— Еще одна… — говорит Анатолий.
— Да, действительно, — подтверждает жена, глядя на дверь.
— Десятая, — говорит он задумчиво
— Да, — отвечает она.
Десятая дверь в доме. Анатолию не приходится удивляться. Приблизительно десятый день – десятая дверь. В этом есть последовательность. А если есть последовательность, значит явление постижимо и в какой-то мере герметично. Герметично…
Когда они обнаружили в гараже первую дверь, то просто стояли и смотрели, смотрели, смотрели на нее. Что? Дверь? Сбоку гаража? Да. У них и обычная парадная дверь была, конечно же, самая обычная. А вот этой не было. Сверх того – новая дверь намертво заперта.
Анатолий взялся за ручку и повернул. Нет. Заперто. Они тихонько, как будто бы дом не их и здесь кто-то спал, вышли на улицу, через парадную, обошли… И что там, в области гаража? Никакой двери. То есть, она только внутри, а снаружи ее нет. Вернулись. Еще смотрели на дверь. Потом пошли на кухню и завели кофемолку. Выпили по чашке – без сахара, без сливок. Молчали.
— Приглашу Мишу, пусть глянет, — сказал Анатолий жене.
— Глянет? — спросила Анастасия.
— Да. Пусть глянет. Мы то что еще можем сделать? — сказал Анатолий.
— Да, наверное. Может ее можно… Снять? — сказала Анастасия.
Анатолий слегка кивнул. Постоял на месте. Потом пошел наверх, там уронил что-то и спешно спустился с лестницы.
— Снять? — спросил он у жены слегка на повышенном тоне.
— Что? – недоумевает Анастасия.
Она и он – лет около сорока обоим, раздельно. Анастасия худая, очень спокойная женщина, со строгой прической, в платье, цвет которого никогда не запоминаешь, как и форму. Как и формы. Анатолий – худой, очень спокойный мужчина со строгой прической, то есть, волосы у него только по бокам головы, а в основном череп уже выцвел. Он одет в рубашку и штаны, такие, что вряд ли стоит их описывать. Оба общаются друг с другом и с миром очень спокойно и сдержанно. Всегда.
— Ты говоришь снять… Вот эту дверь? – говорит Анатолий.
— А какую? — невозмутимо ответила Анастасия.
— Настя, в каком смысле снять?
— А в каком это может быть смысле? — спросила Анастасия.
Анатолий посмотрел на жену, на дверь. Впервые за долгие годы брака он задумался, а так ли хорошо знает её. Снять…
Миша ничего не понял. По телефону. Дверь появилась в гараже? В каком смысле появилась? Купил пакет и хочешь поставить? Как уже стоит? И что? А я что? Как это не ставил? Миша задавал много вопросов. Все равно он сегодня был занят и не приехал.
Анатолий сходил на работу, вернулся вечером.
— Ну что? — спросил он жену, садясь за стол.
— Что? — ответила Анастасия.
— Дверь…
— Дверь? Я не смотрела.
— За весь день ни разу не глянула?
— Нет.
Анатолий отужинал подогретым рисом и мясом, запил небольшим стаканчиком пива. Умылся из раковины прямо на кухне. Жена просит так не делать, но его почему-то тянет здесь умываться, бессознательно. Он ловит себя на этом уже по факту и ничего не может сделать. Помыл тарелку. Налил еще стаканчик пива и пошел в гараж. Стакан приятно охлаждал еще влажную руку. Да, дверь там. Когда подходил к дому – как-то и не глянул… А на что он должен был глянуть, собственно? Приятная прохлада и зеленая дверь.
Легли спать. Спальня на втором этаже. Анастасия отвернулась и, кажется, всё, ушла. Мгновенно. Ему подумалось, что границ спокойствия у его супруги просто нет. Анатолию было не по себе, спать с инородной дверью в доме. Да, она далеко, аж в гараже. Но ведь все равно где-то здесь. Такая же точно дверь как у них парадная – зеленая, из массива. Мог это быть розыгрыш Насти? Нет, ведь Настя никогда его не разыгрывала, и в ее характере никогда не обнаруживалось никакой склонности к юмору и сюрпризам.
