Черти
В тот раз они едва успели унести ноги. Чёрт гнался за ними до самого болота. Хорошо, что они знали это болото. И знали кочки, по которым можно было его перебежать. Чёрт ревел, визжал и хрюкал, но в болото сунуться не посмел. Долго ещё в ушах гулял его визг. И всего-то делов, что Петрик дотронулся до гладкой поверхности стены, и та завизжала, будто девка, к которой подвыпивший бешкетник залез под юбку.
– Ой, лышенько, – вскрикнул Петрик, и они кинулись наутёк, а за ними, невесть откуда взявшийся, будто из-под земли выросший, чёрт.
Но затеи своей не оставили. Уж очень разбирало любопытство, хоть одним глазком подсмотреть, а что там за стеной? Или как выглядит это Ничто, о котором говорили шёпотом? Но стена – недотрога, не позволяла. Частенько всё заканчивалось погоней, но черти оказались довольно неуклюжими, и быстрые ноги спасали хлопцев. Чертей было много, разных размеров и разных обликов. В основном, они работали на полях, пахали, сеяли, собирали урожай и увозили его в неизвестном направлении, но всегда в сторону стены и там пропадали. Но самыми вредными были черти, охраняющие стену. Батюшка в церкви рассказывал, что черти – бывшие ангелы, ослушавшиеся бога, за что и были отданы в рабство ангелам послушным.
Всё бы могло кончиться ничем или плохо, если бы черти их поймали. Но как водится, опять помог случай. Или Бог… В некоторых местах, по недогляду чертей, вплотную к стене, подходили заросли кукурузы, подсолнечника или бурьянов. Вот в таком месте Петрик и Ивасик обнаружили, что стена выглядит как-то не так. Будто отвалился кусок штукатурки. Петрик поднял ком земли и бросил. Стена молчала. И они приходили сюда каждый вечер и много вечеров подряд, сверлили стену. И вот, наконец…
– Ты дывись, – Петрик толкнул Ивасика плечом и отодвинулся от только что просверленной дырочки, уступая место брату. Петрик долго смотрел, а потом так же долго молчал, задумавшись.
– Выходит всё это, враки?
– Отож…
Ангелы
Они всегда прилетали из-за стены. Иногда группами, иногда в одиночку. Они парили над землёй с лёгким шумом, исходившим из-за спины. Они совсем не отличались от людей, только одевались странно. Никогда на них не было ни шаровар, ни вышиванок, ни кожухов, но всегда за спиной имелись коропа и мужики спорили о том, одежда это у них такая, или так устроены их тела. Знали об этом только девки и молодые бабы, но молчали, так как давали клятву, написанную на бумаге, к которой они прилагали густо смазанный красной краской большой палец. А вот мужики знать не могли, даже те, которых приглашали ангелы, что не любили девок. Потому, как с мужиками, ангелы общались только сзади.
Разговаривали они на какой-то дивной мове, напоминавшей кошачье мяуканье. Часто говорили сами с собой или с плоскими коробками, поднеся их близко ко рту. А вот с нами, общались жестами, но жестов было не много и мы их все выучили.
Особенно много ангелов прилетало на праздники: Пасху и Рождество. Для этих дней в селе построили большую круглую избу со сценой, наклонным полом, и скамейками вокруг неё. Девки надевали лучшие, самые яркие наряды, панчохи и вышиванки, пели, танцевали и водили хороводы, а мужики и парубки, самые широкие шаровары и скакали в гопаке под дружный хохот зрителей. Гости пили мутную горилку, ели вареники, сало, галушки и пампушки, а потом выбирали, кто кого хотел, кто парубков, кто девок, и уводили в другую избу, тоже большую, но не круглую… В будние дни хата называлась «Сельрадой».
Но так бывало в праздники. Будни же были тяжкими. Село вставало на рассвете, поили и доили скотину, задавали корма, копали и пололи огороды. С того и жили. Была правда, сельская лавка, да не было грошей, ни серебра, ни золота. Вернее были, но мало. Серебряные гроши, назывались копейками. Одна, две и пять копеек. Потом шли золотые копейки: десять, двадцать пять, пятьдесят, копеек. Но самой главной считалась деньга, называемая одной гривной.
Когда же прилетали ангелы, все радовались, потому что они всегда при деньжонках и селянам немало перепадало от их щедрот.
Приближалась Пасха, а значит конец великого поста, когда нельзя предаваться никаким плотским утехам, пить горилку и есть сало. А главное, в Пасху можно заработать золотых грошей, кому задом, кому передом, а кому песнями и плясками. А лучше и тем, и другим.
Однажды Ивасик спросил у бати, опасаясь очередной оплеухи: «Тату, а это не противно? Ну, когда дядя с дядей? И должно быть, воняет»? На что батя ответил благодушно: «Ни, сынку, ни гыдотно, колы гроши платють. Гроши, понад усе». И даже бить не стал.
И вот, на самом накануне, ближе к полудню, лёгким шорохом, пронеслось по селу: «Летят! Летят»!
Продолжение следует:http://proza.ru/2023/04/26/1193