- "Бедность не порок, главное не потерять богатство и чистоту души. - Закашливаясь, еле слышно шептал старик, содрогаясь на лежанке. Маленький мальчик тихо сидел рядом и смотрел на него. Страх заполнял его душу, он сжимал его сердце, заставляя наблюдать за агонией старика не давая ему убежать и скрыться за шаткими стенами утлого жилища.
Еще месяц назад его отец был жизнерадостным человеком, но время скоротечно неизвестная болезнь быстро превратила его в глубокого старика, прикованного к своему ложу. Холсты и картины приходилось отдавать практически даром за еду и жилье. Заказчики, боясь заражения, отказывались от работ, забирали заказы, и уже через две недели живописцу Бория пришлось оставить свой шикарный дом в центре Сиртелли и перебраться в жалкую лачугу на берегу залива. Море такое благодатное, теплое и отдающее свои дары под названием Уюкея всегда звало к себе Джованни Бория, теперь оно было рядом в его последний час. Оно ждало его, ждало того момента когда теплые недра поглотят его тело, а мечущейся не успокоенный дух будет вечно носится, впитывая соленые брызги будущего".
Воспоминание медленно таяло, перед глазами являлся реальный мир, вдалеке слышался шум шелеста морских волн, зной медленно опустился и окутал все строения стоявшие на утесе. Мужчина плотного телосложения тяжело откинулся на спинку кресла. Перед ним стоял холст тонкий аромат масляных красок заполнял пространство. Он смотрел на переплетения льна на холсте и не видел его.
- Всё напрасно, напрасно. - Прошептали губы, обращаясь ветру, приносящему с моря запах моря.
Тень листвы обняло его, дало покой, но он не принял его. Его душа металась словно дикий зверь в клетке не находя выхода.
- Что дальше? Что дальше? - шептали сухие губы и не находили ответа. Тихо проскрежетал песок под легкими шагами. Женщина в легком белом одеянии склонилась над ним, её черные длинные волосы опустились ему на шею. Мужчина не среагировал на это.
- Он опять в лихорадке. - Прозвучал тихий мелодичный голос. Женщина выпрямилась.
- Тогда не будем его тревожить, Сария. - Пожилая женщина тихо подошла и обняла её сзади. Обе тихо удалились в дом. И снова знойное солнце полудня стало подмигивать ему сквозь зеленую листву.
Дом, как и все стоявшие на утесе не имел не дверей, не окон только резные ставни были прикреплены снаружи. Две женщины тихо сидели в большой зале, думая каждая о своем в проёме показался маленького роста мужчина с приличным животом.
- Сертаус ты сегодня рано. - Аурелия встала и пошла к нему навстречу.
- Сегодня много пациентов, как твой сын?
- Скажи нам, сам Сертаус. - Аурелия сделала жест, рукой приглашая врача выйти во внутренний дворик. Они пропали из виду, Сария тихо подошла к проему окна и подставила морскому бризу лицо.
Прошло более часа, солнце переместилось по небосклону, в доме было тихо. Устав стоять у окна Сария вышла, направляясь к мужу. Он же пребывал в состоянии отдаленности, последнее время это было его обычным состоянием после сна. Взгляд его был устремлен на полотно, но видел вечность. Она остановилась возле и легким движением тронула его за плечо, ответа не последовало смахнув одинокую слезу с щеки Сария зашла в дом.
Порыв ветра взлетел, вверх захватив с собой маленькие капли морской воды, они переливались в лучах солнца, словно кристаллики брилиантов. Среди них с увлечением и пылкостью металась полупрозрачная фигура, отражая свежесть неба и свет воды наигравшись с лоскутами ветра, она плавно опустилась и замерла напротив изможденного мужчины.
Реальность возвращалась медленно, после пребывания в забытье Джованни открыл глаза и тут же закрыл их. Внутри него поднялась паника, душа сначала замерла, а потом стала трепетать. Открыв глаза вторично Джованни, увидел туже картину, что и ранее в листве дерева напротив него пребывала прозрачная фигура, олицетворявшая его отца, он неожиданно понял - это ангел смерти.
- Джованни. - До слуха донесся едва слышимый голос. Джованни не хотел умирать, наоборот он стремился стать гениальным живописцем, таким как был его отец и даже желал превзойти его.
Но, увы, та искра гениальности, что горела в нём в детстве, со смертью отца стала меркнуть и на сегодняшний момент времени, он чувствовал себя бездарностью изгоем в мире искусства. Те, кто гордо когда-то пожимали его руку и гордились с ним дружбой теперь проходили мимо, брезгливо морщась. Такого отношения Джованни не мог, пережит вторично, тогда в детстве из-за болезни отца и теперь из-за утраты себя. И лихорадка взяла своё, он оказался в стенах ненавистного теперь ему особняка.
- Джованни! - Шелест тихого голоса вновь донесся до него. Он разомкнул глаза и посмотрел на призрака, сухие губы прошелестели.
- Я готов умереть. - И тут же услышал лёгкий смех. В глазах отразилось удивление.
- Джованни ты, конечно, умрешь, но не сегодня. Я не Смерть. Я - душа Вестник. - И фигура переместилась на подлокотник кресла мужчины.
Джованни дернулся, но заставил себя сидеть смирно. В нём заворочалось любопытство. Он нерешительно подал руку и...
