Роден:
- Ты плакала во сне Камилла.
Потом как пьяная смеялась.
Вот кофе с молоком.
Ты всё забыла?
Или хоть что-то в памяти осталось?
Камилла:
- Осталось. Я дитя кормила.
Из мрамора наш мальчик, твой и мой.
Мне было так легко.
Вдруг в нём проснулась сила.
Мужская. Понимаешь? Муж чужой!
Роден:
- Ну... мы и в камне всё-таки взрослеем.
Сам вижу в белых чувствующих лицах,
Усталость, может быть.
Так зеркало болеет.
Так старость просит жизнь остановиться.
Камилла:
- Нет, нет, Огюст, здесь жарче и острее!
Вкус кофе медный, дай мне без корицы!
Его нельзя любить.
Так от Горгоны взора каменеют.
Так Лотовой жене во сне их дочь винится.
Роден:
- Вкус кофе? Странный бред. Кофейник медный.
И ты всегда его из этой чашки.
Ты говорила "Всё прекрасно".
Ты вновь всю ночь писала, это вредно.
Позволь, поправлю воротник ночной рубашки.
Камилла:
- Так к Лотовой жене дочь с токсикозом, бледная.
Стучится, в камень просится отважно.
Но зря просила, всё напрасно.
Родить бы, а потом уйти бесследно.
От папы-мужа. И лицо измазать сажей.
Роден:
- Ты смотришь мимо. Ты скрываешь что-то.
Прошу тебя, решись, договори.
Слова сильней, чем слёзы в тишине.
О, Господи, ты вновь исходишь потом.
Вот полотенце, шею оботри.
Камилла:
- Дай мёд мне, там кусочек, прямо соты.
Там дети пчёлок тихо спят, смотри.
Во сне, или во мне...
Ты был отцом ребёнка, пьяным Лотом.
Твои работы каменеют изнутри...