Слушаю Hammock. Очень ко времени такая музыка. Внутри – раздрай. Хочу работать над незаконченными повестями, писать отзывы на «Земляничный особняк» и «Умри, чудовище, умри»; хочу одеться потеплее и отправиться ночью куда глаза глядят. Хочу сновидеть (давно со мной этого не происходило). Однако дальше планов дело не идёт.
Сны последнее время скучновато-тревожные. Всё опаздываю куда-то, шарахаюсь по комнатам и коридорам, встречаю людей из прошлого, веду с ними тусклые беседы. Бессознательные сны… Как demo-вступления компьютерных игр: смотришь глазами главного героя, но повлиять на его поступки не можешь.
Полиция счастья обвиняет меня в унынии. Обещают забрать со дня на день и научить позитивному мышлению. Я писал им официальное письмо. Объяснял, что прекрасно болен, что не любуюсь таким образом собой, а лишь переживаю о чём-то безотчётном.
«Видели Вы этих выходцев школы Счастья? – спрашиваю в письме. – С ними ведь невозможно разговаривать. Чуть коснёшься важной темы, как они тут же зажмуривают глаза, обматывают голову руками, словно шарфом, и начинают бормотать себе под нос исступленно: “дельфины – красивые, в сердце моём распускаются бутоны радости, лазурь небесная льнёт к моему взору”. И так далее. Страшные люди».
Ответ так и не пришёл. Скорее всего заметут. Сделают лоботомию. Научат жить с широко закрытыми глазами.
Пробовал читать Быкова. Как это у них получается: так хорошо разбираться в литературе, столько трепаться о ней, раздувая зоб, а потом писать чепуху. Никакого фонетического чутья, стиля, богатства оттенков. Кажется, что герои поголовно одышливые, как сам автор, и рефлексия у них скучная, заплывшая жирком.
То же самое Аствацатуров. Помню его лекции о модернистах. Хорошо ведь разбирал, интересно было слушать. А потом уселся писать сам, и – фук. Вывод простой, об этом уже говорено-переговорено: эрудиция как таковая ни черта не значит, иначе лингвист, филолог, литературовед, вообще любой начитанный человек мог бы стать писателем. Есть что-то еще. Мышца, которую не натренируешь.
Батыгин сказал, что полёт к звёздам отменяется. Контакта с внеземными цивилизациями не будет, а колонизация Марса – скверный план. Я собрал все книги Дика, Шекли, Вандермеера и отнёс в книгообменник.
Там стоял парнишка, разглядывал рябенький томик Стейнбека. Я говорю: «Классный писатель». А он: «Классный это как?». Я не ответил. А потом всё думал: насколько мы разные. Каждый наполняет слова каким-то своим загадочным веществом, продуктом трения о действительность, непрестанных экспериментов и удушливой биологии.
Хотите поговорить с инопланетянами? Снимайте скафандр и идите на улицу. Они повсюду.
Такие дела.