Настоящее время очень ответственно. За последние десятилетия Божья Матерь явилась людям более, нежели за предыдущие почти два тысячелетия. И в каждом явлении Пресвятая Богородица призывает людей к покаянию, т.е. к изменению своей жизни согласно слову Сына Своего, Господа и Бога нашего, Иисуса Христа. Сердце Иисуса Христа есть милосердие, поэтому и в основе нашей веры и деятельности должно стоять милосердие. Милосердие есть деятельное проявление любви, а любовь есть совокупность совершенства по слову апостола Павла, который советует нам: «Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства» (Кол. 3:14).
Теперь и для русского читателя доступно слово Божие на языке и в подробностях, к которым мы, современные люди, привыкли. Это рукопись Марии Валторты, которой Господь Иисус Христос многие годы показывал эпизоды из Своей и Пречистой Его Матери земной жизни, прося её описать и передать это людям. Священник русской православной церкви, протоиерей Алексей Марченков взялся за перевод этого грандиозного труда, специально выучив для этого итальянский язык. Вот ссылка.
https://evmalioann.ru/
Ниже приводится фрагмент из этого труда, реалистично показывающий особенную ценность могущественного имени, Иисуса Христа, и необыкновенную харизму пророка Божия, который лучше умрёт, нежели перестанет славить имя Божие.
"ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
523. Саба из Бетлечхи
4 ноября 1946
1. Небольшой участок земли, который питает разнородную группу друзей Закхея, в самом деле, очень беден, особенно сейчас, в этот зимний сезон, он, конечно, не радует сердца. И все же они любят его и гордятся им, показывая его Иисусу. Три пшеничные поля, вспаханные и коричневые. Фруктовый сад с немногими плодоносными деревьями и другими, слишком молодыми для какой-либо надежды на плоды, несколько низкорослых рядов лоз, огород… Маленькое стойло с маленькими коровами и ослами для вращения водяных колес. Ограждение с немногими курицами и пять пар голубей, шесть овец. Сарай с кухней и тремя комнатами, навес, используемый в качестве дровяного склада. Кладовки загроможденные всякими обременительными вещами и служащие в качестве сеновала, колодец с поврежденным колесом и водоем с мутной водой. И больше ничего…»
«Если сезон будет благоприятным…»
«Если животные дадут приплод…»
«Если деревья пустят корни…» Все условно… Очень жалкие надежды…
Но один из них вспоминает о том, о чем слышал годы тому назад, — о чудесном урожае Доры, который он получил благодаря благословению, данному Учителем, чтобы Дора был человечным к своим крестьянам, — и он говорит:
«И если Ты благословишь это место… Дора тоже был грешником…»
«Ты прав. То, что Я сделал, хотя Я знал, что это не изменит его сердца, Я сделаю также для вас, чьи сердца переменились». И Он протягивает Свои руки для благословения со словами: «Я хочу сделать это немедленно, чтобы убедить вас в том, что люблю вас».
Затем они идут по дороге к реке, по вспаханным полям с темной плодородной землей, и через фруктовые сады, обнажившимися по сезону.
2. На повороте дороги несколько книжников вышли им навстречу. «Мир Тебе, Учитель. Мы ждали Тебя здесь, чтобы почтить Тебя…»
«Нет. Убедитесь, что Я действую без обмана. Вы поступили правильно. Вы должны быть уверены в том, что у Меня не было никакой благоприятной возможности увидеться с женщиной или кем-либо из людей, которые были с ней. Вы наблюдали за нами у дома Закхея, и вы видели, что никто из нас не вышел. Вы шли впереди Меня на всем пути, и вы видели, что никто из нас не шел впереди вас. Вы долго и в навязчивых терминах думали о Моей встрече с той женщиной, и Я говорю вам, что приму ваши подозрения даже прежде, чем вы упомянете о них».
«Но… если они Тебе неизвестны…»
«Разве не верно, что вы хотели навязать их?»
«Это верно».
«Так как Мне известно о ваших склонностях, которые известны только вам, то Мне известно также о том, что вы желаете сказать Мне. И Я говорю вам, что приму то, что вы склонны предложить, ибо это послужит прославлению Истины. Продолжайте».
«Тебе известно, какова ситуация?»
«Я знаю, что вы считаете ее одержимой, и что ни один экзорцист не смог изгнать демона. И Я знаю, что она не произносила слов подобающих демону. То есть, что это говорят слышавшие ее речь».
«Можешь ли Ты поклясться, что никогда не видел ее?»
«Праведный человек никогда не клянется, потому что у него есть полномочие, что его слово будет принято. Я говорю вам, что никогда не был в ее селе, и все село может подтвердить это».
«И все же она утверждает, что ей знакомо Твое лицо и Твой голос».
«Ее душа действительно знает Меня по воле Божьей».
«Ты говоришь по воле Божьей. Но как Ты можешь утверждать это?»
«Мне было сказано, что она говорит вдохновленные свыше слова».
«Демон тоже говорит о Боге».
«Но преднамеренно смешивая заблуждения, чтобы сбить с пути ложными мыслями».
«Хорошо… мы бы хотели, чтобы Ты позволил нам подвергнуть женщину испытанию».
«Каким образом?»
«Ты действительно не знаком с нею?»
«Я говорю вам, что не знаком».
«Тогда хорошо. Мы пошлем кого-нибудь вперед и скажем, чтобы он кричал: “Здесь Господь” и мы увидим, станет ли она приветствовать его так, как если бы это был Ты».
«Недостаточное испытание! Но Я согласен. Выберите из Моих последователей тех, которые должны быть посланы вперед. Я буду следовать за вами вместе с остальными. Но если женщина заговорит, вы должны позволить ей говорить, чтобы Я мог составить суждение о ее словах».
«Это справедливо. Соглашение заключено и мы будем верно хранить его».
«Да будет так и пусть ваши сердца будут тронуты».
«Учитель, не все из нас настроены враждебно. Некоторые из нас находятся в состоянии ожидания… искренне стремясь увидеть истину и следовать Тебе», — говорит книжник.
«Это верно. И они будут возлюблены Богом».
