… …Дима написал, что Галя едет в Артек. Я бесконечно рад за неё. Ведь это счастье: съездить во всемирный пионерский лагерь. У неё будет много друзей из разных стран. Виктор».
Из всего моего выше написанного, самое плохое – это недосып. У нас были учения, а я вошёл в такой график потому, что нас на высотомере было двое. Когда я туда прибыл, то на РЛС уже был начальник станции, прибывший из школы сержантов. И вот, мы с сержантом службу делили, а в наряд я один шёл, сержанта не пошлёшь. Вот, я и отдувался, испытывался на прочность. Вот, это была служба. В наряд назначали или на кухню, или дневальным. Ну, кухня – она знакома, а вот, дневальный – это не у тумбочки стоять. В феврале, в Хакассии с востока на запад дует сильный ветер, такой сильный, что идя ему навстречу, наклоняешься под 45 градусов. Казарма наша стояла на открытой местности, и тепло из неё выдувалось напрочь. Несмотря на то, что две круглые печки топились день и ночь, в казарме температура не поднималась выше 15-16 градусов. Когда ребята уходили в ночь на дежурство, то их постелями накрывались соседи по кроватям, прям, вместе с матрасом. А для печек нужны дрова, и обязанность дневального: обеспечивать роту дровами. Послали меня на двор, а там комли из лиственницы, разбитый топор, кувалда с ненадёжной ручкой, и три железных клина. И попробуй ты дрова не заготовь. Задача поставлена, и никого не волнует, как ты её выполнишь. Какие тут письма? И многие адресаты меня потеряли, я не написал им своего нового места службы. Служба!
«25 февраля 1968. Виктор, здравствуй! Вить, ты помнишь, я тебе писала про соревнования? Так, вот, в этом соревновании я заняла 2 место. Три минуты я проиграла одной девчонке. Очень жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Наш преподаватель по физкультуре просил меня, чтобы я приходила к нему заниматься. Но мне не хочется к нему ходить одной из нашей группы.
Учёба у меня идёт нормально. Скоро нам дадут стипендию. Двадцатого числа мы с девчонками ходили на вечер. Нас приглашали студенты из военного училища. Вить, ты не представляешь: какой это был вечер! Мне он очень понравился. Нам даже не хотелось уходить. Люба».
На это письмо захотелось спеть: «У вас в Москве улыбки и концерты, И даже солнце всходит каждый день, А мне всё реже синие конверты, Через снега приносит Северный олень». Эту песню всегда исполняла Лена Горохова на сцене в пионерлагере «Мир».
«1.03.68 г. Виктор, я получил от тебя письмо. Всё позади, лежал в больнице. У меня взорвался шланг и обожгло лицо. Основное, не сжёг глаза, спасли очки. Виктор, была у нас мать с Димой и Галей, провожали Галю на юг, и мать на тебя обижается, почему ты редко пишешь. Сегодня, 28/II получил от Валерки /Жердева/ письмо, а сейчас немного приболел, нахожусь дома. Работаю по прежнему на старом месте, а обжёгся я на халтуре, и в парке начальство сожалело горю моему. Большой привет от т.Зины и Маринки. С. Стуклов».
Таня из Коськова с ориентировалась на мой ответ, и написала:
« 2 марта 1968 г. Витя, здравствуй! Витя, ты пишешь, что у тебя совсем нет времени, ну, и что же. Ты пиши, как будет свободное время. Да, раз у тебя не хватает времени, то твой адрес не стоит давать девчонкам. Да, не думай, что у меня не хватит терпения. Некогда, так некогда, но ты не забывай нас. Татьяна».
Молодец, знает, как устранять конкуренток, а ей, верно, лет 16-ть.
«3 марта 1968 г. Здравствуй Люба! Скоро весна. Здесь уже 1 марта был дождик, всё таяло, а сейчас выпал небольшой снег и температура около -15 гр. Только что я бегал на лыжах на 10 км дистанцию. Правда, результат у меня скромнее, чем у тебя: вышел седьмым, а пришёл четвёртым. Немного не уложился на 2 разряд. Была плохая лыжня. Но на второй-то я всё равно
сдам, давно на лыжах не ходил. Виктор».
Спорту и физической подготовке в роте уделялось большое внимание.
Несколько раз мы соревновались на лыжах, и. всё - таки, я выполнил норму на ВСК - II степни (военно-спортивный комплекс). А при полковой проверке мы преодолевали километровую дистанцию в полной выкладке: шинель, скатка, карабин, противогаз. К концу дистанции я вышел на первое место, и меня обогнал только мой сержант.
«3 марта 1968 год. Люба! Поздравляю тебя с Международным женским днём, 8 марта! Желаю тебе самых больших успехов в достижении намеченных целей. Пусть всегда с тобой в ногу шагают бодрость и веселье».
Отписался домой: «3 марта 1968 г. с. Агинское. Жизнь моя сейчас вышла в более спокойное русло. Или я уже привык. Правда, спать приходится по-прежнему мало, но свободное время мало-помалу стало выявляться, что способствует написанию мною писем. Погода очень походит на нашу, на западную. Да и природа напоминает нашу, только меньше растительности. Хочу ещё поздравить всех женщин моей семьи с международным женским днём, 8 марта, а также пожелать всем: мама, бабушка, тёти и сёстры, счастья в личной жизни и больших успехов в трудовых делах. Виктор ».
