Вот уже и третье место моей работы и жизни. Хотя Речица меньше Мозыря, зато служба более значимая – обслуживала город и район. Вначале работал заведующим отделением гигиены труда с врачом и тремя помощниками. На контроле из крупных промпредприятий – нефтедобыча (9) производственное деревоперерабатывающее объединение, метизный, гидролизно – дрожжевой, керамико-трубный, газоперерабатывающий заводы, ткацкая фабрика; а также 28 колхозов. В общем работы было много, и к тому же интересной, особенно на предприятиях объединения «Белорусь- нефть». Это были самые богатые предприятия и, соответственно, могли решить многие поднимаемые вопросы санслужбой. До того работа с нефтя-
никами заинтересовала, что я решил готовить материал на кандидатскую с темой «Санитарно-гигиеническая характеристика буровиков-нефтяников». Но от кандидатской пришлось отказаться – руководителя нашли только в г Уфа и, к тому же, мои результаты не совпадали и даже противоречили его диссертациям. Я в своих данных был уверен, т.к. моя работа рецензировалась специалистами объединения и получила положительный отзыв. А самое главное - мне даже предложили пойти работать в отдел охраны труда и техники безопасности. Сделал глупость – отказался, а зарплату обещали в два раза больше. Вот и сейчас думаю, как сложилась бы судьба?
Среди буровиков - нефтяников был у меня большой друг в прямом и переносном смысле(120кг) – работал мастером по бурению и тампонажу водяных скважин (вода необходима при бурении нефтяных скважин) и за ним круглосуточно закреплялся автотранспорт. Вот тут мы и хулиганили. Ездили в грибы, ягоды, на рыбалку, а могли и позволить поужинать в Гомельском ресторане. В Речицких магазинах было пусто – приходилось выезжать за продуктами в Киев или Чернигов. Обидно было выслушивать от украинских продавцов: - «А, машеровцы! – отпускать им в руки не более 500гр.». Мы тогда не огорчались, но обидно было за белоруса. Тогда считалось, что так и положено, хотя все жили в едином СССР.
Да, эмоции захлестывают, но вернемся к рабочим воспоминаниям. Основными показателями отделения гигиены труда в первую очередь - это профессиональная заболеваемость. Наметил проверить те предприятия, где регистрировались профболезни (3случая на метизном заводе и 1 на ткацкой фабрике). Профпатолога не было, за предприятиями закреплялись участковые терапевты, а некоторым по несколько объектов. В общем выходы на объекты не осуществлялись и медосмотры проводились поверхностно. Короче, после проведенного углубленного медосмотра на метизном заводе выявлено 18случаев и на ткацкой фабрике 4случая с невритом слухового нерва. Что удивительно, когда эти данные поступили в Минск, то нас ожидали неприятности, что мы ухудшаем показатели санслужбы и будем наказаны. Я недоумевал и переживал, но главный врач меня успокоила и посоветовала не обращать внимания. Так впервые меня осенила мысль, что в верхах коллег волнуют только показатели. Получается, меньше работай, не вникай в проблему, скрывай недостатки, представляй нужные показатели и будешь в фаворе. Обидно и досадно!
Меня ошеломил один случай – пришла одна ткачиха на вид где-то под 50 лет за санитарно-гигиенической характеристикой для подтверждения профзаболевания и, когда я заглянул в паспорт и увидел свой год рождения, а мне только 27лет – здесь я только спросил: «чей это паспорт?». Как все же мы обязаны добросовестно относиться к работе врача-гигиениста.