Впрочем, поспать удалось. Он открыл глаза в шестом часу, как всегда до будильника – в этот раз даже раньше привычного. Жена спала далеко на своей стороне кровати, лежа на спине. Лямка ее ночнушки ушла с плеча, в глаза бросалась нечаянная нагота, но Анатолий не стал останавливать взгляд. Ему всегда казалось, что кожа у жены какая-то особенно холодная. Всегда. Теперь он это почувствовал даже без прикосновений. Сейчас не до секса. Да и откуда ему взяться – у них, рано утром, в будний день. Подумал о двери.
Тихонько встал, ритуально закрыл свою часть одеялом и пошел умываться. Умылся, обтер раковину туалетной бумагой, чтобы была такой, как и до начала процедур. Керамика благодарно сверкнула Анатолию в ответ. Он спустился на первый этаж, нажал на электрический чайник. Вначале какой-то внутренний Анатолий как бы шептал ему, внешнему Анатолию, что-то, но он не понимал слов. Гляди-ка, гляди-ка… М? Да смотри же. Куда? А… И вот взгляд сфокусировался на двери. Прямо на кухне, между холодильником и шкафом. Дверь… Чайник забурлил и щелкнул. Анатолий насыпал в кружку пару ложек с гранулами и задумчиво стал мешать… Добавил сахар. Одну ложку? Можно и пару. Да, можно и пару. Дверь, еще одна дверь. Третья! Холодная. Кожа? Дверь? Снова перемешал. И как-то громче обычного опустил кружку на столешницу. Пара капель вылетела и ужалила его суховатую кожу. Жена иногда говорит, что у меня суховатая кожа. И давай предлагать крема, мазать, мазать. Анатолий отдернул руку. Все это время он не отрываясь разглядывал дверь. Он выдохнул и подошел поближе. Потрогал, постучал. Судя по стуку – что-то за ней есть. Фактически – там улица, небольшой палисадник, где Настя с упорством неофита-цветочника копается с какими-то растениями. Взялся за ручку, повернул. Ничего. Нет щелчка. Слегка дернул. Дверь не шелохнулась. Закрыто, наглухо. Тут Анатолию пришла мысль, та самая, которая приходит позже обычного. Попробовать открыть дверь ключом от родной, нормальной, двери! Какую бы попробовать вначале? Первую из появившихся или эту? Достал ключ из пиджака и пошел в гараж.
Анастасия проснулась, ощутив животом, что в доме происходит какая-то возня. На стороне мужа спало одеяло. Значит, это он что-то там делает в такую рань. Обычно он тихий, а теперь расшумелся. Шумливый. До ее работы можно было спать еще минут двадцать. Драгоценные двадцать минут. Анастасия не была соней, но свой минимум знала. Она, как и муж, запросто обгоняла будильник, но как же было неприятно проснуться от чего-нибудь излишне рано. Она вспомнила – дверь. У них же дома лишняя дверь. Лишняя? Дверь. Неплохо. Заметила на своей подушке седой волос, вяла его двумя пальцами и пошла вниз.
Спустилась и застала мужа у двери в кухне. Еще одна?
— Это что? — спросила она тихонько.
— Что ЭТО? — переспросил ее так же тихо Анатолий.
— Дверь? — навела его Анастасия.
— Дверь, — сказал Анатолий
— У нас в кухне.
— Да, а за ней твои рассады.
— Растения.
— Растения.
— И? Ее можно открыть?
— Не знаю.
— Ты пробовал? Я слышала. Шуршал, шумел.
— Пробовал.
— Открывается?
— Нет. И эта, и та.
— Та?
— В гараже. Ключ подходит, даже поворачивается, но механизм не срабатывает…
Постояли молча. Потом организованно подплыли к холодильнику, стали готовить бутерброды. Как две уточки. На непрозрачной воде, в неизвестной перспективе. Анастасия вскрыла упаковку с красной рыбой. Стояла и нарезала кусок на ломтики. Анатолий засмотрелся на ее руки. Рыбные руки режут рыбу. Рыба режет рыбу. Холодная туша и холодные пальцы. Цвет слегка пунцовой рыбы и слегка пунцовых пальцев. Крема и их запатентованная формула, да. Сели, еще раз подогрели чайник и ели молча. Включили радио. Там играла песня какого-то парня о том, что время летит, но ему непонятно, куда оно летит. Выключили. Старались не заглядываться на дверь. Потом оделись и разошлись по работам.