Книжники осмотрели апостолов и были удивлены отсутствием многих из них, особенно Искариота. Затем они избрали Иуду Фаддея и Иоанна. Они взяли также юного обращенного вора, который был бледен и худ и с волосами переходящими в красноватый оттенок. Короче, они избрали тех, кто, благодаря их возрасту и характерным чертам, был похож на Учителя.
«Мы пойдем вперед с ними. Ты останешься здесь вместе с нашими спутниками и Твоими и последуешь за нами через некоторое время».
Они сделали это.
3. Уже видны леса вдоль реки. Зимнее солнце, близящееся к закату, золотит верхушки деревьев и проливает яркий желтый свет на собравшихся у деревьев людей.
«Он здесь! Здесь Учитель! Выходите! Придите и встретьтесь с Ним!» — кричат книжники, пошедшие вперед, отклоняясь к тропинке, заканчивающейся напротив огромного дуба с могучими выступающими из земли корнями, образующими сидения для тех, кто примет прибежище близ его ствола.
Люди, собравшиеся там, оборачиваются, встают, расступаются и разделяются, чтобы пойти и встретиться с прибывающими. Только трое книжников остались у ствола, вместе с Иоанном из Эфеса, пожилым человеком и женщиной, и другой женщиной, которая сидит на одном из выступающих корней, спиной к стволу, с головой, склоненной на колени, которые она обхватила своими руками, вся покрытая темно-фиолетовой вуалью, кажущейся черной. Она кажется равнодушной ко всему. Она не тревожится, несмотря на все эти крики.
Книжник касается ее плеча: «Учитель здесь, Саба. Встань и приветствуй Его».
Женщин не отвечает и не двигается с места.
Трое книжников смотрят друг на друга и иронически улыбаются, многозначительно кивая другим, ушедшим вперед. И так как ожидавшие замолчали, потому что они не увидели Иисуса, они начинают кричать еще громче, чем раньше вместе со своими сообщниками, так чтобы эта женщина не могла узнать об обмане.
«Женщина», — говорит книжник старой матери, которая находится там со своей дочерью, — «ты, по крайней мере, должна приветствовать Учителя, и скажи своей дочери, чтобы она приветствовала Его».
Женщина простирается ниц вместе со своим мужем перед Фаддеем и Иоанном и покаявшимся вором, затем встает, и говорит своей дочери: «Саба, твой Господь здесь. Почти Его».
Молодая женщина не шевелится.
Книжники улыбаются еще более иронично, и один из них, худой большеносый человек, говорит носовым протяжным голосом: «Ты не ожидала этого испытания, не так ли? И твое сердце трепещет. Ты понимаешь, что твоя слава пророчицы находится в опасности, и ты не готова искушать судьбу… Я думаю, что этого достаточно, чтобы сказать, что ты лгунья…»
Женщина внезапно поднимает свою голову. Она отбрасывает свою вуаль за голову и, глядя широко раскрытыми глазами, говорит: «Я не лгу, книжник. И я не боюсь, потому что я пребываю в истине. Где Господь?»
«Что? Ты говоришь, что знаешь Его, и ты не видишь Его? Он перед тобой».
«Никто из них не Господь. Вот почему я не двигаюсь. Никто из них».
«Никто из них? Что? Этот светловолосый галилеянин не Господь? Я не знаком с Ним, но я знаю, что Он светловолос и у Него небесно-голубые глаза».
«Он не Господь».
«Хорошо, это другой, который высок и глядит сурово. Взгляни на его царственные черты, Это, конечно, Он».
«Он не Господь. Господа нет среди них», — и она опускает свою голову на колени как прежде.
4. Проходит некоторое время. Затем появляется Иисус. Книжники приказывают молчать нескольким присутствующим людям. Так что Его прибытие не было выдано какой-либо осанной. Иисус приближается, шествуя между Петром и Своим двоюродным братом Иаковом. Он идет медленно… Молча… Густая трава заглушает звуки шагов. Пока старая женщина утирает свои слезы вуалью, а книжник оскорбляет ее говоря: «Твоя дочь безумна и лгунья», а ее отец вздыхает и упрекает свою дочь, Иисус достигает конца тропинки и останавливается.
Молодая женщина, которая не могла чего-либо слышать или видеть, вскакивает на ноги, отбрасывает свою вуаль, раскрыв, таким образом, свою голову, протягивает свои руки с могучим криком: «Вот мой Господь, идущий ко мне! Это Мессия, о люди, желающие обмануть и унизить меня. Я вижу на Нем свет Бога, Который указал на Него мне и я чту Его!» и она бросается на землю, оставаясь там, где была, примерно в двух метрах от Иисуса. Лицом к земле, на траве, она кричит: «Я приветствую Тебя, о Царь народов, о Чудный, о Принц Мира, Отец веков, которым нет конца, Вождь нового народа Божьего!» — и она остается простертой под своей широкой темной мантией, фиолетового почти черного тона, подобной ее вуали.
Но в тот момент, когда она встала на фоне черного ствола, — и после того как она отбросила прочь свою вуаль, она остается с руками, протянутыми вперед, подобно статуе, — я заметила, что под своей мантией она облачена в тяжелое шерстяное платье цвета белой слоновой кости, скрепленное на ее шее и талии только шнуром. И прежде всего я смогла полюбоваться ее красотой женщины среднего возраста. Ей должно быть примерно тридцать лет. И, вообще говоря, тридцать лет в Палестине эквивалентны по крайней мере сорока нашим годам; если Наша Госпожа является исключением из этого правила, то другие женщины рано достигают зрелости, особенно те у которых темный цвет лица и волос и которые полногруды подобно ей. Она являет собой классический тип еврейской женщины. Я думаю, что Рахиль, Руфь и Юдифь, которые были известны своей красотой, должны были быть подобны ей, Высокие, полногрудые и все же стройные, с гладкой кожей бледно коричневого оттенка, маленький рот и губы слегка припухлые и ярко красные, прямой длинный тонкий нос, глубокие темные бархатные глаза под дугами длинных густых бровей, высокий гладкий царственный лоб, скорее продолговатое овальное лицо и черные как смоль волосы изумительные как венок из оникса. Не драгоценный камень, но величавое тело и величественность царицы.