Кроме основной работы на меня «повесили» общественную нагрузку – секретаря комсомольской организации медобъединения района с численностью комсомольцев – 28человек, а комсомольского возраста насчитывалось более 134. Так я их почти всех восстановил и заставил платить взносы. Сейчас мне стыдно! Зато тогда я гордился своими успехами. Выступал на комсомольских конференциях и даже в газете «Комсомольская правда» был отмечен как один из лучших секретарей. Но эта нагрузка больше угнетала чем приносила удовольствие и я старался освободиться. В больнице и поликлиниках невозможно было найти кандидатуру на место секретаря – все категорически отказывались. И вот мне повезло – в мой отдел (я уже стал зав. Сангиготделом) прибыла по направлению молодая семья и, пользуясь своим положением уговорил сменить меня. Но эта «свобода» длилась только пару месяцев. Вызвали меня к главному врачу района и предложили принять должность председателя райкома профсоюза медработников Рецицкого района. Как не упирался – все тщетно. Моя главный врач поддержала меня и сказала: - надо расти. Если в комсомоле было чуть более ста человек, то членов профсоюза сотни (профсоюзные организации в каждом лечебном учреждении города и района – со всеми необходимо работать). Работы было много. Все обращались только с жалобами и за льготами. При этом я еще был избран членом обкома профсоюза медработников и членом Гомельского облсофпрофа. Были здесь и положительные моменты – поставили в очередь на расширение квартиры; бесплатные путевки (побыл с женой в Гаграх) и доплачивали полставки (уже стал получать 175рублей). Через несколько дней, как меня выбрали председателем, вызывают в горком партии и предлагают вступить в коммунистическую партию. На каждый вопрос я отвечал: не знаю, не умею, не созрел… . Был уверен, что меня выгонят, но их резюме – должность председателя это номенклатура партии, принимаем вас в кандидаты партии и у вас будет время чтобы созреть. Что-то не так, в то время в партию принимали в основном рабочих, а остальным ограничено по разнарядке. В шоковом состоянии доложил своему главврачу (она была беспартийной и пенсионного возраста). Пожелала мне и дальше расти, но посмотрела как на подсиживающую «утку». Это еще больше меня шокировало и, чтобы погасить эмоции пригласил своего врача в ресторан, где с двумя дамочками поднимали тосты за честь, совесть и мой высокий моральный облик. Далее, утром, выходя из дома, мой друг на плече нес пару лыж с очень, даже, довольным видом (заработал). Это нужно было видеть! Я и сейчас хохочу! Кода встречаемся, то он напоминает мне о моем вступлении в партию, а я о его «лыжном» заработке. Он тогда был холостяком и мы зачастую проводили совместные мероприятия как по работе так и в быту. Особенно интересные выезды на рыбалку и грибы с прекрасным полом. Вообще парень очень компанейский - любил жизнь, особенно женщин и пользовался их благами. При виде женщины инстинкт срабатывал моментально и голова была ведомая – любил дамочек всех национальностей и социальных слоев и даже изобрел новый метод любви с евреечками и назвал «Чрезподушка». По этой причине не торопился жениться. Мы все подыскивали ему невесту, даже ездили в семьи на смотрины. Но, как-то без нашей помощи женился. До женитьбы и после у его остался недостаток – «Нет капусты», это уже на всю жизнь.
Вспоминаю о своем повышении квалификации – вторую категорию получил где-то в 76 году. Совместно, в это же время, Жуков получил первую, а Кондратьев - высшую. В ресторане отмечали наши успехи, где присутствовала приемочная комиссия под руководством директора сангигинститута Русова. Один из тостов Кондратьева – «чем породили эпидемиологов – тем и убьем!». В последующем Кондратьев и Жуков стали руководителями нашей службы. Через два года я получил первую категорию врача – гигиениста.
В семидесятые годы начался массовый исход евреев, причем, всех социальных слоев и даже коммунистов. Было много суждений – вплоть до предателей-иуд. Во мне было смятение чувств. Как же так - детство мое прошло в окружении дворовых детишек, среди которых половина евреев. Во время половодья семья Сориных жила в нашем доме, а с семьей Эдельманов были даже теплые взаимоотношения – я с Семой и Розой оставались на ночь, когда их родители отсутствовали (их просьба – чтобы не было страшно). Все мы были бедными и никогда не враждовали. Всех вспоминаю добрым словом и сейчас, хотя вся молодежь моего возраста уже за границей. Как-то беседуя с высоким чиновником ( евреем) возник вопрос: -ваше отношение к массовой миграции евреев? На что он ответил вопросом: - а вы хотели уехать? Вот здесь я и задумался. В то время даже и мечтать не могли. Да, вся неприязнь , в большей мере, от зависти.
Несколько слов о контроле за селом. Все делились на перспективные и неперспективные, если первые как-то развивались, то вторые чахли и исчезали. Из первых были и показательные, как совхоз «Ведрич» - занимал даже ведущие места в общесоюзных конкурсах. Руководил толковый директор (был кандидатом сельхознаук, зоотехник), особое внимание уделял скотоводству молочного направления. Его коровы в среднем давали до 50 литров молока в сутки. Правда, коровы с Канады и по величине в полтора раза больше наших. При разговоре с рабочими – один старичок сказал, если наших коров кормить таким рационом - то и наши коровы были бы не хуже. С директором были дружеские взаимоотношения и как-то раз предложил мне бросить нищенское существование (узнав мою зарплату) и пойти работать инженером по ТБ с выделением дома и канадской коровы – обещая при этом достойную жизнь за счет сдаваемого молока в совхоз. Я расценил как шутку, хотя он был серьезным и деятельным, вскоре забрали в облсельхозуправление и далее куда-то в Москву.