На перерыве Анатолий позвонил Мише и снова пытался объяснить. Но как это объяснить? Это же необъяснимое. В общем, Миша обещал на днях заехать, а на все просьбы заехать поскорее отвечал, что пока не знает, дел много, так много дел.
— Помнишь Пашку? — голос Макса отвлек Анатолия от мыслей.
— М… Менеджера?
— Ага. Знаешь, чего с ним теперь?
— Что?
— Сдох! — с энтузиазмом отчеканил Макс и хлопнул ладонью по столу. Анатолий даже вздрогнул. — Да, помер. Угадай, что стряслось.
— Как же я должен угадать? Откуда же мне знать такое? — удивился Анатолий и даже где-то внутри стал тихонько выходить из себя. Макс умел выводить мгновенно.
— А у него жена – ведьма, — серьезно глядя собеседнику в глаза, сказал Макс. Он давал понять, что ждет вопросов.
— Ведьма?
— Да, ведьма! — сказал он с ликованием сказителя.
— Ведьм … Не существует.
— Как так не существует? Научным фактам не веришь?
Максим был рабочим другом Анатолия, на комфортной дистанции, когда человек в сущности остается где-то за высокими стенами и никогда не видит тебя настоящего. Да и ты его тоже пристально не разглядываешь.
— Так вот, Анатолий Петрович, докладываю вам, что ведьмы бывают. И одна такая Петра нашего, печального уродца, сжила. Сжила! Отравила она его ко всем чертовым матерям.
— Отравила? — бровь Анатолия поднялась.
— Любишь ты переспрашивать, Анатолий, а? Ядом. Отравила. Не сразу всё выяснилось. Вначале думали, что сердце. А потом вскрытие всё показало. Ну и тут одно, другое – находят у них дома и растение, и снадобье на его основе. Теперь ждет жену лет двадцать Хогвартса. Как тебе?
— Да я его не знал особенно. А вот жены даже, как будто бы, общались наши. Жутко. И сразу он?
— Что сразу?
— Отравился…
— А! Нет, она его травила недельку-две. Подсыпала туда и сюда. В еду, в питье. Призналась сама во всем. Почему так сделала? Об этом не говорит. Вначале, вроде, просто плохо ему стало, жаловался в курилке, помню, на галлюцинации или что-то такое. Представь, я тогда и подумать не мог. Ну, мало ли, он парень странный был, скрытный. А потом всё. Да что я, вот тебе газетка. Статья лучше меня детали передаст.
Анатолий сидел и читал заметку. Прислушался к организму. Да нет, чувствую себя нормально, не хуже, чем обычно.
— Дома! — звякнув ключами и захлопнув дверь сказал Анатолий. Сказал, как обычно, не очень громко и как будто бы для себя самого. В кухне Анастасия неторопливо что-то шинковала и просто издала звук, вроде «Угу». Тоже негромок. Хрипло шептало радио. За окном давали закат.
— Ты не поверишь, Анатолий… — сказала она, не отрываясь от процесса.
— Не поверю? В чем дело? Ты про Павла? — спросил Анатолий и невольно, впервые в жизни, внимательно стал вглядываться, что там нарезает и обрабатывает жена. Брокколи? И запах… Запах терпкий, отдаленно знакомый.
— Павла? Нет. Сходи в зал, — сказала Анастасия, не поднимая глаз.
Какая она, все же, немногословная. И немного тощая что ли. А какой ей быть? Зачем ей быть другой? Всегда она была тощей. То есть, всегда она просто была. Вот и теперь. Анатолий прошел в зал и да, не зря проделал путь. Снова верить глазам не хотел, но кто его спрашивал. Дверь не спрашивала. Дверь позади телевизора. Еще одна, точно как парадная. Итого три? Он пошел в гараж, заглянул в кухню, вернулся в зал. Вернулся в кухню.
— Не пробовала открыть?
