Небеса разверзлись, изрыгая водопад уже который день. Конец июля 1971 года мне запомнился на всю жизнь как начало чего-то непонятного, даже мистического. Перейдя в последний, десятый, класс, я два месяца каникул провел дома во Втором Иркутске в основном за чтением книг, а в августе планировал на две недели съездить на Байкал в туристический лагерь «Чайка». Мои родители тоже собирались в поездку, но чуть подальше, в Забайкалье. 26 июля ранним утром я с добрыми сыновьими чувствами вызвался под никак не желающим остановиться ливнем сходить им за билетами на вокзал Иркутск-Сортировочный.
Вокзал был открыт, но в пассажирском зале никого не было. Часы показывали 7-24, значит до открытия касс у меня еще было почти сорок минут. Я сел на скамью с мыслью подремать, как вдруг заметил лежащую на соседнем сиденье небольшую книгу, и что удивительно в кожаном переплете. Еще раз осмотревшись и окончательно убедившись, что в помещении никого нет, я взял ее. На титульном листе дореволюционным шрифтом красными жирными буквами резал глаз странный заголовок: «Книга тайн. Меньше знаешь, реже дышишь».
Там были описаны очень интересные и загадочные легенды, в том числе и о пугающе странной смерти молодой девочки Моти, дочери смотрителя маяка, случайно узнавшей настоящую тайну мыса «Красные позвонки хвоста» на острове Ольхон. Вскоре после ее смерти трагически погибает младшая сестра Рива, затем травится служанка Паша, умирает отец. Там было еще несколько очень интригующих рассказов о Байкале, походивших скорее на легенды или мифы.
Все прочитать я не успевал и у меня зародилась нездоровая мысль оставить ее себе. Когда в восемь часов утра открылась касса, я взял книгу и положил рядом на полочку. Покупка билетов заняла не много времени, и я точно помню, что в зал никто не заходил, и уж тем более не подходил ко мне, но книги рядом на полочке у кассы я уже не обнаружил. Тщательный осмотр всех сидений, не дал результата, книга исчезла.
По дороге домой, по которой я мог пройти с закрытыми глазами, произошла первая странность. Вдруг путь мне перегородил огромный куст, продираться через который не было смысла. Я начал обходить его – куст тут же исчез. Отступив назад, я вновь увидел его. Так мы поиграли друг с другом раза четыре и все-таки я не рискнул идти на пролом, хотя точно знал, что здесь такого куста быть не должно, и обошел его.
Уже подходя к дому встретил свою бывшую классную руководительницу, она уже года два, как перешла в другую школу. Поговорили о том, о сем и я рассказал ей про книгу, она попросила потом встретиться, хотела узнать более подробно, что в ней написано.
После ливней было сильное наводнение, такое сильное, что в нашей пятиэтажке вода вышла прямо из-под земли затопив подвал, даже выходила в квартиры первого этажа, коробила деревянные полы, разрушала все, что стояло на полу. Затопила близлежащие поселки. По Ангаре и Иркуту плыла мебель и всякая домашняя утварь, утонувший домашний скот, заборы, постройки и даже деревянные дома. У железнодорожного моста через Иркут военные поставили пушки и снарядами собирались крошить все, что могло повредить мост. Людей из затопленных домов на первое время разместили в школьных спортзалах.
В начале августа родители уехали, а мне до отъезда оставалось еще два дня. Ночью приснился сон, как бабушка вдруг падает и разбивает в кровь голову о порог. Я нагибаюсь над ней, а она мне шепчет: «Тридцать три года никому не рассказывай про книгу и что там прочитал». Рано утром бегу навестить ее и… мурашки по спине. Она лежит в кровати с перевязанной головой, на бинтах красные пятна крови. Оказывается мыла пол, поскользнулась и ударилась головой о табурет.
Кое как добрался до лагеря. Речушка Утулик, решив показать свой настоящий нрав, снесла железнодорожный мост и поезда не ходили. Великий Сибирский путь вдруг в одночасье прервался. Мост лежал недалеко ниже по течению, представляя из себя жалкое зрелище. Будто сказочный великан, не зная куда деть немереную силушку, гнул его и вязал узлы.
В лагере предложили все две недели отдохнуть на берегу Байкала, либо сходить в поход на 5, 7 и 10 дней. Я записался на самый длительный через Бабхинский перевал. На собрании записавшихся предупредили, что все 10 дней будем без отдыха идти. Протяженность маршрута 180 километров. На обед, чтобы сильно не задерживаться будут только чай и бутерброды. Горячая пища в завтрак и ужин. Многие сразу отказались. В итоге группа собралась почти из сверстников, но все из разных школ и мне не знакомые. Пять девчат, девять парней и двое взрослых инструкторов лет по тридцать. Оказывается, мы открывали новый маршрут. Шли по военной карте без рации и другой связи. Тогда это было нормальным явлением. Половину пути прошли вполне нормально, если не считать разодранной одежды, многочисленных царапин и небольших ушибов.