5. Сейчас она встала, оттолкнувшись своими длинными коричневыми прекрасными ладонями, соединенными с ее руками тонкими запястьями. Сейчас она на ногах и стоит напротив темного ствола. Сейчас она смотрит на Учителя в молчании, и трясет своей головой, потому что книжники говорят ей: «Ты ошибаешься, Саба. Он не Мессия, но это тот, кого ты видела прежде, не узнав его». Она трясет своей головой решительно и строго, не отрывая своего взгляда от Господа. Затем ее лицо преображается в выражение, о котором я не могу сказать, является ли оно глубокой радостью или экстатической сонливостью. Это выглядит подобно обоим этим состояниям, потому что она побледнела, как если бы была близка к падению в обморок, тогда как жизнь, кажется, сконцентрировалась в ее глазах, которые стали светиться светом радости, триумфа, любви… Я не знаю. Улыбаются ли эти глаза? Нет, они не улыбаются, так как ее суровые губы не улыбаются. И все же свет радости светится в них, и они обретают все большую и большую силу глубины, что поражает.
Иисус смотрит на нее Своими кроткими несколько печальными глазами. «Разве Ты не видишь, что она безумна?» — шепчут Ему книжники. Иисус не отвечает. Его левая рука свисает с левого бока, а правая рука держит мантию на Его груди, Он смотрит и молчит.
И женщина раскрывает свои уста и протягивает свои руки, как делала это прежде. Она выглядит как огромная бабочка с фиолетовыми крылышками и телом цвета старой слоновой кости. И новый крик вырывается с ее уст:
«О, Адонай, Ты велик! Ты Единственный великий, о Адонай! Ты велик на Небесах и на Земле, во времени и в веках, и за пределами Времени, с незапамятных времен и навеки, о, Господь, Сын Господа. Твои враги под Твоими стопами и Твой Престол поддерживается любящими Тебя».
Ее голос становится все более и более непоколебимым и все более и более громким, в то время как она переводит свой взгляд от лица Иисуса и направляет его в удаленную точку, чуть выше голов окружающих ее людей, уделяющих ей свое внимание, над которыми она без труда доминирует, стоя прямо напротив ствола дуба, который возвышается над землей подобно невысокой насыпи.
Сделав паузу, она продолжает говорить: «Престол моего Господа украшен двенадцатью камнями двенадцати праведных колен. Великой жемчужиной является Престол, белый драгоценный яркий престол Святейшего Агнца, в него вставлены топазы с аметистами, изумруды с сапфирами, рубины с сардониксом, и агаты и хризолиты с бериллами, ониксами, яшмой, опалами. Те, кто веруют, те, кто надеются, те, кто любят, те, кто каются, те, кто живут и умирают в справедливости, те, кто страдают, те, кто оставляет заблуждения ради Истины, те, кто были жестокосердыми и стали кроткими во Имя Его, невинные, кающиеся, те, кто лишили себя всего, чтобы быть скорыми в следовании Господу, девственники, чей дух сияет светом подобно утренней заре Небес Бога… Слава Господу! Слава Адонаю! Слава Царю, сидящему на Своем Престоле!»
Ее голос звучит резко. Люди трепещут от эмоций. Кажется, что женщина действительно видит то, о чем говорит, как если бы золотое облако, плывущее по ясному небу, за которым следует ее восхищенный взгляд, было линзой, с помощью которой она видела небесную славу.
6. Она покоится, как если бы она устала, но не переменяя позы. Только ее лицо все более преображается, так как оно бледнеет, и ее глаза сияют более ярко. Она продолжает говорить, опустив свой взгляд на Иисуса, Который внимательно слушает ее среди группы книжников, скептически и пренебрежительно качающих своими головами, и среди Своих апостолов и последователей, побледневших от святых эмоций.
Она продолжает говорить ясным, но более тихим голосом: «Я вижу! Я вижу в этом Человеке То, что сокровенно в этом Человеке. Свят этот Человек, но я преклоняю колени перед Святым Святых, заключенном в этом Человеке».
Ее голос вновь становится громким и властным подобно приказу: «Взгляни на своего Бога, о, народ Божий! Узнай Его Лик! Красота Бога перед тобой! Мудрость Божия обрела уста, чтобы учить тебя. Это более не пророк, о народ Израиля, говорит с вами о Безымянном. Это Он Сам. Тот, Кто знает таинство, каким является Бог, говорит вам о Боге. Тот, Кто знает мысль Бога, Который прижимает вас к Своей груди, о народ, который все еще дитя после столь многих веков, и питает вас молоком Божьей Премудрости, чтобы сделать вас совершеннолетними в Боге. Для этого Он воплотился во чреве. Во чреве женщины израильтянки, более великой в глазах Божьих и человеческих, чем любая другая женщина. Она похитила сердце Божие одной только пульсацией Своего голубиного сердца. Красота Ее духа очаровала Всевышнего, и Он сделал Ее Своим престолом. Мириам Аарона согрешила, потому что грех был в ней. Девора решала, что должно быть сделано, но она не действовала своими собственными руками. Иаиль была сильной, но она запятнала свои руки кровью. Юдифь была праведной и она внушала страх Божий, и Бог пребывал в ее словах и позволил ей убить, чтобы Израиль мог быть спасен, но ради любви к своей стране она использовала смертоносную хитрость. Но та Женщина, Которая породила Его, превосходит этих женщин, потому что Она совершенная Служанка Бога, и служит Ему не согрешая. Всецело чистая, невинная и прекрасная, Она является прекрасной Звездой Бога, от ее восхождения и до ее заката. Всецело прекрасная, сияющая и чистая, чтобы быть Звездой и Луной, Светом для людей, чтобы обрести Бога. Она не предшествует и не следует за святым Ковчегом, как это делала Мириам Аарона, потому что Она Сама является Ковчегом. По мутным водам Земли, покрытой потопом грехов, Она плывет и спасает, потому что те, кто входят в Нее, находят Бога. Непорочная голубка, Она вылетает и приносит оливковую ветвь, ветвь мира для людей, потому что Она Сама является прекрасной Оливой. Она молчалива Она говорит и действует больше, чем Девора, Иаиль и Юдифь и Она не советует бороться, она не использует убийств, Она не проливает крови, кроме Своей собственной избранной крови, которой Она создала Своего Сына. Несчастная Мать! Высочайшая Мать!… Юдифь внушала страх Божий, но ее цветок принадлежал человеку. Эта Женщина дала Свой неоскверненный цветок Всевышнему, и Огонь Божий низошел в чашечку сладчайшей лилии и чрево женщины заключило и зачало Власть, Премудрость и Любовь Бога. Слава Женщине! Пойте, о женщины Израиля, Ей хвалу!»