Многие колхозы в основном были бедными, хорошо, если корова давала 8 – 10литров в день – кормов не было. По этой причине городских жителей (в том числе и нас) гоняли в лес, где росли молодые березки, рубить ветки на корм животных. С каким чувством приходилось уничтожать молодые березки и что думать о руководстве страны. На районном уровне купить мясо, колбасу, сыр, птицу, кофе и т.д. невозможно. Ходил даже анекдот, что в Белоруссии выращивают свиней длиной от Минска до Москвы и далее (у нас остается только головизна, остальное за границей). И, на эту тему – родилась у меня дочь в19 76 г и нужно было отметить, обошел магазины – закуси нет, на рыке у бабки купил свиные ножки, надеялся купить еще яйца, но увы. Благо, что было достаточно алкоголя, но все же, мои приятели указали – какой я санврач, что не смог достать закусь. Я согласен – стыд, позор!
Подумал, а может и надо было уйти на другую работу, но больше меня никуда не приглашали и, вспомнил как один раз пригласили или вызвали в КГБ и стали чем-то запугивать, после агитировать за патриотизм и все закончилось предложением стать информатором. Для меня слово «сексот» хуже чем ругательное и я возбужденно ответил: - Ребята (они моего возраста), если я почувствую угрозу своей Родине, то я сам найду вас! Они еще пытались что-то говорить, но вошел председатель и дал команду отпустить. Анализируя мое посещение этого заведения у меня появилось подозрение, что председатель прослушивал нашу беседу и, - подозрение подтвердилось через некоторое время, когда моя главврач сообщила мне о хорошем впечатлении обо мне, высказанном председателем (они были соседями). Больше контакта с этим заведением у меня никогда не было и по сей день.
Работа шла своим чередом, успевали везде и во всем. Вспоминаю одно крупное пищевое отравление в одном колхозном детском саду, где пострадало более 70 детей и персонала. Сигнал поступил от скорой помощи и инфекционного отделения о массовом поступлении детей и взрослых в полночь – в два часа мы уже были в детском саду. Увиденное не передать словами, грубейшие нарушения всех позиций санправил и технологии приготовления творожной запеканки. Предварительный диагноз был ясен – пищевое отравление стафилококковой этиологии, в последующем был подтвержден бактериологически. В общем сад был закрыт, составлены административные санкции на администрацию колхоза, председателя сельсовета и сотрудников сада и материал представлен в райисполком. Благо, что все остались живы, хотя некоторые поступали в тяжелом состоянии. Так все и закончилось – нашу службу не ругали и все прошло молча. А ведь в то время при подобных ситуациях искали «козлов отпущения» в лице сотрудников санслужбы. Может потому, что в тот момент я был И.О. главврача? Остается загадкой. А основные виновники отделались штрафами по десять рублей. Правда, принимали этот детсад по новому, предъявив все требования. Больше ЧП не было.
Кроме событий местного масштаба на базе нашего района проводился республиканский двухдневный семинар служб здравоохранения и гражданской обороны. Вся организация данного мероприятия легла на нашу службу. Нефтяники пошли нам на встречу – выделили базу отдыха со всей инфраструктурой ( баней, пищеблоком и др.). Все прошло на «ура»! По окончанию, на банкете, главный эпидемиолог минздрава Пыжов спросил присутствующих: кто ответит - что такое ГО? И далее разъяснил – это женский половой орган (гробовое молчание) снаружи как будто защита, а фактически никакой. Поднялся смех, я понял, что все согласны. Обескуражена осталась только главный санитарный врач Гомельской области З.А.Тулай и мне как-то было не по себе. Многие так и не поняли – за что пьют. Но алкоголь помог рассудить все правильно. За организацию достойного проведения республиканского мероприятия нам была объявлена словесная благодарность.
