Зеркало

               
«Вот женщина. Она грустит, что зеркало её толстит...»

Что отражает зеркало? Вопрос с годами делается неочевидным.  Похоже, оно начинает подло врать? Не может этот лысый субъект с морщинистым лицом быть мной. Да и впрямь, в собственном представлении я значительно моложе. Ладно, побрился и с глаз долой. Я тебе ещё язык покажу, мерзкий пенс.

А ведь, когда-то было иначе. Зеркала были правильными. Точно отражали излучение и свет. Не верите? Извольте, по порядку.

Впервые я оказался в Питере в феврале 1991г. После каторжных трудов в граверном цехе «Рязаньревбыттехники образца 1989г», я чётко усвоил главное. С денежками всё делается сподручней. Никаких денег, кроме тех, что пахнут потом я не знал. И их надо добывать=зарабатывать! Других способов я тогда не знал.

  С учётом сделанных выводов,  лето 1990г, мы с другом Зёмой, он же Паша Астраханцев, бомбили на благо Родины и своё.  Повторяли подвиги Геракла, правда, чистили не конюшни, а овчарни в колхозе «40 лет без урожая», на селе Панино Спасского района Рязанской области. Ну да невелика разница.
 
           Работа была суровая, изматывающая. Заключалась она, в выносе предварительно изрубленного секирами и утоптанного навоза, из мест зимнего стойла овец за его пределы, на свежий воздух, что осуществлялось посредством вил и мышечного напряжения. Да... Та ещё работёнка была. Руки в кровавых мазолях, в глазах туман, а за-а-апах...

   Только кони и нищие студеозусы способны на такую самоотдачу. Мы с Пашей вдержали. Ещё два сухофрукта, бывшие в первоночальном составе "студбригады", спеклись за две недели и покинули "воздушные места". 

  Наши труды пропали не зря, в карманах отчётливо зазвенело. По 965 рублей на брата 31.08.90г. Как Вам? Для удобства представления, стипендия была тогда 40 рублей и полагалась она далеко не всем. Залётчики по экзаменам её лишались. Ну да ладно.

 Когда силы совсем покидали нас, мы на несколько дней бросали работу и отправлялись в Рязань. Почистить перья, отоспаться.

В один из таких камбеков, я застал у нас дома мамину ученицу Галину. Мама была их классной руководительницей в те времена, когда я впервые был явлен свету, для детального ознакомления с миром и его превратностями. Галя тискала мою тушку непосредственно у роддома. А тут, бабац, появляется взрослый парень. Чёрный от загара, навоза и пропахший им же. Интересно. Галя обомлела. Я её впечатлил. Это чем же интересно? Запахом? Статью? Не важно. Она мне тоже понравилась. Улыбчивая, красивая, очень простая в общении. Познакомились повторно. Подружились. С ней был сынишка Кирилл – костяная нога, мальчонка лет 3-х со сломанной ножкой. Он лихо перемещался по жилплощади на 4х костях, создавая невероятное оживление вокруг и куроча остатки моих игрушек. Игрушек было не жаль. Я уже вырос. А пацанчик мне глянулся. Этакий неутомимый моторчик. Карлосон, сдавший пропеллер в ремонт.

Галя с семьёй временно жила в Питере. Второй муж у неё был военным. У военных всё временно. Пригласили в гости. Я обещался объявиться после зимней сессии.

Такое случается. Мы знали о существовании друг друга почти теоретически. И вот уже я приглашён в гости и знаю,  что, непременно,  поеду. Наверное, и слово какое-нибудь специальное имеется для таких случаев. Мне в голову лезет угловатая – конгруэнтность.  Может это она и есть. Откуда мне знать.
Я не силён на даты, но этот день запомнил. По телевизору сообщили, что погиб Виктор Цой.

