Взлетал и опускался молот, с каждым ударом выбивая звон из стальной заготовки. Голубые глаза кузнеца блестели в отблесках жаркого огня, пылающего как в самой кузнице, так и за ее пределами.
Он был холоден и собран, но его сердце таило в себе скрытый гнев. Эта неземная, всепоглощающая ярость заставляла его работать даже после того, как руки онемели от усталости. Каждый раз, когда ему требовалось повторно накалить заготовку – его ждала другая, уже готовая к обработке. И он продолжал поднимать и опускать свой молот, за долгие годы ставший ему верным товарищем в его нелегкой работе.
Мужчина, закаленный как в боях своей юности, так и в кузнице своего отца после того, как он вернулся с военных походов, знал, что такое превозмогать боль и усталость.
Кузнец работал без отдыха, подгоняемый лишь ненавистью к тем, кто безжалостно сжег всю деревню. Если бы кузница не была выложена из крепкого камня – они сожгли бы и ее. Но здание выдержало напор безжалостного огня, оставшись стоять посреди уничтоженного поселения, которое некогда служило кузнецу домом.
Завершая каждую заготовку кинжала, он закаливал ее. И каждый раз смотрел, как шипела сталь в закипающей крови – в кадке, в которой была собрана кровь всех родных, близких и друзей кузнеца, прежде чем он предал их тела земле.
Он не молился богам, но те безмолвно наблюдали за его сосредоточенной работой, пока он не закончил создавать многочисленные кинжалы. Долго и тщательно он затачивал их и гравировал на каждом имя. Имен было много, но кузнец работал так, словно в него вселились демоны подземного мира.
Наконец, он завершил свой нелегкий труд и осмотрел два ряда кинжалов, каждый из которых предназначался убийце дорогих его сердцу людей. Он отомстит за всех.
Собрав котомку, кузнец подхватил два ремня, некогда подготовленные под метательные ножи для одного из заказчиков и оставшиеся после того, как тот отказался от них, забрав лишь великолепные стальные изделия. Кузнец вдел в каждую петлю по кинжалу, повесил свой кузнечный молот на бедро на специальный крючок, которым часто пользовался во время работы, подхватил свой верный меч, оставшийся со времен войн. После этого он собрал нехитрые пожитки, которые могли потребоваться ему в пути, откопал спрятанные ото всех деньги, которые он копил долгие годы, и, наконец, вышел в путь.
Пока ноги несли его по дороге по оставленным лошадьми нападавших следам, кузнец размышлял над тем, что он сделает с теми, кто разрушил его дом, убил его отца, жену и маленького сына. Слезы больше не лились по его лицу – их он пролил когда увидел что случилось с их поселением.
Если бы не один единственный, еле живой парнишка – соседский мальчуган, получивший колотую рану в живот и медленно истекавший кровью, кузнец и не узнал бы, что банда, назвавшаяся наемниками Синей Птицы, после проведенной в кутеже ночи разграбила поселение и убила всех, кто там был.
Наемники Синей Птицы были отрядом, который приехал к ним, чтобы отдохнуть с дороги по пути в один из городов, расположенных на севере. Поначалу они были щедры и веселы, но чем больше эля и водки они пили – тем наглее становились. Сначала начали страдать от их приставаний работавшие в таверне девушки. За них заступилось местное мужичье, но наемники вступили сначала в драку, а после – раззадоренные пролитой первой кровью – и в настоящий бой.
Селянам, не привыкшим к боям, было не сравниться с наемниками.
Кузнец ругал себя за то, что в тот вечер направился к горному алтарю бога-кузнеца, которому каждый месяц воздавал почести и благодарил за дар своих крепких рук и несомненного таланта, позволявшего мужчине творить великолепные вещи – начиная от оружия, и заканчивая искусными решетками и украшениями из железа и стали.
Если бы мужчина был в поселении, он, несомненно, смог бы спасти – если не всех, то многих своих родных и друзей. Уж свою семью он бы точно не дал в обиду.
Но его не было рядом, когда он был нужен им больше всего, и теперь эта мысль гнала его вперед – следом за убийцами, оставившими его родной дом в руинах.
Прекрасная память на имена и лица поможет кузнецу выследить и уничтожить каждого, поднявшего руку на близких сердцу мужчины людей. Он знал, что боги могут и не помочь ему, но очень надеялся, что они присмотрят за его похороненной семьей, пока он будет мстить.
* * *
Кузнец снял с крючка на поясе молот и усмехнулся, рассматривая последнего в его списке недоброжелателя. Перед ним, корчась от боли, лежал на камнях предводитель Синей Птицы – наемнического отряда, многие месяцы назад уничтожившего родное поселение мужчины.
Карие глаза раненого смотрели на кузнеца с такой яростью, будто наемник жаждал убить того одним своим взглядом. Кузнец же глянул вниз, на текущую из его бока кровь, и покачал головой:
-Не сравниться вам со мной, Птицы… - сказал он с жестокой усмешкой на окровавленных губах. – Не того вы разгневали…
-Да кто ты такой, демоны тебя раздери? – сорвался на фальцет предводитель, отчаянно стараясь отползти от безумца хотя бы немного.
-Я… - мужчина горько рассмеялся. – Я сын. Я муж и отец… я… кузнец.
Непонимание в глазах раненого сменилось паникой – тот совершенно не понимал кто именно стоял перед ним.
-Ты и твои дружки сожгли мой дом. Вы убили всех, кого я знал и любил. – продолжал кузнец, подступая медленно к своей жертве. – Боги мне свидетели, я обещал отомстить твоей жалкой шайке, и я это сделал.
Предводитель побелел – эти слова вызвали в нем неописуемый ужас.
Многие месяцы его отряд терял людей. Каждый раз они исчезали незаметно для прочих, и когда их находили, то их было трудно опознать – настолько искалеченными были тела. Единственное, что соединяло все эти убийства, были кинжалы, которые были воткнуты в сердце каждой из жертв.
И каждый раз на кинжале было выгравировано имя убитого.
-Ты… - выдохнул едва слышно предводитель. – Это ты убил моих людей.
-Я их не убил. Я отомстил им. Всем и каждому, кто участвовал в той судьбоносной бойне. – кузнец сжал рукоять молота. – И мой молот ковал из ваших никчемных душ агонию моей собственной. С каждым ударом, который я наносил твоим людям – я дарил вам то же самое, что подарили мне вы. Но ты будешь последним… И причина тому всего одна. Я хочу, чтобы ты знал… твои люди мучились недолго. Но ты… ты познаешь всю тяжесть наказания за совершенные тобой поступки.
Наемник не успел закричать, прежде чем молот обрушился на его кисть, перемалывая кости. Но вырвавшийся после крик взвился к небесам, распугивая птиц с ветвей окружавших каменистый берег реки деревьев.
Молот кузнеца поднимался и опускался, выковывая с каждым ударом не сталь, но плоть. Хрустели кости, чавкала под железом плоть, вопил в агонии истязаемый наемник, позволивший своим людям разграбить поселение кузнеца и убить всех, кого тот знал…