Да, событий было много, но здесь отмечаю только причинно – следственные моменты работы, которые на прямую влияли на мою судьбу. Попробую описать причину моей рухнувшей карьеры. Как я уже отмечал, вдоль берега Днепра располагались три крупных предприятия, которые загрязняли город и реку. Надо отметить, на все наши предписания ответ был один – нет денежных средств и, только могли расписать долгосрочные планы мероприятий по выполнению наших указаний. Конечно, это были отписки. При личном общении с администрацией этих заводов было ясно, что от директора ничего не зависит. Но на метизном заводе после четырех лет «борьбы» удалось ликвидировать шламовый отвал травильного цеха с берега реки. Открывалась возможность создания зоны отдыха (и уже готовился проект). А в это время приезжает комиссия по отводу земельного участка под строительство цеха по переработки хлыстов для ПДО (дерево-обрабатывающее объединение) как раз на освободившемся месте. Для ПДО этот участок подходит по всем параметрам и все члены комиссии готовы подписать акт отвода участка, кроме меня. Я пытался убедить всех, что это пойма реки; городская черта; нет возможности канализования; движение лесовозов по городским кварталам и так далее. Как выяснилось позже – я не входил в члены комиссии, а был только приглашенным. Членом комиссии был завсанотделом Гомельской обл СЭС Иванов – он подписал, а меня проигнорировали. Я, может быть, и проглотил бы «пилюлю», тем более что я был только и.о. главврача и все советовали «сидеть тихо», но через пару дней позвонил директор метизного завода с вопросом – и как это б……. понимать и терпеть. Сразу подготовил особое мнение о недопущении строительства цеха и за своей подписью выслал в организацию госархстройконтроля гМинска. Не прошло и десяти дней, как архитектор города сообщил реакцию председателя горисполкома Петрова: какой-то вшивый царедворец решил качать свои права! – вон с нашего города! И буквально через пару дней прислали главного врача, а с меня сразу сняли льготы (с расширения квартиры и др.). Интересно – звонит директор тампонажной конторы и просит прощения, что участок под дачу по известным причинам вынуждены у меня изъять. Вот так – знай свое место! Но меня не очень беспокоило, было как-то обидно. Можно было и дальше работать (завсанотделом и секретарем парторганизации), но уже не тот интерес и отсутствие перспективы. А самое главное – уже мои врачи уехали работать главными врачами в другие районы. Стал искать работу – вначале обратился к своей сестре (она работала главврачом дома санитарного просвещения города Рига). По ее протеже встретился с главным врачом Латвии, который после краткого знакомства предложил места работы в Юрмале, Вентспилсе и Краславе на выбор. Работу в Юрмале я сразу отверг, хотя сестра и некоторые знакомые этот вариант считали лучшим. Чем заниматься главному врачу в курортной зоне, где отдыхают высокопоставленные чиновники Латвии и Москвы – быть жополизом и решать проблемы быта и благоустройства. Краслава также отпала – маленький сельскохозяйственный район. Оставался Вентспилс (второй город по величине в Латвии) и я отдавал предпочтение, но меня отговаривали - загрязненный портовый город, терриконы минеральных удобрений, бандитский и т.д. В общем пообещал подумать и уехал. Пару раз главврач спрашивал сестру о моем приезде, но я уже передумал – основная причина незнание латышского языка. Молодец, правильное решение. Не буду объяснять – всем все понятно. Тогда написал на Камчатку в Усть-Камчатскую райСЭС главврачу В.Ю.Далому и сразу получил вызов на работу, но подпись была другого главврача (эту историю опишу в Камчатский период работы). Узнав о моем поиске работы З.А.Тулай пригласила и предложила работу в эпидотделе облСЭС заведующим и с предоставлением однокомнатной квартиры. Я сразу отказался, для меня эпидемиологи это чуждые люди (сразу вспомнил тост Кондратьева) и к тому же я дал согласие на переезд и всех предупредил. После на это место поступил В.И.Кагонович, после вспоминал, при встречах, что я ему не перешел дорогу.
Надо особо теплые слова сказать о главном враче Н.И.Раскиной. Если одним словом – это самый светлый человек, мы все ее уважительно и с любовью называли за глаза «мамой». У нее были все положительные качества как человека и как специалиста. Она решала многие вопросы и всегда поддерживала нас. Для меня была учителем и остается светлой памятью. И вот, провожая на пенсию этого замечательного человека, у властей города и коллег облСЭС не нашлось возможности принять участие в данном торжестве (хотя лично приглашал первых и вторых). И, более того, после смерти ушла в мир иной – безмолвно! (по возвращению с Камчатки работал в Мозыре и узнал о гибели только через год). Здесь уже лежит вина на главвраче Речицкого района Шевченко. Вот каким словом все это можно выразить? Данные промахи морали, к сожалению, не подлежат наказанию и остаются только на совести. Обидно и досадно за коллег. Вот так получилось с яркой, замечательной личностью Н.И.Раскиной.
За данный период работы многое узнал во многих сферах жизни и главное – нельзя засиживаться на одном месте – только вперед. Долго не раздумывая собрали все пожитки в контейнер и всей семьей с двумя детками отправились на Камчатку за новыми впечатлениями.