Прошло полгода. И вот, немного обалдевший, я стою, попыхивая сигареткой на Московском вокзале Санкт-Петербурга. Начало февраля. Снега не много. Мороз под 20 градусов.  Влажная стужа просачивается под одежду, ёжа угретое в вагоне тело. Адрес на бумажке. Мне нужно на ст.метро Академическая.

Я вышел на площадь. Вы верите в любовь с первого взгляда? Я, да. Казалось бы, ну что особенного? Большой город под низким северным солнцем. Старинные дома. Улицы, чем-то неуловимо отличающиеся от московских. Другой запах.  И всё же, что?  Если б я знал ответ на этот вопрос, это была бы уже не любовь. Я просто и чётко понял, что я в лучшем городе на земле. Я и сейчас так думаю. Сердце никогда не ошибается. Не спорьте. Вы и сами понимаете, что я прав.

Я легко добрался до Академической. Мне вообще было легко с первой минуты. Было странное ощущение, что я приехал не из дома, а домой.
Срезал через парк. Нашёл военные общаги. Приземлился. Расположился. Надо ли говорить, что приём был радушным. Наверное, надо. Очень даже надо. Это как спасибо. Лучше повторить несколько раз, чем забыть.
Галю с Кирюхой я уже знал. Кирюха подрос, нога срослась. Мобильность утроилась. Он теперь больше на электронное облако походил. Обычные органы восприятия не могли зафиксировать его точного положения  в пространстве. Не успевали.
Средняя дочь ( её тогда летом в Рязани не было) являла собой полную противоположность. Степенная, рассудительная и при этом в любую секунду электрон за ухо поймать умеет. Умница, одно слово.
 
       Отец семейства временно отсутствовал. Повышал боевую и теоретическую.      ( Он так и не появится до конца сюжета).  Зато чуть позже появилась Олеся, необыкновенно красивая девушка лет  17-ти, дочь Гали от первого брака. Она была красива какой-то ярко-циганской красотой. В ней сочетались застенчивость и решительность, каким бы неуместным не казалось такое сочетание. Позже, она познакомит меня с другим Петербургом. Городом параллельной реальности, в котором есть ул. Рубинштейна, д.13, есть ДК « Молодёжи» где иногда выступает «Аквариум», где ступени бывших барских особняков охраняют каменные львы, покрытые шапками снега, а в уютных магазинчиках продают диски «Крематория» и группы «АукцЫон». В этом городе нам единственный раз, вживую споёт Ден Маккаферти.

   Отец Олеси, тоже мамин ученик, то ли погиб, то ли находился в местах не столь отдалённых. Уточнять я не стал. Неудобно было. В новой семье про него, естественно, помалкивали.
В мамином  фотоальбоме я видел  свадебную фотографию Туевых, родителей Олеси. Голливудская пара. Блеск. Только герой явно оказался не из «хороших парней», но орёл – это точно. Ситуация распространённая.

   Испив чаёв и впечатлившись новыми знакомствами,  я рванул в центр Города. Не терпелось расправить крылья. Расправил. Полетел. Над Невским, парками, мостами, каналами. Скажу честно, поначалу мои полёты носили несколько хаотичный характер. (Позже, с приобретением карты местности и личного гида, полёты приобретут топографическую осознанность.)   
   Пролетая мимо атлантов, держащих многотонные колоны, сказал: «Здравствуйте. Вам тяжело, наверное, и холодно». Они, молча и спокойно, посмотрели на меня, как бы отвечая: « Ничего, мол, привыкли. Это наша работа».
 - «Ну, бывайте».

