На его реплику отреагировала эксперт.
-Да, жаль девушку, красивая. Фотомоделью ей уже не быть. Похоже наш маньяк из тюрьмы сбежал.
-Оттуда не сбегают. Может не того посадили?
- А ты у своего полковника спроси. Наше дело фотофиксация.
Лейтенант не стал продолжать разговор. У него и до этого были сомнения по поводу Базанова.
Вернувшись в отдел Ничипоренко прямиком отправился к полковнику. Разговор его ждал непростой. Он немного замешкался у двери, приводя мысли в порядок, постучал и не дожидаясь ответа вошел.
Валерий Петрович несколько удивленно посмотрел на лейтенанта и произнес:
- Тебе чего?
- Товарищ полковник, похоже мы не того посадили. Маньяк на свободе. Сегодня в парке найдена очередная жертва. Тот же почерк, выколоты глаза.
- Что значит не того? А улики? Ты сам их из кубков извлекал.
- Я не понимаю, Валерий Петрович, как они там оказались. Кроме этих улик на Базанова по большому счету ничего нет. Не похож он на маньяка.
- Похож, не похож… Тоже мне маньяковед выискался. Может улики ты и подбросил? Так лейтенант не мути воду. Маньяк сидит. Ну а этот случай – возможно, подражатель.
- Валерий Петрович, это не последнее убийство. Если маньяк на свободе – он продолжит. Нужно объединять эти дела и создавать следственную группу. Шила в мешке не утаишь.
- Да я тебе сейчас, лейтенант, шило поменяю на мыло. Или тебя без мыла раком поставить? Вон отсюда!
Ничипоренко, видя, как побагровел от злости полковник, сообразил, что разговора больше не будет и выскользнул за дверь.
Валерий Петрович, оставшись один, налил себе рюмку коньяку и выпил залпом.
Немного погодя повторил.
«Пинкертон, мать твою, дела он будет объединять. Это нас всех до кучи в одно дело объединят. А с Пинкертоном этим надо разобраться, а то еще дров наломает» - рассуждая так, полковник вывал к себе капитана.
- Так, капитан, тут твой Ничипоренко вломился ко мне в кабинет, буянил. Убери его с отдела. Не захочет по собственному, служебное несоответствие. В общем, решай с ним. Чтобы в органах духу его не было. И предупреди – пусть на гражданке держит язык за зубами, иначе не взирая на боевые заслуги – сядет. Вопросы есть ?
- Никак нет, товарищ полковник. Я и сам хотел с ним расстаться. Мутный он какой-то.
- Вот и хорошо. А теперь главное. Как там наши финансовые дела?
- Да все в порядке. Денежки собираем, по кучкам раскладываем. Ваша самая большая.
- Большая, говоришь? Ладно. Да.. Там сегодня убийство в парке. Подражатель, мать твою, завелся. Но шум вокруг этого поднимать ни к чему. Возьми из кучки денежку – отнеси патологоанатому. Пусть девица косметику сделает. Стекляшки в глазницы вставит, что ли.
- Сделаем, товарищ полковник.
- А подражателя надо искать, захотел славы Базанова. Вот и пытается повторять его почерк. Проверьте совпадения с прошлыми делами. Можешь идти, капитан, все.
Четыре года Алексей долбил стену кулаками, но она не рухнула. Зато он адаптировался к боли. Со всей силы ударяя кулаками в стену не испытывал никаких ощущений кроме злости, которая как ржавчина разъедала его изнутри. Злости на тех людей, по вине которых он оказался здесь. Это четырехлетнее однообразие было прервано начальником тюрьмы, который пожелал лично побеседовать со зверем.
Подполковник Исаев Дмитрий Алексеевич в своей практике, пребывая в этой должности, никогда не беседовал с заключенными. Все они белые и пушистые и попали сюда из-за судебной ошибки. Но то был особый случай. Накануне его состоялся разговор с полковником ГРУ, который лично посетил Черный дельфин.
Дмитрий Алексеевич был в своём кабинете, когда ему доложили о прибытии гостя.
Полковник ГРУ Ищенко Сергей Николаевич, войдя в кабинет представился после чего сказал.
- Дмитрий Алексеевич, разговор у нас серьезный. Давайте прогуляемся по свежему воздуху и побеседуем.
Дмитрий Алексеевич, скрыв волнение, ответил
- Ну что ж давайте прогуляемся.
Они вышли на территорию. Разговор начал полковник.