Остановились на ночь перед перевалом, чтобы за день его одолеть. Ночью вдруг что-то меня разбудило. Из любопытства вылез из палатки. В тайге стоит мертвая тишина, ни одного звука. Ни одна птица, как нарочно, не пискнет. Эта тишина вместе с луной, царствующей над развесистыми соснами и лиственницами, действовала как-то тревожно на душу. Оборачиваюсь, а палаток нет, чистая поляна, без кострища и других следов нашего пребывания. Мороз по коже. Жуть охватила. Куда идти, не понятно. Я машинально присел, втянув голову в свитер. Сердце стучало в виски, дыхание участилось, как будто никак не мог надышаться. И вдруг перед глазами красная надпись из книги: «Меньше знаешь, реже дышишь».
Очнулся утром в каком-то приямке за палаткой. Вылажу оттуда и вдруг крик хором: «Вот он, вот он!». Оказывается, меня уже почти три часа ищут, кричат, зовут, оббегали все вокруг, в глазах чувствуется безмерная тревога.
– Ну, ты паразит! Где был?! Мы с ног сбились искать. – У старшего инструктора дрожь в голосе. Тут все подбежали, смотрят недобро.
Что я мог объяснить? Уснул в палатке, а проснулся за ней, да еще спал как убитый, ничего не слышал.
Днем переходили очередную речку из сотен, обозначенных и не обозначенных на карте. Вода ледяная по пояс, поток сумасшедший. Я взял за руку девушку, с которой, не сговариваясь, все время шли вместе. Но вдруг на середине реки ее сбивает с ног, и она, уходя под воду, сильно дергает меня. Держу ее что есть силы, к нам бегут. Но вдруг мои ноги тоже соскальзывают и нас несет течением, бьет о камни. Мелькнула гадкая мысль: «Все, конец!» Не знаю, кто из нас кого крепче держал, но сцепились мы, обняв друг друга, мертвой хваткой. И тут ноги уперлись во что-то большое, твердое и не скользкое. Я резко встал, выдернув из воды и себя, и ее. Так мы и остались стоять, пока до нас не добрались инструктора.
Обсохли быстро, так как стояла неимоверная жара. В тени было за тридцать точно. Идти тяжело. Головы перевязали бинтами, но пот все равно заливал глаза. Вдыхаешь раскаленный воздух, а выдыхаешь, обдувая лицо, и на каждый выдох с носа вперед летит тонкая струйка пота.
Показался перевал. По легенде здесь в начале века пропал казачий отряд и два каравана. Вспоминается опять книга с ее дурацким названием.
После обеда, состоящего из сухарей и тушенки, вышли на большое плато, которое нужно было пересечь, поднимаясь в гору. И тут на половине пути налетает гроза. Ураганом налетает. Полил плотный ледяной дождь, и жары как не было. Все сразу стали замерзать, а укрыться негде, решили идти, чтобы совсем не замерзнуть. Через двадцать минут вдруг у инструктора из носа полилась сильно кровь, и он упал на землю без сознания. Это был как будто сигнал. Началась паника. Все чего-то кричали, суматошно бегали, падали и уже не поднимались, трясясь в судорогах.
Второй инструктор пытался остановить панику, но ничего не получалось. Кто-то ползал по земле, кто-то катался по ней, кто-то просто об нее бился и даже головой. Некоторые зачем-то, несмотря на пронизывающий холод, начали срывать с себя одежду.
У моей подруги начался эпилептический припадок. Я упал на нее сверху, пытаясь прижать к земле, но ее в общем-то довольно худое тело так корежило, такая была силища, что меня буквально подбрасывало. Я схватил ее голову и пытался кричать в ухо, чтобы успокоилась, бил по щекам. Но нет, бесполезно.Перед глазами опять появилась красная надпись: «Меньше знаешь, реже дышишь». И тут я вспомнил про ракетницу, которую взял с собой на всякий случай.
Грохот прокатился по плато и отозвался многократным эхо. Только на четвертый выстрел все начали затихать. Последняя седьмая ракета ушла практически в чистое небо, прочерчивая красный след. Выглянувшее жаркое солнце начало вселять тепло в замерзшие скрюченные тела. Будем жить. Я присел рядом с очнувшейся подругой и вдруг меня затрясло от рыданий. Как же дорога жизнь! Не только своя, но и всех, кто рядом. И тут все, не стесняясь, тоже поддержали меня. Через два часа, прожаренные до косточек, мы отправились дальше.
Инструктор был ослабленный, и, хотя сопротивлялся, мы часть вещей у него забрали, нужно было быстрее добраться до леса.
Уже осенью, я узнал, что он сгорел в сентябре вместе с зимовьем. С ним где-то пропала и пленка, которую он взял у ребят, чтобы сделать фотографии. И с моей классной руководительницей тоже что-то случилось, сказали, что сбила машина.
Сейчас, по прошествии большого количества времени и пережив еще разные перипетии я пришел к выводу, что мой ангел хранитель оказался сильнее тех мистических сил.