7. Женщина умолкла, как если бы ее голос обессилел. На самом деле я не знаю, как она смогла выдерживать такой сильный тембр.
Книжники говорят: «Она безумна! Заставь ее замолчать. Она либо безумна, либо одержима. Прикажи духу, обладающему ею, выйти вон».
«Я не могу. Нет духа в ней кроме Божьего, и Бог не изгоняет Самого Себя».
«Ты не делаешь этого, потому что она восхваляет Тебя и Твою Мать, и это тешит Твою гордость».
«Книжник, подумай о том, что тебе известно обо Мне, и ты увидишь, что Я не знаю гордости».
«И все же только демон может говорить в ней, воспевая, таким образом, хвалу женщине!… Женщине! А что такое женщина в Израиле и для Израиля? Что, кроме греха в глазах Божьих? Соблазненная и соблазнительница! Если бы это не было частью нашей веры, едва ли можно было верить, что у женщины есть душа. Ей запрещено приближаться к Святому из-за ее нечистоты. И эта женщина говорит, что Бог низошел в Нее!..» — говорит другой возмущенный книжник и его сообщники поддерживают и поощряют его.
Иисус говорит, не глядя никому в лицо, кажется, что Он говорит с Самим Собой: «“Женщина сокрушит главу Змея… Дева зачнет и даст рождение Сыну, Которого назовут Эммануилом… Отпрыск произойдет от корня Ессеева, цветок появится от этого корня, и Дух Божий будет покоиться на Нем”. Это Женщина. Моя Мать. Книжник, из уважения к твоему знанию, помни и пойми слова Писаний».
Книжники не знают, что ответить. Они читали эти слова тысячи раз и говорили, что они были истинны. Могут ли они сейчас отрицать это? Они хранят молчание.
8. Кто-то говорит, чтобы разожгли несколько костров, так как у берегов реки, где дует вечерний ветер, становится холодно. Приказу повинуются, и яркий огонь запылал вокруг людей, собравшихся в одну группу.
Танцующий свет огня, кажется, пробудил женщину, замолчавшую с закрытыми глазами, глубоко погрузившись в саму себя. Она открывает глаза и приходит в движение. Она смотрит на Иисуса и кричит еще раз: «Адонай! Адонай! Ты велик! Позволь нам спеть новый гимн Божественному! Шалом! Шалом! Малchиch!!.. (я произнесла это таким образом, но буква “h” с придыханием звучит почти как “c”, как ее произносят люди в Тоскане). Мир! Мир! О Царь, Которому ничто не может противостоять!…»
Затем она внезапно замолкает, осматривается, в первый раз с тех пор, как начала говорить, осматривает окружающих Иисуса людей, и пристально глядит на книжников, как если бы видела их в первый раз, и без каких-либо видимых причин слезы хлынули из ее больших глаз и ее лицо стало печальным и безрадостным. Теперь она говорит медленно, низким голосом, подобно говорящей о прискорбных обстоятельствах: «Нет. Здесь есть противодействующие Тебе! О, народ, слушай! После моей скорби, о народ Бетлечхи, вы услышали мою речь. После долгих лет молчания и скорби я услышала и сказала о том, что услышала. Сейчас я больше уже не в зеленых лесах Бетлечхи, я девственная вдова, обретающая свой мир только в Господе. Вокруг меня не только мои сограждане, чтобы сказать им: “Давайте убоимся Господа, потому что приходит час, когда мы должны будем быть готовы к Его зову. Давайте облачим наши сердца в прекрасные одежды. Чтобы не оказаться недостойными пребывания в Его присутствии. Давайте препояшемся силой, ибо час Христа – это час испытания. Давайте очищать себя подобно жертвам для алтаря, так чтобы мы могли быть признанными Тем, Кто послал Христа. Пусть те, кто хороши, станут лучше. Пусть гордые станут смиренными. Пусть страдающие от похоти избавятся от побуждений своей плоти, чтобы быть в состоянии следовать Агнцу. Пусть скупец станет благодетелем, потому что Бог помогает нам посредством Своего Мессии, и путь каждый практикует справедливость, чтобы принадлежать к народу Благословенного, Который грядет”. Сейчас я говорю перед Ним и перед теми, кто верит в Него, а также перед теми, кто не верит и насмехается над Святым, и теми, кто говорит и верит в Его Имя и в Него. Но я не боюсь. Вы говорите, что я безумна, вы говорите, что во мне говорит демон. Мне известно, что вы могли бы побить меня камнями как богохульницу. Я знаю, что то, что я собираюсь сказать вам, будет звучать подобно оскорблению и богохульству, и что вы будете ненавидеть меня. Но я не боюсь. Будучи, возможно, последним из голосов, которые говорят о Нем перед Его Явлением, я могу последовать участи гораздо большего количества голосов, и я не боюсь. Изгнание в холод и одиночество Земли слишком длительно для тех, кто думает о лоне Авраама, о Царстве Божьем, которое Христос открывает для нас и которое более свято, чем святое лоно Авраамово. Саба из Кармела из рода Аарона не боится смерти. Но она боится Господа. И она говорит, когда Он побуждает ее говорить, чтобы не презреть Его волю. И она говорит истину, потому что она говорит о Боге словами, данными ей Богом. Я не боюсь смерти, даже если вы назовете меня демоницей и побьете меня камнями как богохульницу, даже если бы мой отец, мать и братья умерли из-за такого бесчестья, я не буду трепетать от страха или боли. Я знаю, что во мне нет демона, потому что все порочные побуждения стали во мне бездеятельными, и все Бетлечхи знает об этом. Я знаю, что пауза, которую камни могут причинить моей песни, будет короче, чем вздох, а затем большее дыхание будет дано моей песни в свободе за пределами Земли. Я знаю, что скорбь моих родственников будет утешена Богом, и она будет короткой, тогда как их радость как мучеников, родственников мученицы, будет вечной. Я не боюсь смерти от ваших рук, но боюсь той, которая могла постигнуть меня от Бога, если бы я не повиновалась. И я говорю. И я говорю то, что мне было сказано. О народ, слушай, и вы тоже, о, книжники Израиля, слушайте».