  Дни в эту пору в Питере короткие. Солнце быстро спряталось за горизонтом, и город стал погружаться в голубовато-серое морозное марево. Ветерок дополнительно «освежал». Крылья подмерзли, начали позвякивать. Приземлился я где-то в центре Невского проспекта,  рядом со спонтанным рыночком, коих тогда было в изобилии. Купил свинцовую кокарду с двуглавым, берцы. Кокарду нацепил на коричневую замшевую кепку на рыбьем меху. ( Кепка переживёт долгие годы и осядет в числе прочих головных приборов,  на полке в деревенском доме. Славная была кепка,  только не по сезону ). Берцы напялил на шерстяные носки, купленные тут же. Старые промерзшие чуни выбросил. Да, Вы видели этот сюжет в фильме. Правда вышел он спустя лет пять. Неважно.
   Двинулся вниз по Невскому уже пешим порядком. Иду, ворочаю башней во все стороны. Не могу надышаться. В голове, аж искрит от ярких ощущений и захлестнувшего внутреннего подъёма. По Зелёному мосту пересёк Мойку. Марширую вдоль старинного неприметного здания  с рюмочной-кондитерской на цокольно-первом этаже. ( Сейчас там то ли Литературное кафе, то ли «Бургер-Кинг»). Витрины- холодильники на уровне глаз. А в них… Нехрена. Только тортики «Сказка». Стоят рядком, манят. Заманили. Ещё бы. В Рязани тех лет, тортики временно вымерли. Забытая диковина и добыча в гостеприимный дом в одном флаконе.  «Девушка, беру. И… 100 грамм беленькой ещё, пожалуйста. Холодновато сегодня». За сим, откланялся. Выпорхнул. Кажется, потеплело.

   Вышел к Дворцовому мосту и набережной Невы. Познакомился с местными рыбаками. Спрашиваю:
-«Клюёт?». Тишина. Атланты были разговорчивее.
- « Клюёт, спрашиваю??»
 Ответ :- «Кто?»
- «Рыба, кто ж ещё??»
Ответ: «Смотря какая..»
 Да провалиться вам рыбаки питерские. Что за люди...
 Плюнул. Почти пошёл. И вдруг понял, что в порыве радостной новизны, пропустил время слива конденсата. Датчик уже не мигает, а горит ярко-жёлтым светом. Форс-мажор. На принятие решения считанные минуты. Ну, хоть здесь, что ли. Неудобно. Культурная столица всё же. А мрачный Чернышевский в тоненьких, залапанных очечах уже рядом, со своим извечным « Что делать?» «Что, Что?? Не в штаны ж, однако? А? Милейший?»

  И тут я заметил метрах в двухстах от себя постоянно хлопающую дверь в красивом доме с видом на ... Alarm просто надрывается. Хоть уши затыкай. Всё-ё, бегом марш!!
 Люди, ежась, то забегали внутрь, то выскакивали наружу, выпуская клубы тёплого воздуха и кутаясь в воротники. Ага, то что надо. Подъезд, он и в Африке подъезд. Вперёд.
 Заскочил в подъезд, отворив тяжеленную дверь. Мама родная! Театр, что ли? Нет. Для дураков табличка есть «Государственный музей «ЭРМИТАЖ». Упс. Его величество случай. Всё в одном флаконе. Куртку в гардероб.
- « Тетушка, а тортик пристроить можно?»
 Гардеробщица даже не покосилась.
- « Можно. Пожалуйста, Ваш номерок, молодой человек».
 Да, это точно тебе  не Москва. Там бы сразу хайло раззявили.                - «Спасибо, бабуля».  И пулей в сортир.

     Вышел другим человеком. Одухотворённым, возвышенным, готовым впитать новые культурные ценности.
  Выдохнув, приступил к осмотру. Красотища - это не то слово. Да просто и нет слов таких, чтобы передать ощущения точно. Вернее, есть одно, не вполне литературное.
Мраморные лестницы, колонны, люстры диковинные, потолки высоченные. В окна Нева видна, Петропавловка. «Лепота!!! Зимний значит. Ага. Не признал на бегу. Простительно. Впервые, всё-таки. К тому ж, чуть фонтаны из ушей не пустил. И что тут бравые прадеды штурмовать могли? К тому ж, загадили всё, говорят. Нет. Прогресс на лицо. Я-то, дотерпел».