- Дмитрий Алексеевич, у вас содержится на пожизненном «тракторист».
Да. Это чеченский террорист. В советское время был трактористом. Нашим солдатикам в первую чеченскую голову на камеру резал, как баранам ставя на колени в придорожной пыли. Мои ребята его брали. Знали бы что 96 мораторий на смертную введут, сами бы приговор привели в исполнение. Так вот у нас есть информация, что ему готовят побег. Кто где и как у нас сведений нет. В Чечне у нас сейчас и так дел много, чтобы эти заниматься, поэтому принято решение о ликвидации «тракториста». Так же у нас есть информация, что в вашем учреждении проводятся бои без правил, в которых не все выживают. Вы понимаете о чем я?
- Товарищ полковник, какие бои? У нас все по уставу.
- По уставу говоришь? Если бы я действовал по уставу, ты бы уже сидел на красной зоне. Поэтому, Дмитрий Алексеевич, разговор у нас доверительный. Ты закрываешь проблему с «трактористом», а мы закрываем глаза на твои развлечения. Подготовь все, через 2 недели отправлю к тебе своих ребят. Они хотят посмотреть как «тракторист» отправится к Аллаху. Есть у тебя боец, который сможет устроить ему эту встречу?
- Да, товарищ полковник. Просматривал тут личные дела. Некто Базанов, бывший десантник, воевал в Чечне, кик-боксер, ну и по совместительству маньяк, девушкам глаза выковыривал в парке.
- Странно, у прошедших через Чечню парней иногда конечно крышу срывает, но чтобы девушкам глаза – это вряд ли. Ну что ж готовь бойца. Готовь бой и жди гостей.
С этими словами полковник откланялся.
На следующий день в допросную к начальнику тюрьмы доставили заключенного Базанова. Надежно зафиксировав наручниками зверя, канвой вышел, оставив их наедине.
Дмитрий Алексеевич какое-то время молча просматривал личное дело Алексея. Потом, подняв глаза на заключенного, сказал:
- Ну что, гражданин Базанов, повезло тебе. Есть шанс. Нет-нет! Не выйти отсюда. Облегчить свое пребывание здесь. Какие-нибудь кулинарные изыски добавим в рацион, прогулки на свежем воздухе более продолжительные сделаем. Ну а главный бонус- эти письма.
Подполковник положил на стол толстую пачку писем и, видя, как Алексей напрягся, продолжил:
- Это письма твоей девушки и матери. Хорошие письма, просматривал. Нам положено читать эту корреспонденцию. И ты их сможешь прочесть. И даже новые получать. Если согласишься выполнить одно задание. В твоем деле есть эпизод как ты буквально зубами в изоляторе порвал смотрящего. Ну вот и задание тебе. Надо порвать одного урода. Отправить его к Аллаху. Тебе это будет даже в кайф. Он, говорят, в Чечне солдатам головы отрезал. Ты же был среди этих солдатиков в 96?
А сделать это нужно на публике. Народ будет за тебя болеть. Бои тут у нас без правил. Ну не совсем без правил. Правила здесь я устанавливаю. Но обещаю, наручники с тебя снимут. А дальше как Господь управит. Если согласен – кивни. А нет, будем искать другого бойца.
Алексей, выдержав паузу, кивнул.
- Вот и славно. Готовься к бою, а мы тебя две недели покормим по-человечески.
- С письмами не обманите.
- Ну зачем мне тебя обманывать, сразу после боя и получишь. А ты нас с нашими ожиданиями не обмани.
После этих слов начальник вызвал конвой.
Через две недели Дмитрий Алексеевич принимал гостей. Майора ГРУ Шаповалова и двоих его бойцов.
После короткого разговора прошли в зрительный зал и заняли места в вип ложе.
Трибуны были построены зеками. С вип ложей для высокого начальства. Арена, засланная березовой доской, местами окрашенной бурыми пятнами чей-то крови и ограждена железной решеткой.
Первым на арену вышел зверь. Из одежды на нем были полосатые штаны, подпоясанные черным пояском. Его мускулистое тело, обмазанное маслом, в лучах прожекторов рисовалось совершенной машиной для убийства. Через минуту под рев толпы, которая состояла из работников заведения и их гостей, также отдельных женских особей, любительниц остренького, выбежал «тракторист». Одет он был в черный комбинезон, на ногах берцы, в руках армейский нож.