9. Она вновь возвышает свой скорбный голос и говорит: «Голос нисходит свыше и возглашает в моем сердце. Он говорит “Древний Народ Божий не может петь новый гимн, потому что он не любит своего Спасителя. Новый гимн будет петься спасенными из каждой страны, принадлежащими новому Народу Христа Господа, а не теми, кто ненавидит Мое Слово”… Ужас! (она действительно исторгает крик, заставивший всех содрогнуться). Голос дарует свет, свет дарует зрение! Ужас! Я вижу!» Ее возглас почти подобен рыданию. Она корчится от боли, как если бы перед ней отчетливо предстало ужасное видение, мучающее ее сердце, и она пытается положить ему конец, убежав от него. Ее мантия соскользнула с плеч, и она осталась в своем белом платье напротив огромного темного ствола. В медленно угасающем отраженном свете зелени леса и в красноватых танцующих отражениях костров, ее лицо становится чрезвычайно трагичным. Под ее глазами появляются тени, вокруг ее ноздрей, под ее губами. Это кажется лицом обезображенным скорбью. Она заламывает свои руки, повторяя более низким голосом: «Я вижу! Я вижу!» Она глотает свои слезы и, тем временем, продолжает: «Я вижу сердца моих сограждан и земляков и я не способна изменить их. Ужас! Ужас! Сатана покинул свое место и пришел, чтобы вселиться в эти сердца».
«Заставь ее замолчать», — приказывают книжники Иисусу.
«Вы обещали позволить ей говорить…» — отвечает Иисус.
Женщина продолжает: «Твое лицо на земле, в грязи, о, Израиль, все еще не знающий как любить Господа. Покрой себя пеплом, облекись во власяницу. Ради самого себя! Ради них! Иерусалим! Иерусалим! Спаси себя! Я вижу город, восстающий и требующий преступления. Я слышу, я слышу крики, с ненавистью призывающие кровь на самих себя. Я вижу Жертву, вознесенную в Пасху Крови, Я вижу текущую Кровь, и слышу, что Кровь кричит громче, чем кровь Авеля, тем временем как небеса раскрылись, а земля трясется и солнце меркнет. И эта Кровь не взывает о мщении, но она умоляет о милости на этот кровожадный Народ и на нас!
Иерусалим!!! Обратись! Эта Кровь! Поток! Поток который омоет мир, исцеляя все зло, отменяя все грехи… Но для нас, для нас, Израильтян, эта Кровь является огнем, для нас она является резцом, который вырезает имя богоубийц и проклятие Божие на сынах Иакова. Иерусалим! Смилуйся над самим собой и над нами!…»
10. «Скажи ей, чтобы она замолчала, это приказ!» — кричат книжники, пока женщина, рыдая, покрывает свое лицо.
«Я не могу приказать Истине молчать».
«Истина! Истина! Она безумна и она бредит! Что Ты за Учитель, если принимаешь за истину слова бредящей женщины?»
«И что Ты за Мессия, если не можешь заставить замолчать женщину?»
«И что Ты за Пророк, если не можешь изгнать демона? И все же Ты делаешь это в других обстоятельствах!»
«Да, Он делает это. Но сейчас это Его не устраивает. Это ничто иное, как хорошо спланированный трюк, чтобы запугать толпу!»
«Я бы избрал этот момент, это место и эту горстку людей, чтобы сделать это, когда бы Я мог сделать это в Иерихоне, когда более пяти тысяч людей следовали и окружали Меня несколько раз, когда ограда Храма было слишком мала, чтобы вместить всех желающих услышать Меня. Может ли демон говорить слова мудрости? Кто из вас может честно сказать, что хоть одна ошибка изошла из ее уст? Разве на ее устах ее женским голосом не звучат ужасные слова пророков? Разве вы не слышите плача Иеремии и плача Исайи и других пророков? Разве вы не слышали голоса Божьего, говорящего посредством творения, голоса, который стремится быть принятым вами ради вашего собственного блага? Вы не слушаете Меня. Вы можете думать, что Я говорю в Моих собственных интересах. Но какую выгоду надеется иметь от этих слов эта незнакомая Мне женщина? Что она выиграет, кроме вашего презрения, ваших угроз и, возможно, вашей мести? Нет, Я не прикажу ей замолчать! Напротив, чтобы эти немногие люди могли слышать ее, и вы также могли слышать ее и исправить ваши пути, Я говорю ей: “Говори! Продолжай говорить, говорю тебе, во имя Господне!”»
Иисус сейчас величествен, теперь Он могущественный Христос в момент сотворения чудес, Его большие магнетические глаза сияют подобно голубым звездам, становящимися даже еще ярче от пламени костра, горящего между Ним и женщиной. Женщина, напротив, одолеваемая скорбью, выглядит менее царственно с опущенной головой, ее лицом, скрываемом ее руками, и ее темными распущенными, волосами, ниспадающими на ее плечи и перед ее лицом, подобно горестной вуали поверх ее белого платья.
«Продолжай говорить, говорю тебе. Твои скорбные слова не бесплодны, Саба из рода Аарона, продолжай говорить!»
