— На самом деле, народу всё равно, правду ты говоришь или ложь, если ты говоришь приятные им вещи. — Кот Баюн внимательно записывал.
— Да и знати всё равно, врёшь ты или нет, покуда не покушаешься на их вотчины и кошели. — Баюн сосредоточенно шкрябал когтем по бересте.
— Своему брату, волшебнику, тем более всё равно — они уже давно привыкли никому не верить, ни себе, ни собрату своему. — Кот, жмурясь, продолжал терзать бересту.
— Вот и выходит, что, что врать и себе сподручней, и окружающим приятней. Ну-ка, покажь, что там понаписал?
Баюн нехотя протянул берестяной свиток. Мелким убористым почерком там было начертано:
«Китайский мудрец Кун-цзы говорил, что правда и ложь, точно воздушный змей и нить, его удерживающая. Без лжи правда не может быть явлена. Из чего следует, что ни в противопоставлении наглых врак и чистой истины следует искать справедливость, но в их нерушимом единстве. Потому, разговаривая с подданными и собратьями своими, царями, должно выверять на точных весах меру лжи и меру правды, дабы не нарушить равновесия, царящего в мире. Если же что-то превысит меру (будь то истина или враньё), неисчислимые беды ждут твоих близких и вверенный попечению твоему люд. Что истинно гуманный правитель должен всегда помнить и блюсти.»
— Ну, в общем и целом, верно. — кивнул Кощей. — Можешь размножать и распространять.