Сознание с трудом справилось с произошедшим, дальше Джованни оказался рядом с ангелом как он внутреннее называл фигуру. Любопытство уступило месту страху, он словно липкая патока удерживала его не отпуская из тела.
- Вера главный аспект существования. Ты во что веришь? - Ангел возник прямо перед ним. Джованни никак не мог избавиться от наваждения страха даже вопрос, прозвучавший в его сознании, был далеким колокольчиком звучащим где-то.
- Вера, - тихо повторил Джованни, наблюдая как потоки патоки, ярко переливаются в солнечных лучах.
- Это "гвоздь" удерживающий нас. Нужен ли он? Я думаю, для кого-то необходим.
Высказанная мысль оборвала нити патоки, и Джованни задохнулся от хлынувшей через него энергии свободы.
- Зачем они вам? - С любопытством спросил ангел.
- Что? - Удивился Джованни.
- "Гвозди" как ты говоришь. - Усмехнулся ангел.
- А-а-а, протянул Джованни, - так ведь тут, так интереснее жить. Показывай что хотел. - Выдохнул Джованни. Ангел подхватил его и закружил по спирали вверх в синеву неба.
Первое место, куда попал Джованни, оказалось не поддающимся описании, это было пространство наполненное благодатью. Самость была разлита повсюду, души пребывающие здесь находились в размышлении познании и формировании пути.
Ангел развел руками.
- Тебе уготовано здесь место, Джованни. - Усмехнулся ангел. Душа Джованни переполнилось восторгом, он ликовал.
- Но нужно, будет прожить эту жизнь. - И перед Джованни пронеслись унылые, тоскливые, серые обывательские дни и годы. Друзей нет, дети отвернулись, признание растворилось. Но есть знания, душевное богатство, желание отдать и депрессия от того что никому это не нужно.
Джованни замер от такого зрелища. Он как раз был в начале этого пути, это ощущение переполняло его без остатка. Оно убивало его, он отказывался быть как все. Вот только почему это так он никогда не задумывался.
Взгляд упал на вестника, в глазах плескалось смятение, а он лишь отлетел, в сторону давая полностью насладиться происходящим.
Наступило время движения, вестник поднялся, и они вновь закружились в спирали в новые пространства. Спираль выплюнула их совершенно в другом месте Джованни это сразу же почувствовал хоть окружающее пространство осталось неизменным.
Пространство давило отнимало душевное тепло, и равновесие опустошало душу. Не давало возможности размышлять и творить, только мыслить. В этом и заключалось смысл этого пространства мыслить и не находить выхода.
Это было невыносимо тяжело практически невозможно, но лишь по меркам человеческого восприятия.
- Я попаду сюда, правда, если ты мне дашь, то к чему я стремлюсь? - Взгляд Джованни впился в Вестника. А он расплылся в нечто бесформенное постоянно меняющее, и ответ тихо прошелестел в пространстве.
- Я еще ничего не предложил тебе.
- Я согласен, - сверкнув уверенностью, заверил Джованни.
- Зря! - Только и ответил Вестник. - Вот теперь ты связан Договором. Не разумно. Мы придём за тобой в своё время.
***
Время изменило свой ход, растворившись в пространстве. Мир, перевернулся, а Джованни Ботечели был неизменен в своем величии, сколько ему минуло лет, не знал никто. Мир вчера отметил его очередной юбилей. Сам Джованни уже давно отошел от дел, дав возможность зарабатывать на своем наследии детям и внукам.
Он сидел под деревом с бокалом красного вина и смотрел на море. Оно пенилось и нарушало границы берега, оставляя белые пенистые послания. Как он любил море.
Листва дерева зашевелилась хоть ветра, и не наблюдалось, Джованни поднял взгляд и уперся в Вестника.
- Нет! - Выдохнул он. - Зачем ты пришёл?
- Время пришло, Джованни. Актировался раздел оплаты Договора.
Мужчина сделал глоток вина, поставил бокал на стол и признал, что его уже ничего не держит. Любовь ушла вместе с женой величие, и слава претили ему давно. Смысл жизни оказался не в том, о чем мечталось на заре жизни. И это пугало еще больше. Пугало то, что свернул не в ту сторону, то что дал согласие, когда мог быть свободным что сейчас должен был отдать то чем жил.
- Не забирай его у меня. - Тихо произнес Джованни. - Возьми меня.
Вестник тихо рассмеялся.
- Ты же знаешь условия, Договора неизменны. А ты поторопился, не правда ли.
Голова Джованни в отчаянье упала на грудь.
- Истинная ценность жизни это..., - прошептали губы Джованни, не успев закончить фразу. К нему подошел маленький внук он мягко погладил его по голове и с мольбой поднял глаза на Вестника. Крона дерева была пуста. Последний луч солнца сверкнул в гранях бокала Джованни и исчез за горизонтом.
Следующим утром мир погрузился в глубокую печаль, известный всем живописец Джованни Ботечели не выдержав потери любимого сына, скончался вслед за ним. Остались только невестка и маленький внук Джованни наследник состояния известного живописца.
- Условия Договора неизменны, но иногда мы идём на встречу для своей пользы. - Сверкнув улыбкой, сказал Вестник, удерживая чету Ботечели...