11. Женщина повинуется. Но она говорит тихим голосом, фактически все тесно окружили ее, чтобы лучше ее слышать. Кажется, что она говорит с самой собой, глядя в сторону реки, которая течет, журча, справа от нее, с последними проблесками воды в угасающем свете дня. Кажется, что она обращается к реке: “О, Иордан, священная река наших отцов, твои воды небесно-голубого цвета и волнуются подобно драгоценному биссусу, ты отражаешь в них чистые звезды и бледную луну, ты ласкаешь ивы на твоих берегах, ты река мира и все же ты познал так много скорби, о, Иордан. В бурные времена своими разлившимися возбужденными волнами ты несешь песок тысяч потоков и иногда ты смываешь хрупкий кустарник с гнездами птиц и уносишь его прочь в водоворотах к смертельной бездне Соленого Моря, без милости к парам птиц, кричащим пронзительными голосами и с болью летящими вслед за своими гнездами, уничтоженными твоим насильственным грабежом; таким образом, о, святой Иордан, ты увидишь народ, который не желает Мессии, направляясь к своей гибели, поражаемый божественным гневом, изгнанный из своих домов и от алтаря, и погибающий величайшей смертью. Мой народ, спаси себя! Веруй в твоего Господа! Следуй своему Мессии! Узнай Его Таким, Каков Он есть. Не царем народов и армий. Он Царь душ, ваших душ, всех душ. Он нисходит, чтобы собрать праведные души, Он взойдет вновь, чтобы вести их к вечному Царству. О, ты, все еще не способный любить, соберись вокруг Святого! О, ты, хранящий предназначение нашего Отечества в своем сердце, присоединяйся к Спасителю, Не позволяй всем потомкам Авраама погибнуть! Остерегайся ложных пророков, которые своими лгущими устами и алчными сердцами желают лишить тебя Спасения. Выйди из тьмы, растущей вокруг тебя. Прислушивайся к голосу Бога! Обладающие властью, которых вы сейчас боитесь, по решению Бога уже являются пылью. Есть только Одно Живущее Существо. Места, где они правят и из которых они угнетают народ, уже лежат в руинах. Только одно постоянно, Иерусалим! Где гордость сынов Сиона, которой вы похваляетесь? Где раввины и священники, которыми вы украшаете самих себя и к кому вы относитесь с уважением? Взгляни на них! Подавленные, в цепях, они направляются к своим местам изгнания, посреди руин ваших строений, среди мертвых тел тех, кто был жестоко убит или умер от голода. Ярость Божия над тобой, Иерусалим, отвергший своего Мессию и поразивший Его лицо и сердце. Вся твоя красота была разрушена. Каждая твоя надежда мертва. Храм и алтарь осквернены…”
«Заставь ее замолчать! Она богохульница! Заставь ее замолчать, мы говорим».
«… эфод сорван. В нем больше нет какой-либо пользы…»
«Ты заслуживаешь порицания, если не заставишь ее замолчать!»
«… потому что он больше не правит. Есть другой, вечный Первосвященник, и Он свят, и был послан Богом. Царь и Первосвященник навечно, посланный Тем , Кто обдумал как принять Самому оскорбления нанесенные Христу и отомстить за них. Иной Первосвященник. Истинный Святой Первосвященник, Помазанный Богом и Своим Жертвоприношением, вместо тех на чьих головах тиара является позором, так как она скрывает ужасные мысли!…»
«Замолчи, ты, проклятая! Замолчи или мы поразим тебя!» — книжники обращаются с ней жестоко и грубо. Но она, кажется, не слышит их.
Люди начинают протестовать, крича: «Позвольте ей говорить, поскольку вы говорите так много. Она говорит истину. Это так. Нет больше святости среди вас. Только Один Свят и вы досаждаете Ему».
Книжники сочли мудрым замолчать, и женщина продолжила говорить своим усталым скорбным голосом: «Он пришел, чтобы принести вам свет, а вы начали вести против Него войну … Он Благополучие. А вы насмехаетесь над Ним… Любовь. А вы ненавидите Его… Чудеса. А вы говорите, что Он демон… Его руки исцеляют ваших больных, А вы пронзаете их. Он принес вам Свет. А вы плюете Ему в лицо и покрываете его грязью. Он принес вам Жизнь. А вы убили Его. Израиль, скорби о своей вине и не проклинай Господа, тогда как ты идешь в изгнание, которому не будет конца подобно изгнаниям в прошлом. Ты будешь скитаться по всей Земле, Израиль, подобно побежденному проклятому народу, преследуемому голосом Бога теми же самыми словами, которые были сказаны Каину. И вы больше не сможете вернуться сюда и возвести прочный дом, пока не признаете вместе с другими народами, что это Иисус, Христос, Господь Сын Господа…» Голос женщины ослаблен болью и усталостью, он слаб подобно голосу умирающей.
Но она не прекращает говорить, напротив, она вновь обретает мужество для последнего призыва: «Пади ниц, народ, который все еще не умеет любить. Катайся в пепле, облачись во власяницу. Ярость Божия нависает над нами подобно туче обремененной градом и молнией над проклятым полем».
Женщина падает на колени с руками. протянутыми к Иисусу. И восклицает: «Мир, мир, о, Царь справедливости и мира! Мир, о великий и могучий Адонай, Которому даже Отец не противится! Умоляй о мире для нас во Имя Твое, о, Иисус, Спаситель и Мессия, Искупитель и Царь, и Бог Трисвятой!» — и шатаясь от рыданий она падает на землю лицом в траву.
12. Книжники, окружившие Иисуса, отводят Его в сторону и прогоняют всех остальных угрожающими взглядами и словами, и один из них говорит: «По крайней мере, Ты можешь сделать это, чтобы исцелить ее, потому что если Ты настаиваешь и говоришь, что она свободна от демона, Ты должен признать, что она больна. Женщины!.. И женщины принесены в жертву судьбой… Их энергия должна каким-либо способом найти выход… и они отвлекаются… и они видят нереальны вещи… и прежде всего они видят Тебя, молодого и статного… и»
«Замолчите вы, змеиные уста! Вы сами не верите тому, что говорите», — взрывается Иисус так авторитетно, что слова умирают на губах худого большеносого книжника, насмехавшегося в начале этого происшествия над женщиной, как над ложной пророчицей.