— Нет. Нужно было попробовать? — спросила Анастасия. Она загрузила зелень в миксер, налегла на него. Ножи стали месить, зеленая жидкость накатывала на пластиковые стенки и стекала вниз. Цвет был как у их двери. Как у дверей. Анатолию захотелось спросить, а что это она делает. Раньше она уже занималась подобным? А был ли у нас миксер? Был? Почему бы тебе не открыть эту дверь? Или какую-то из них. А зачем?
На Анастасии было оранжевое свободное платье, на запястье – тонкая нитка с камушками. Камушки переливались на солнце, а солнце как раз уходило из окна. Носила ли она что-то подобное раньше? Почему он обратил внимание на это? В обычный день нужно было бы обратить внимание на холодильник, но теперь приходится думать о дверях, а с подачи сослуживца – и о ведьмах, а с безмолвной подачи жены – о ее внешности.
— Это твои травы эти? — Анатолий старался, чтобы голос был обычным, безжизненным. Ну нет, так бы он его не назвал, зачем так. Спокойным. Спокойным однотонным голосом.
— Да, если ты о растениях с палисадника.
— И что? И что ты из них будешь делать?
— Это творческий процесс.
Анатолию показалось или края губ Анастасии чуть загнулись, как коготок? Искривились. Как будто бы начатки улыбки? Или усмешки. Усмехающаяся жена и ее растения, превращенные в склизкую кашицу.
— Творческий процесс?
— В сковородке яичница с сосисками. В кастрюле овощной салат, — перевела тему Анастасия. Перевела тему. Салат, пожалуй, брать не стоит. Анатолий глянул на инородную дверь в кухне и мысленно себя ущипнул. Подошел к раковине, открыл холодный напор и плеснул на лицо.
— Опять на кухне плещешься, Анатолий. Почему не сходить в ванную? – спросила Анастасия. Год 2023, 25 апреля, она снова спросила об этом, снова.
— Да… Пойду я в ванную, даже и помоюсь, — сказал Анатолий и отправился в ванную.
— Ты себя нормально чувствуешь? — спросила Анастасия.
Анатолий споткнулся.
— Да… Устал за день.
— Сделать тебе травяной чай?
— Нет! Нет. Я лучше сам.
— Что сам?
— Сам себе что-нибудь налью.
— Сам. Хорошо.
Отужинали. Слов было мало. Сосисок тоже. За годы брака и готовки Анастасия так и не уловила, что мужчина ест, как правило, больше женщины. Готовила из расчета на себя. Но, а что? Ведь Анатолий телосложением был почти как она. Разве пузцо торчало из рубашки. С чего бы ему есть больше? Ведь и пузцо. Анастасия нередко сверлила его, пузцо, холодным взглядом. Поэтому и мало сосисок. Анатолий выглядит замученно. Да, да. У нас же двери повсюду. А рассказать и некому. И смотрит на меня как с испугом.
Вечером Анатолий залег наверху с детективом, а Анастасия смотрела передачу через ноутбук, в зале.
— Женщине может быть хорошо и без мужчины! — уверенно говорила толстоватая дама средних лет, обращаясь к ведущей и аудитории.
— Хорошо? — задумчиво повторила Анастасия.
Следующим утром настал выходной. Анатолий полез в стенной шкаф на первом этаже, добыть пылесос. Помимо пылесоса он нашел здесь еще одну дверь.
Как раз закончили завтрак, и раздался стук. В парадную дверь. Анатолий даже слегка вздрогнул от неожиданности. Пошел открывать. Это был Миша. Вошел. Поздоровались.
— Показывай, что ты там натворил, — сказал Миша скептически. Отдохнуть бы ему не помешало. Полный здоровенный мужик. Странно, что они родные с Анатолием. Сходство весьма отдаленное. Хозяин дома повел брата в зал. Вот дверь. Да, Миша удивился. Подошел, подергал, постучал. Потом Анатолий отвел его в гараж, на кухню, показал еще одну в шкафу.
— Они сами появляются, — резюмировал Анатолий.
— Сами появляются двери?
— Сами.
— Настя, что ты скажешь? – спросил Миша.
— Они сами появляются, — сказала Анастасия.
— Я бы много чего подумал, если бы это были не вы. Вы же унылые как… Как этот чай ваш… — Миша с неудовольствием поставил кружку на журнальный столик.
— Может сахару добавить? — спросила Анастасия.