«5 марта 1968. Дорогой сыночек, здравствуй. Ты, милунчик, ничего и не пишешь, ты же знаешь,как я жду, и все мы, твоих писем. Витя, в чём же дело, почему ты уж очень редко пишешь? Прислал твой командир поздравление, не знаю, знаешь ли ты, или нет. Спасибо ему. Дорогой, напиши хотя немного, о своей жизни писать нечего. Всё идёт по-старому. На работу, конечно, ездию, и не думаю бросать, т.к. меня поставили на очередь в Солнечногорске на квартиру. Валька бывает, всё такой же обормот, собирается в армию, говорит в мае возьмут, по-моему, так и надо, не правда ли, Витя. Бабушка чувствует также, отец тоже такой же, всё пока без изменений.
Вся родня жива – здорова. Галю проводили 25 февраля. Была у Ушаковых. Дядя Ваня позавидовал: какие у меня ребята хорошие. Витя, вон какой парень, и Галя, ведь, из школы выбрали одну путёвку, и дали Гале. Значит.
Она тоже хорошая.
Скоро наш праздник, не знаю, как буду проводить, наверно, как день
Красной Армии, поплачу и всё, это, как закон. Мама ».
Прислал мне письмо Миша Козлов: « 7 марта 1968 г. Красноярский край, ст.Шира, в/ч 03059 «Ш». Земляк, привет. Ну, вот, Витёк, и началась наша служба. Уже по месяцу, как на новом месте. Дела мои идут хорошо. Совсем не зря, что я сюда попал, а не остался в Кызыле. Рота хорошая, особого деления на тариков и молодых нет, немного осталось и будем мы стариками. Доехал хорошо, в поезде немного кайфанул с Курятниковым. Здесь служат: Королёв, Абдуразаков, Карпов, они были на Фурме, рассказывали, что их прилично погоняли. Я сейчас, если можно так сказать, по специальности. На станции стариков нет, а только нас двое молодых, у меня есть возможность выбиться в начальники. Ключи от станции у меня, дают включение не часто, но работать приходится. В наряд хожу редко, вот, с 23 февраля ходил только 5 марта.
Сашка Рогожников остался на Фурме. Юрка, что-то совсем не пишет. Кино здесь крутят в субботу, воскресенье, четверг и ещё, когда достанем. Одним словом, жить можно. Жму лапу. М.Козлов».
Молодец! Вместо меня попал в Ширу, и хвалится.
«11 марта 1968 г. Дорогой сыночек, здравствуй! Вот, теперь я успокоилась немного, получила от тебя весточки. Сынок, ты знаешь, как плохо, когда нет долго писем, не знаю на что и подумать. Хотя ты пишешь мало, но мне кажется, у тебя нет свободного времени. Вас, видимо, ам мало, где находишься ты. Это на подобие, как служила я. Выполняй всё, что приказывают, не гордись и не получай нарядов. Помни, это плохо для тебя. А то, вот, Ваня Королёв служил в Германии, а сейчас получил дисциплинарного, вроде, говорят на 1 год, и сейчас где-то в России. Ладно,
сыночек, ты уже взрослый и я тебе мораль читать не буду, понимай сам и
делай, как лучше.
Прислал Валерка Гале, пишет, что ты ему адреса ещё не написал. У него служба, видимо, легче твоей. О доме писать нечего. Всё по-старому, воюем с отцом, да, и Дима всё капризничает. Витя, Жандаров занимается в армии спортом, служит хорошо, ну а Хохлов бывает часто на выходной дома. Целую, сынуля «маленький». Твоя мама.
Вот, тебе сегодня 4 месяца, но кажется очень долго, правда, сын».
С Борей Жандаровым я учился в Мошницкой школе, и с Хохловым тоже, только не с Володей, а с Витей. Он в школу пошёл с 6 лет. Они с братом были погодки.
Снова написала Таня Титова, с её старшим братом, Сашкой, я тоже учился в Мошницкой школе:
«12марта 1968 г. Витя, здравствуй! Ты пишешь, что у тебя совсем нет времени. Ну, и что же. Ты пиши, как будет свободное время. Да, раз у тебя не хватает времени, то твой адрес не стоит давать девчонкам. Да, не думай, что у меня не хватит терпения. Например, от тебя я надеялась получить письмо, и получила. Некогда, так некогда, но ты не забывай нас. Да, Кирилины такое наболтали про Глазунова Лёшку. Вообще! До свидания, Татьяна»
Молодец! Знает, как устранять конкуренток. Я с ней, больше не стал поддерживать переписку, как и с другими девчонками, и к сожалению, её на протяжении жизни никогда не видел. Она вышла замуж, и уехала в другой город. Помню, что девчонкой она была похожа на свою маму, а та была привлекательная.
«15 марта 1968 г. Витька, привет! Понимаешь, за этот месяц лежит у меня
пачка писем, и ни на одно из них не написал ответ. Всё никак не доходят руки. Чёрт его знает, что со мной творится. Последнее время страшно ничего не хочется делать. Ни к чему не лежат руки, даже писать письмо не хочется, хотя времени у меня для этого достаточно. Остыл ко всему, и как иногда у меня бывало на гражданке, полное безразличие к жизни. Нет ни времени, ни настроения, следующий раз напишу больше. Пиши, как у тебя идут дела с Любашей. Крепко жму твою руку. Твой друг, Алексей».