«Позвольте нам не оскорблять Учителя. Мы доверили Ему суждение о случае, о котором не можем вынести суждения…» — говорит другой книжник, тот, который пришел вместе с другими, чтобы встретить Иисуса на дороге и сказал Ему, что не все книжники против Него, так как некоторые наблюдают за Ним, чтобы сформировать свое мнение и следовать за Ним с искренней волей, если они сочтут Его Богом».
«Умолкни, Иоиль прозванный Аламофом, сын Авии! Только невоспитанный человек, подобный тебе, может говорить такие слова», — гневно говорят остальные.
Книжник краснеет от оскорбления. Но он контролирует себя и отвечает достойным образом: «Если природа была враждебна ко мне, то это не повредило мой разум. Нет, препятствуя мне во многих наслаждениях, она сделала из меня человека мудрости. И если бы вы были святыми людьми, вы бы не унижали человека, но вы бы оказали уважение этому мудрецу».
«Хорошо! Давайте поговорим о том, что важно для нас, Учитель, потому что в своем безумии она пугает народ и оскорбляет священство, фарисеев и нас».
«Если бы она восхваляла вас, просили бы вы Меня исцелить ее?» — доброжелательно спрашивает Иисус.
«Нет. Потому что это послужило бы уважению людей к нам, этот капризный и непостоянный народ ненавидит нас в своих сердцах и насмехается над нами при всяком удобном случае», — отвечает один из книжников, не понимая, что попал в ловушку.
«Но разве тогда она не продолжала бы быть больной? Разве Мне не нужно было бы исцелить ее?» — вновь доброжелательно спрашивает Иисус. Его голос звучит подобно голосу школьника, который спрашивает у своего учителя, что ему нужно делать. И книжники, ослепленные своей гордостью, не понимают, что они выдают себя…
«В этом случае нет. Напротив! Ее следовало бы оставить в ее безумии! А мы бы сделали все, что в наших силах, чтобы уверить людей в том, что она пророчица. Почет ей! Привлечение внимания к ней..»
«Но если это не истинно?!…»
«О! Учитель! Если однажды мы покончим с тем, что она говорит против нас, то остальное могло бы быть великой помощью для возбуждения гордости Израиля против римлян, и для смирения гордости народов против нас!»
«Но мы бы не смогли сказать ей: “Говори таким образом, но не говори этого”», — решительно говорит Иисус.
«Почему?»
«Потому что те, кто бредят, не осознают того, что говорят».
«О! Деньгами и некоторыми угрозами… мы бы достигли всего что угодно. Даже пророки были под контролем…»
«Неужели, Я не знал об этом…»
«Э! Потому что Ты не умеешь читать между строк, и потому что не все было записано».
«Но пророческий дух не подчиняется приказам, о, книжник. Он исходит от Бога, а Бог не может быть куплен или запуган», — говорит Иисус, переменив тон. Это начало Его контратаки.
«Но женщине не пророчица. 13. Сейчас уже не времена пророков».
«Сейчас не времена пророков? Почему же?»
«Потому что мы не заслуживаем их. Мы слишком порочны».
«Действительно? И ты говоришь это? Разве некоторое время назад ты не осудил ее, назвав ее достойной наказания за то, что она сказала то же самое?»
Книжник пришел в замешательство. Другой книжник приходит к нему на помощь и говорит: «Время пророков закончилось с Иоанном. Отныне они бесполезны».
«Почему?»
«Потому что Ты здесь, чтобы говорить нам о Законе и Мудрости, изреченной для нас Богом».
«В дни пророков были Закон и Мудрость изреченная Богом, И все же они тогда тоже были?»
«Но о чем они пророчествовали? О Твоем пришествии. С тех пор как Ты пришел, в их служении больше нет нужды».
«Сотни раз Я слышал, как вы, священники и фарисеи спрашиваете Меня, Христос Я или нет, и поскольку Я подтверждал это, Меня называли богохульником и сумасшедшим, и вы подбирали камни, чтобы бросить их в Меня. Не ты ли Садок, так называемый золотой книжник?» — говорит Иисус указывая на большеносого книжника, который плохо обошелся с женщиной после того как попытался обмануть ее.
«Да, это я? И что?»
«Хорошо, ты, именно ты, всегда был первым, в Гискале и в Храме, возбуждающим насилие против Меня. Но Я прощаю тебя. Я только напоминаю тебе, что ты делал это говоря, что Я не мог быть Христом, тогда как сейчас ты утверждаешь это. И Я напоминаю тебе также о вызове, который Я бросил тебе в Кадеше. Вскоре ты увидишь часть этого исполненной. Когда луна вновь будет в той фазе, в какой она сияет сейчас на небе, Я дам тебе доказательство. Первое. Второе ты получишь, когда ветерок Нисана будет колыхать еще зеленые колосья, поросшие из зерна, спящего сейчас в земле. Но тем, кто говорит, что пророки бесполезны, Я отвечаю: “Кто положит пределы Всевышнему Господу?” Я торжественно говорю вам, что всегда будут пророки, пока существуют люди. Они факелы во тьме этого мира. Они очаги среди льда этого мира. Они являются ревом труб, пробуждающим дремлющих людей. Они являются голосами, которые напоминают людям о Боге и о Его истине, забытой и пренебреженной со временем, и они доносят голос Божий прямо к человеку, пробуждая трепет эмоций в забывчивых апатичных детях человеческих. Они будут носить другие имена, но ту же самую миссию и тот же самый удел человеческой скорби и сверхчеловеческого наслаждения! Горе людям если они существуют не для того, чтобы страдать и прощать, чтобы любить и работать, повинуясь Господу! Мир погибнет во тьме, застыв в смертельной дремоте, в идиотизме, в диком жестоком невежестве. Бог будет, поэтому, поднимать пророков, и всегда будет некоторое их количество. И кто может приказать Богу не делать этого? Ты, Садок? Или ты? Или ты? Я торжественно говорю вам, что даже духи Авраама, Иакова и Моисея, Илии и Елисея не могли наложить таких ограничений на Бога, и только Бог знает, как святы они были и каким вечным светом они были».