— Да какой тут сахар… — махнул рукой Миша. — Бред какой-то. А ну-ка, — Миша встал и отправился обследовать дом снаружи. Все двери должны были вести на разные стороны улицы, но там, как и прежде, только стены, никаких признаков прохода. Вернулись в зал.
— Не пойму я, Толя… Голова разболелась, нету сил, — Миша выглядел совсем погасшим. — Вот что, я домой. Что-то худо мне.
— Может таблетку тебе принести? — спросил Анатолий.
— Таблетку от дверей, ага. Нет. Мне домой и спать.
— Можешь у нас тут прилечь, — сказала Анастасия, размешивая чай в своей чашечке.
— Не, я пошел.
— Так а что скажешь в результате? — спросил Анатолий.
— Что сказать? Хе*ня какая-то. Не знаю. Хоть кино снимай. Я не знаю, как это ты вмонтировал и зачем.
— Я ничего не монтировал.
— Или вы вдвоем… Короче, ваши двери – ваша и история. Это же очевидно. Чего меня звать вообще было?
Миша парень простой. Ему в жизни никакого сюрреализма было не нужно. Но тут Анатолий его полностью поддерживал – ему тоже не нужно было никакого сюрреализма, да он и слова этого даже не хотел в лексиконе. А теперь ему с этим жить, только ему. С другими не поделиться.
— А представляешь — сказал Анатолий жене, проводив брата. – Павел с работы. Отравился.
— Отравился? — спросила Анастасия.
— Ну да, насмерть.
Рабочий день.
— И сколько их, говоришь, теперь? — спросил Макс.
— Уже семь, — ответил смущенный и нервный Анатолий.
— Это двери-призраки, — сказал Макс серьезно.
— Призраки?
— Да. Или демоны. Фильмы не смотришь что ли?
— О призраках? Мы такое не смотрим.
— И зря!
— Фильмы фильмами, а у меня всё в полный рост, взаправду, — сказал Анатолий.
— Я, Анатолий, должен это увидеть. Если подумать, я у тебя в гостях никогда и не был. Накрывай поляну! Приеду с расследованием.
— Хочешь заехать? — задумчиво спросил Анатолий. Ему не приходило в голову, что Макс попросится в гости. Нужно было предположить. Впрочем, почему нет. Миша с тех пор даже по телефону с ним общается нехотя. Всё говорит, что история эта не про него.
— Но я тебе сразу говорю, Максим, что это не розыгрыш никакой.
Анастасия пообедала в комнате для отдыха персонала и теперь задумчиво пила чай и слушала свою коллегу.
— Настя, а тебя муж твой любит? — спросила Алеся.
— Как это? — удивилась Анастасия.
— Это же чувствуешь. Когда любит – чувствуешь. Не любит – тоже чувствуешь.
Анастасия задумалась.
— А это важно? — спросила она.
— Важно ли мне или важно вообще? — спросила Алеся.
— Ну вот тебе, почему интересно?
— Меня Паша разлюбил, — голос у Алеси дрогнул.
Анастасия промолчала. Любит ли ее Анатолий? Что от этого меняется?
— Хотела твоего совета. Ты такая спокойная и тихая всегда.
— Я всегда была спокойной и тихой. А что не так с твоим Павлом?
— Он не обращает на меня внимание. Я всё понимаю, годы… — сказала подруга. — Нам было так хорошо, когда мы молодыми были. А теперь уже... Неужели всё?
— Было хорошо? — переспросила Анастасия. Или она просто повторила фразу.
— Да, было… — осеклась Алеся, ощутив, что разговаривает с кем-то, кто абсолютно не в состоянии понять, о чем речь. И это ее напугало. Так думаешь, что беседуешь о вещах, которые всем одинаков понятны и одинаково важны…
— Может тебе и самой? Может тебе и самой плохо с Толей? — попыталась Алеся.
— Плохо? — отозвалась Анастасия. Вопрос это был или повтор фразы собеседницы?
Алеся молча изучала лицо Анастасии. Какая же она непонятная. Что там, за этими резковатыми чертами лица, что она там себе думает. Может быть там пусто? Или она тихая стерва, ненавидящая всех вокруг.
