“Огонь”.
Я смотрю, как горит наш дом. Языки пламени облизывают крышу и испачканные кровью обои. Оконные рамы тяжело дышат, лишившись потресканых стекол. Огонь очищает память. Он поедает все то, что выпало на нас с тобой. Его касания твоих коленей, наши наркотические трипы, первый секс, побои, гематомы на твоем белоснежном теле, шрамы на моих руках, остатки черного лака на деревянном холодном полу.
Вдалеке шумит сирена. Пожарные, копы, скорая. В воздухе пахнет свежим асфальтом, колоски пшеницы поглощают ветер, который становится музыкой между их стеблями. Миссис Гувер кричит мне что-то из своего окна, пока Солнце скатывается за горизонт, и черные вороны выклевывают тело мертвой коровы за нашим сараем.
Огонь, подобно времени, стирает наше прошлое. Я вижу обугленные кости отца и слышу его пьяный дебош. Больше он нас не потревожит.
Из заброшенного колодца пахнет тиной и плесенью. Я впервые закуриваю за долгое время. Капли крови на моем лице и одежде скатываются вниз, разворачиваясь в полете.
На хер миссис Гувер.
Наша, некогда прекрасная, темница покосилась на правый бок, пока огонь, потрескивая, превращает все в пепел.
Мне очень жаль, что ты этого не увидишь.
Воздух сменяется запахом жженой кожи, плавленой пластмассы, обугленных оголенных проводов, невесомого пепла, хруста сорокоградусных бутылок, спермы на постельном белье, похоти в его глазах.
Сирены становятся все ближе, я вновь перезаряжаю ружье.
Огонь рассказывает мне о будущем. О том, как ты открываешь глаза в лечебнице, о звездных крейсерах, по типу Ностромо, о детях Дюны, об Арахнидах. Пламя показывает промокших Гремлинов, будни Таннеров, детей делающих больно Инопланетянину, который бы лучше укрылся в мотеле Бейтса, Шоссе в никуда, и красные языки пламени обвивает Синий бархат.
Я думаю о тебе.
С оглушительным треском наш дом рушится и догорает, а я смеюсь. Миссис Гувер что-то орет, а я смеюсь. С сигаретой в зубах смеюсь так громко, что вороны поднимаются в небо.
На хер миссис Гувер.