Майор ГРУ, обращаясь к начальнику тюрьмы, сказал:
- Зверь хорош! Но почему он без ножа?
- Ну как почему? Чтобы уравнять шансы. Иначе бой закончится не успев начаться. Виктор Степанович, режиссер здесь я, а вы наслаждайтесь зрелищем.
Майор слегка поморщился:
- Да я этих зрелищ насмотрелся по самое ни хочу. А здесь я со своими бойцами для того, чтобы лично убедиться, что «тракторист» будет казнен.
Бой начался неспешно. Чех перекинул нож из руки в руку, сплюнул через несколько отсутствующих зубов, произнес:
- Я тебе, баран, буду башка резать.
И показал жестом от уха до уха.
Алексей не ответил. По его телу как будто пробежал электрический разряд, переводя его в другое напряжение с выбросом адреналина.
Нож в руках противника – это большое преимущество. Метать его, конечно, метают, но это скорее цирковые трюки. В реальном бою – это рискованное действие. Тебя обезоруживает не причиняя подготовленному противнику большого вреда. Зверю раньше приходилось работать с ножом. И он понимал, что на дистанции ему почти ничего не угрожает. Его тактика была проста: держать дистанцию и пытаться измотать противника, умело уворачиваясь от ближнего боя.
В ближнем бою против ножа мало шансов. Все эти постановочные трюки приемчики против деревянного ножика ничего не значат в реальном бою.
Блокировка удара нижнего, верхнего, тем более выбить нож ногой – это все для кино. Любая рана, полученная в контактном бою от ножа, даже если она не смертельна в долгую ведет к проигрышу, причиняя неудобства и кровопотерю. Сделать захват руки, увернуться, сделать при этом удар противнику в жизненно важные области выглядит конечно красиво, когда мастер рукопашного боя плохо подготовленному бойцу говорит: «Бей меня ножом в живот» и после того, как тот стесняясь не желая причинить мастеру травму, бьет. Мастер ловко делает захват руки и, заломав ее, выбивает нож. А если место ожидаемого удара в живот будет не ожидаемый удар в грудь? И удар от реального бойца? Сможет ли себя мастер проявить – тут вопрос?
Зверь не снимался в кино. Он просто пытался выжить. Он кружил и уклонялся, отпрыгивал и ударами ног по воздуху пытался держать дистанцию. А главное, он заставлял чеха поверить, что именно он охотник, а Алексей дичь. Бой не был зрелищным. Но чувствовалось в нем напряжение, и это напряжение на арене передавалось в зрительный зал. Все понимали, что с арены уйдет один. Или не уйдет никто.
Очередной удар ногой, который должен был не дать противнику расслабиться и удерживать дистанцию, имел для зверя печальные последствия. Его нога не найдя препятствия лишь слегка коснулась плеча и подбородка противника, который, возможно, лишь инстинктивно вскинул руку пытаясь защитить лицо, при этом лезвие оказалось на пути движения голени Алексея. Он даже не почувствовал, как нога, проскользив по лезвию, получила глубокое рассечение. Понял он это чуть позже. Когда штанина потяжелела стремительно пропитавшись кровью. Его траектория передвижения вычерчивалась на дощатом полу красной полосой. Чех почуяв запах крови оскалился беззубой улыбкой и стал более агрессивно нападать, пытаясь добить противника.
Алексей понимал, что больше он не танцор вокруг да около и времени у него остается немного. План у Алексея был рискованный, но других вариантов не было. Не подставляя ножу шею, живот и другие жизненно важные области, он решил подставиться под удар, который не нанесет ему смертельную рану, но обезоружит противника и у него будет несколько секунд до того, как он отключится, сделать один единственный смертельный удар в область шеи. Зверь бросился на охотника. Тот молниеносно нанес удар в грудь, который не получился в грудь, так как Алексей в последнюю секунду повернулся боком. Нож пронзил предплечье, вошел на небольшую глубину, справа не достав до легкого. Левой рукой Алексей ударил чеха в шею. Тот обмяк и упал замертво на березовые доски, залитые кровью Алексея.
Алексей, теряя сознание, слышал рев толпы и видел поверженного охотника. Бой закончен.
Виктор Степанович остался доволен его исходом. Прокричал сквозь рев толпы, обращаясь к начальнику тюрьмы.
- Если зверь выживет, дай знать.
После чего вместе с эскортом майор, потеряв интерес к происходящему на арене, покинул сие заведение.