- Здорово живешь, кум Иван! Взмокла вся, пока добежала до тебя. А тебе божья благодать. Вот сидишь на крылечке своем, ветерком обдувает и по хрену мороз. Не жизнь, а сплошная малина, как я погляжу!
- И тебе, кума Маланья, не хворать. Хотя, вот скажи мне на милость, с какой листвяшки тебя угораздило на этот раз шлёпнуться? Коли дубы у нас тут не растут. А то бы всенепременно спросил, с какого, на этот раз, дуба рухнула. Ты чо ко мне со слезами своими припёрлась? А-а-а, дай угадаю! Пожалиться, что твой ненаглядный опять с кем-то загулял. Так пора уж тебе и привыкнуть. Я то тут причем? Я не виноват, что он у тебя блудливый и пакостливый, и управы нет на него никакой.
-Эх, Иван, Иван. Да рази я к тебе ране ходила, когда этот обормот и к Власихе по ночам нырял, а у Завьялихи так даже несколько раз ночевать пристраивался.
- Так-так-так. Кажется, начинаю догадываться. Продолжай, коли начала кума Маланья.
- Ты куда отправил свою красавицу Марусю где-то часом ранее?
- Да никуда не отправлял. Она сама на зады пошла, там нашла какое-то заделье себе.
- Эх, Ваня, Ваня. Не суждено нам было с тобой в молодости погулять, помиловаться, не дали родители. Зато вот сейчас, вопреки всем нам, мой блудливый Васятка ведёт твою Марусю в-о-о-н по тому ложку и боюсь, что согрешат там они вскорости. Тайком, без нашего с тобой ведома.
- Ты чего мелешь, кума Маланья! Да моя верная Маруся, и твой этот недоносок блудливый! Ни в жисть не бывать этому! Убью обоих, если правда!
Забежав в избу, Иван сдернул висевшую на стене старенькую берданку. Из-за иконы на божничке сгрёб несколько патронов в карман. На улице Маланья вцепилась ему за рукав.
- Ой, тошнёхонько мне! Ой, горюшко моё! И я с тобой пойду, погляжу, может, в последний раз на Васятку моего ненаглядного.
А в ложке, на живописной полянке, мирно щипали зеленую травку две, ничего не подозревающие, козы. Черненький козлик по имени Васятка и беленькая козочка по имени Маруся. А вы, ребята, о ком, если честно, ненароком успели подумать? Ну не надо, зачем уж так сразу то.