До самой поздней ночи архимаг, держа любимую в объятиях, рассказывал о своих давних приключениях. Затаив дыхание, магиня слушала откровения супруга, время от времени вставляя собственные комментарии:
- Ах, как я могла забыть.
Или:
- Я этого не знала.
И ещё:
- Почему ты раньше мне этого не говорил?
А он, задумчиво и нежно перебирая своими веточками веточки Дейлики, продолжал свой неспешный рассказ, то воскрешая в памяти жены какие-то события, то открывая ей что-то новое.
Когда посланник Круга Света и самой Дейлики нашёл его, Стасу ничего не оставалось, как последовать за старцем, куда бы тот его не вёл. Он и отправился за тем, не раздумывая: будущий архимаг так давно не видел любимую, что одна только мысль о возможности воссоединения была способна отправить мужчину в странствие хоть за окоём Вселенной – не то, что всего-навсего в какое-то междумирье… И да, повинился Скромыс, о падчерице он тогда думал меньше всего. Даже, сказать по правде, вообще почти не беспокоился, полагая что она девочка взрослая, а он сам скоро вернётся, если ещё и с её матерью – счастью девочки не будет предела. Стас видел, как тоскует и, ожесточаясь, начинает замыкаться в себе Мелоди без материнской опеки. Ещё и этот – будь он неладен – подростковый переходный возраст. Конечно, мужчина, как мог пытался и подбодрить, и поддержать дочь... и она старалась как-то наладить их совместный в отсутствии Стеллы быт, однако как он сам себе не мог с грустью не признаться, девочка всё более и более отдаляется. Но что он мог поделать? Не к психологу же вести быстро повзрослевшую девочку, в самом деле.
И он ушёл. Как оказалось, навсегда. Скромыс до сих пор не мог себе простить этого. Потому долго и не рассказывал жене всего. Она ведь всё начисто забыла. А он - нет. Жил с непомерным грузом столько. Столько просто не живут - попробовал под конец пошутить, чтобы немного подбодрить Дейлику. Убрать с её лица-зарослей это странное, новое и немного беспокоящее его выражение задумчиво-затравленной решимости. Что-то сейчас будет? Лишь бы глупостей не натворила.
И он продолжал рассказывать, словно в каком-то трансе, удерживая её за ветвь. Потом были миры и миры, встречи и расставания, и новые встречи с магиней в никогда не заканчивавшемся танце жизни. Их магической жизни.
Дейл также будто в лёгкой прострации слушала и то ли слышала, но ли просто воспринимала, разворачивающийся в её сознании доселе заархивированный файл. Она прекрасно понимала любимого и ни в коем случае не осуждала. Куда там! Всё так закрутилось – совсем неудивительно, что в этом круговороте Безвременья он и не вспоминал об оставленном им в том, позабытом мире ребёнке - её ребёнке. Но она? Как мать могла не просто забыть – словно начисто стереть из памяти даже намёк на воспоминание о собственном дите?
Ладно, вся эта бесконечная круговерть их со Скромысом собственных входов-выходов в КС – магиня допускала, что при каждом новом входе память не то чтобы стирается – словно покрывается неким теневым покрывалом, которое до срока надёжно укрывает некоторые воспоминания. Некоторые! И потом… они, как сейчас в разговоре с мужем, пусть понемногу, урывками с пробуксовками, но потихоньку возвращаются. Да и катились бы все эти миры вместе со всем содержимом вкупе со всем высоким собранием Круга Света в тар-тарары!
Но о дочери, плоть от плоти… пока она не увидела вживую Мелиорат – ни сном, ни духом же о ней не помнила. Ни единого, самого малюсенького намёка на воспоминание, что где-то, пусть и далеко-далеко, в давно оставленном мире есть крохотное существо, за которое она, Дейлика, будет всегда в ответе. Почему об этом-то она так легко смогла забыть? Этого магиня никак не могла взять в толк.
Ну, хорошо – пыталась сопоставить она невозможное – ушла забыла: такая уж я мать, с этим определено. Но зачем, точнее сказать «для чего» ей, её дочери – этот опыт.
* * *
В просторной резиденции заговорщиков, как тигр по клетке металась, не находя себе места Мелиорат. В этот вечер, как ни странно, размышляла она не о Дейлике – противоположные и взаимоисключающие чувства к которой настолько быстро сменяли в душе мелиорозы друг друга, что просто дух захватывало. Сейчас она думала о Скромысе, и эти мысли также не сулили покоя.
Стас, он ведь поступил как мать. Тоже бросил её. Будучи ещё Мелоди, девушка на отчима обиды не держала – всё же он не родной ей отец. И даже уже будучи Мел. Но теперь. Сейчас Мелиорат отчётливо понимала, что тогда, именно тогда, когда отчим бесследно исчез, от бессилия и отчаяния она и решила начать разыскивать кровного отца. Кто бы знал, чем эти поиски завершатся…