14. «Так Ты не исцелишь эту женщину и не осудишь ее?»
«Нет».
«И Ты считаешь ее пророчицей?»
«Да, вдохновленной пророчицей».
«Ты демон, подобно ей. Пойдем. Нельзя больше терять время с демонами», — говорит Садок, грубо толкая Иисуса, чтобы отодвинуть Его в сторону.
Многие последовали за ним. Некоторые остались. Среди последних тот, кого они звали Иоилем Аламофом.
«Ты не следуешь за ними?» — спрашивает Иисус, указывая на уходящих.
«Нет, Учитель. Мы должны уйти, потому что опускается ночь. Но мы хотим сказать Тебе, что мы верим Твоему суждению. Бог может делать все, это верно. И так как мы впали во многие грехи, Он может поднять души, которые позовут нас обратно к справедливости», — говорит очень пожилой человек.
«Ты прав. И твое смирение более велико, чем твое знание в глазах Божьих».
«Тогда вспомни обо мне, когда Ты будешь в Своем Царстве».
«Да, Иаков, вспомню»
«Откуда Тебе известно мое имя?»
Иисус улыбается не отвечая.
«Учитель, вспомни и нас также», — говорят остальные трое. И Иоиль Аламоф, заговоривший последним, говорит:
«И позволь нам благословить Господа, Который даровал нам этот час».
«Да благословим Господа!» — отвечает Иисус.
Они приветствуют друг друга и расстаются.
15. Иисус присоединяется к Своим апостолам и идет вместе с ними к женщине, которая продолжает оставаться в позе, в которой она была с самого начала, сидя свернувшись калачиком на выступающем из земли корне.
Ее мать и отец с тревогой спрашивают Учителя: « Так наша дочь демоница? Они сказали это прежде чем ушли».
«Она не демоница. Успокойте свои умы. И любите ее, потому что ее участь очень прискорбна. В точности как все участи подобные ее».
«Но они сказали, что это Твое суждение…»
«Они солгали. Я не лгу. Пребудьте в мире».
Иоанн из Эфеса выходит вперед вместе с Соломоном и другими учениками и говорит: « Учитель, Я говорю Тебе, Садок угрожал им»
«Им или ей?»
«Им и ей. Разве это не так?»
«Да. Они сказали нам, моей жене и мне, что если мы не сможем убедить нашу дочь замолчать, то у нас будут неприятности. И они сказали Сабе: “Если ты будешь говорить, мы обвиним тебя в Синедрионе”. Мы предвидим для нас печальные дни!.. Но наши сердца пребывают в мире благодаря тому, что Ты нам сказал… и мы миримся с этим вместе с остальными. Но относительно ее… Что нам делать? Скажи нам, Господь».
Иисус задумался, затем Он отвечает: «У вас нет родственников вдали от Бетлечхи?»
«Нет, Учитель».
Иисус задумался, а затем поднял свою голову и смотрит на Иосифа, Иоанна из Эфеса и Филиппа из Арбелы. Он говорит им: «Вы выйдите с этими людьми и затем из Бетлехчи пойдете с ней и ее приданым к Аэре. Вы скажете матери Тимония, чтобы она хранила ее во имя Мое. Она знает, что значит иметь преследуемого сына».
« Мы сделаем это, Господь. Это мудрое решение. Аэра далеко и вдали от дорог», — говорят трое мужчин.
Отец и мать Сабы целуют руки Учителя, благодарят и благословляют Его.
Иисус склоняется над женщиной. Он касается ее покрытой вуалью головы и мягко зовет ее: «Саба, послушай Меня!» Женщина поднимает голову, она смотрит на Него и затем падает на колени.
Держа Свою руку на ее голове, Иисус говорит: «Послушай, Саба. Ты пойдешь куда Я тебя пошлю: к матери. Я бы хотел послать тебя к Моей Матери. Но это невозможно. Продолжай служить Господу со справедливостью и покорностью. Я благословляю тебя, женщина. Иди с миром».
Он вновь присоединяется к апостолам и Закхею с его друзьями, который остановился в нескольких шагах поодаль, сдерживая других любопытных людей.
«Пойдем. Опускается ночь. Я не знаю, как вам удастся добраться до Иерихона».
«Особенно женщине и ее родственникам, я бы сказал. Но если Ты считаешь, что это хорошая идея, мы останемся снаружи, а Ты и они сможете поспать в Доме до утра», — предлагает один из друзей Закхея.
«Хорошая идея. Пойди и скажи Сабе, чтобы пришла сюда вместе со своими родственниками и учениками. Они будут спать в доме. Я останусь с вами, Ночь не ветреная. Мы зажжем несколько костров и будем таким образом ждать рассвета, тем временем Я буду учить вас, а вы слушать Меня».
И Он медленно трогается в путь в раннем лунном свете…"
Ссылка на источник:
https://evmalioann.ru/523-glava/
Перед чтением этой замечательной главы из рукописи Марии Валторты, я видел видение. Увидел себя я среди множества людей у праздничного стола, у самого его начала. Было очень солнечно. У стола было много людей. И вот, когда мы стали рассаживаться по местам, вдруг появился Господь Иисус Христос. Все Ему очень обрадовались. Толпясь и расступаясь, попросили Его сесть в середине у начала стола.
Господь Иисус Христос очень высок. На целую голову возвышаясь над окружающими его людьми, он с великой радостью протиснулся на предлагаемое место. Одет Иисус был в белый хитон и выглядел подобно тому, как выглядит Он на фотографии брата Илии, которая приведена в начале публикации:
http://proza.ru/2016/10/11/1123.
Большие ярко голубые глаза Его светились радостью. Трудно передать, как мы все вокруг Его радовались, с аппетитом вкушая в большом изобилии стоящие на столе яства.
Конец видения.
Думаю, что Господь показал это
не столько для меня, сколько для тех, кто прочитает эту публикацию.
«Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф.4:4), - говорит Господь. Застолье, которе было мне показано, думаю, и представляет собой это радостное вкушение слова Божия теми, кто прочитал эту публикацию. С чем и поздравляю вас, дорогие читатели!
Христос Воскрес!