— Паша приходит домой такой замкнутый, — снова заговорила Алеся с Анастасией, потому что больше в комнате никого не было, а говорить было нужно. — Нет, он всегда тихоней был, но теперь. Может он влюбился в кого? Может у него меланхолия? Почти не разговаривает вечером. Сидит-сидит и как повернется, как уставится на стену или на дверь. А я думаю, может мне самой уйти.
— На дверь?
— Да на что угодно!
— А, Алеся, у вас с дверями дома всё в порядке?
— В каком смысле, Настя? — Алесе было трудно скрывать свое раздражение.
— Дверей больше не становится?
— Их и меньше не становится. А сколько их нужно для того, чтобы что-то изменилось? А, Насть? — подруга смотрела на Настю раздраженно.
— А сколько их нужно, чтобы что-то изменилось, — повторила Анастасия задумчиво. – А трава, похожая на брокколи, во дворе не растет?
Анатолий почти ничего о нем не рассказывал. И вот, спустя семь лет или около того, Максим, считавшийся, вроде как, другом, впервые попал к ним домой. Принес с собой небольшой ящичек пива и бутылку вина.
— Вот, Настя, знакомься – мой коллега Максим.
Максим улыбнулся и сказал, что ему приятно. Анастасия тоже, вроде как, улыбнулась. Она не очень любила это делать. Всё это – улыбки, знакомства, гостей. Анатолий тоже не любил, но им, в первую очередь ему, хотелось, чтобы кто-то увидел двери. Ему было нужно это. Присели в зале.
— А что же вы без супруги? — спросила Анастасия.
— Она сегодня побежала по подружкам. Ничего, в другой раз уж и вместе заглянем, — отозвался Максим. — Ну что, вечер на дворе, за семь часов перевалило. Может махнем по бокальчику?
Анатолий отправился за штопором.
— А это у вас интересно дверь врезана… А… О! — тут Максим стал догадываться. — Так это одна из тех? — глаза у него округлились.
— Да… Это одна из таких, — сказал Анатолий, шумно выбирая из ящичка со столовыми принадлежностями затерявшийся штопор.
— Ну ладно. Вначале, все-таки, по бокальчику, — сказал Максим. Его взгляд остановился на Анастасии. Как и ее муж, такая же молчаливая. С закрытым всем – взглядом, манерой держаться. Как будто бы ее здесь нет. И оттого она кажется совсем несимпатичной. То есть, за этой завесой любая красотка будет неинтересной, и ее никто не станет замечать. Вся энергичность, сексуальность, притягательность – все эти показатели были выкручены в ноль. Почему она такая? Почему они оба такие? Сухой сморчок Анатолий и она. Друг на друга не смотрят. Хотя, очевидно, у них есть внутренняя связь. Они просто друг друга не беспокоят. И поэтому хорошо сосуществуют? Или плохо? Как знать. Коллега никогда не обсуждал свою жену, потому трудно сказать наверняка, что он к ней испытывал.
И всё было бы ясно и просто, если бы бы не эта шутка с дверьми. Анатолий своими тонкими ручками тянет пробку из бутылки красного, бедный. Кожа на его руках натягивается. Он прилагает столько усилий, пыжится. На лбу, в складках, скапливается пот. Неподалеку жена споласкивает бокальчики. Молча, слаженно, безжизненно, они выполняют функции. Максиму вдруг показалось, что они вовсе не люди, а две унылые утки. Как на картине, где он ее видел? В коридоре, кажется. Но двери? Может там, внутри их мозгов, что-то щелкнуло? Вдруг они сейчас сядут напротив него, возьмутся за руки и предложат, сухо и спокойно, посмотреть, например, как Анатолий отстегает жену плеткой? Он попробовал мысленно снять с Анастасии платье. А что, если так подредактировать, подкрасить – она могла бы быть привлекательной. Фигурка какая-то есть. Максим даже головой тряхнул. Откуда полезли такие странны мысли? Зеленые двери повсюду, двери вокруг… И брокколи.
— Вино хорошее, приличное, — сказал Анатолий, причмокнув.
— Правда, хорошее, — отозвалась Настя и посмотрела Максиму прямо в глаза. Впервые за время этого короткого знакомства. Что-то в ней тут же поменялось. Теперь она стала, в своем роде, даже интересной.