  Прилепился к экскурсии. Бочком, бочком сперва. Потом, потихоньку,  и на передний план выперся.
Экскурсоводша, женщина довольно молодая, в очках. Одета скромно, но со вкусом. Интеллигентка питерская, одно слово. Рассказывает всё складно, интересно. Смотрит на меня, как-то особенно. И как будто, только мне говорит. Оно и понятное дело. На кого тут ещё смотреть? Я ж красавец. К тому ж, одет с иголочки.  Со вкусом. Центр моды «Люкс» - контора известная. Три часа в очереди простоял, чтобы выглядеть подобающе.
  И перемещаемся мы, эдак, из залы в залу. Я впитываю информацию. Экскурсоводша, по ходу, меня. Голосок задушевный, вкрадчивый. Рассказывает всё с выражением, благоговением, что ли. «Вот, вазы малахитовые работы уральских мастеров. А вот павлин - птичка механическая, золочёная. А этот зал сработан в стиле ЭКЛЕКТИКА, т.е. смешение стилей». «Ну, надо же!! Эклектика. Надо бы запомнить. На электрика похоже. Усёк.»
 Смотрю на неё преданно. Типа: «Да, да, Вы продолжайте, пожалуйста. Так у Вас славно получается!»

  Полмузея прошли. В глазах уж рябит от экспонатов просмотренных. В мозгу Рафаэль с Леонардо спорят, чья Мадонна круче. Я ничего. Держусь. Внимаю. Обогащаюсь культурно.
   И тут, ШОК. Ощущение, что вырвали стоп-кран в поезде, летящем на всех парах.  Я испытал его в зале, названия которого мне не забыть никогда. В Екатерининском.

   Я говорил про зеркала? Говорил. Так вот в этом зале было, да и сейчас, наверное, есть, (куда б ему деться?) огромное старинное зеркало. Я к экскурсоводше уже вплотную подобрался. В рот буквально смотрю. Только соплю для убедительности не пустил ещё.  И надо ж было мне на секунду от неё взглядом отклеиться и поднять глаза.  Как бы сказал небезызвестный Давид Маркович: « Картина маслом»…
   В зеркале, с неподдельной искренностью, отражается провинциальный олух. В модного покроя чёрном шерстяном костюмчике в голубую искру, бело-перламутровом галстуке и кумачовой рубахе. Это бы всё ещё можно было пережить, но уши, уши. Они напоминали отёкшие петушиные гребни и цвет их практически не отличался от цвета рубахи. Я их отморозил, проясняя вопросы зимней миграции неведомых невских рыб с подлыми питерскими рыбаками.  Вообще, все рыбаки негодяи, я так думаю. Да я и сам рыбак.  Но, питерские, точно Вам говорю, это особый случай.
  Что и сказать? Я был уязвлен в самое сердце, осознав истинную подоплёку повышенного внимания экскурсоводши. Интерес к искусству сник, как…   Извините, не буду продолжать мысль. Вы догадаетесь. Мне оставалось только вернуться во временное жилище. Тортик был слабым утешением. И всё же… Хоть что-то.. Через несколько дней уши стали шелушиться и облазить.

   Прочитав сие, Вы, возможно, спросите, почесав за ухом или ещё где-нибудь: « В чём мораль сей басни??» А я Вам отвечу, что это вовсе не басня, а заметка.  И к тому же, чистейшая, правда. Я, вообще, почти никогда не вру. И мораль имеется.
  Извольте.
Что отразило зеркало? Ну, да, молодого самоуверенного дурня с неразвитым вкусом. Что с того? Я и был таким. Это была правда, пусть немного обидная, но правда, отражённая в честнейшем зеркале старинной работы. Такую правду я готов был принять. А сейчас не зеркала!! Тьфу!! Подделка одна. И, вообще, враньё одно кругом.
Пойду, борщ есть лучше..

                Пески. Февраль 2022.