Максим отпил. Ну так, пойдет. Анастасия продолжала смотреть. Они перебрасывались репликами, а Анастасия сверлила Максима взглядом, который невозможно понять и трудно игнорировать. Гость робел.
— Слушайте, ребята, а вы всегда такие? — неожиданно для себя спросил Макс.
Анастасия смотрела.
— Я имею в виду – тихие такие, что ли. Все в себе, — добавил он, стараясь уйти от взгляда хозяйки.
— Обычные мы. Да, Настя? — сказал Анатолий, но даже не глянул на жену.
— Мы обычные, — отозвалась Анастасия. Она съедала Максима. Таким масляным и неестественным взглядом. Но Анатолий этого не замечал, не видел ничего...
— Да это я так… — осекся Максим, переводя взгляд с обоев на потолок, оттуда на небольшой ковер и дальше еще куда-нибудь, например, на идеально прозрачный бокал в руке, а там и на свои носки. Сейчас они попросят меня о чем-то совсем странном. Дверь эта тоже, как будто бы тоже на меня смотрит. Дверь-растение. Дверь, выросшая в стене. Анатолий стегает плеткой жену, а та смотрит Максиму в глаза.
— Так вот, Максим, я тебя, помимо прочего, позвал взглянуть на двери, — сказал Анатолий.
У Максима даже волосы на руках заходили. Что? Двери? Стремительно его настроение менялось в сторону полной апатии, и сопротивляться этому не было сил.
— Давай подойдем поближе к вот этой, — сказал Анатолий.
Максим, стараясь не встречаться взглядом с Анастасией, поставил бокал на столик и встал. Подошли к двери.
— Попробуй покрутить ручку, открыть, — сказал Анатолий как консультант в дверном магазине.
Максим посмотрел на него с недоверием. Аккуратно подергал ручку. Дверь закрыта, намертво. Как будто бы и не дверь, а дверная ручка в стене.
— Закрыто?
— Закрыто.
— Теперь пойдем, я следующую покажу.
Последовательно хозяин дома подвел Макса к каждой двери, обнаружив по пути еще одну. Гостю пришлось подергать каждую ручку и подтвердить, что дверь он видит. А теперь они вышли на улицу и стали ходить вокруг дома. Анатолий говорил – вот сюда должна выходить одна дверь, вот сюда – эта, сюда – другая. Вернулись в зал.
— Что скажешь обо всем увиденном? — спросил Анатолий.
Максим снова подошел к двери, приложил ухо, послушал, постучал.
— Будто бы слышно что-то. Улица…
— И что думаешь?
— А сам ты, Анатолий, что скажешь? — спросил Максим.
— Что у меня дома сами собой появляются двери, — ответил Анатолий не раздумывая.
Из кухни вышла Анастасия. Принесла две уже открытые бутылочки пива и поставила перед мужчинами. Она переоделась, была в красивом платье, подчеркивавшем ее, как оказалось, заметную фигуру. Теперь она не смотрела на Максима, ему стало казаться, что и раньше не смотрела. Да и чего ей пилить его взглядом? А переоделась зачем? Всё как наваждение этим вечером.
— А я скажу, что шутку так и не понял, — отозвался Макс.
— Шутку? Ты думаешь, что это шутка? — спросил Анатолий.
— Я тут трав заварила ароматных. Может, Максим, хотите трав? — спросила Анастасия. И вдруг хищно улыбнулась. Вроде бы приветливо, но глаза были совсем недобрыми, поэтому больше это походило на оскал.
— Травы? Что за травы? — спросил Максима и заерзал. Ему было совсем не по себе. Его эти ребята, особенно жена, сильно пугали. И сам дом его пугал. Страшнее всего, когда непонятно. Ему было непонятно, зачем они так ведут себя, зачем натыкали в стены дверей и делают вид, что не знают, откуда они. Зачем они привели его? Всматриваются, спрашивают, что он думает. Он ощущал себя так, как если бы его украли инопланетяне и сводили с ума ментальными экспериментами. Неужели он имеет дело с поехавшими? Ведь это явно не простецкий веселый розыгрыш. Для смеха время давно уже вышло.
— Ароматные, — ответила Анастасия.
— Ароматные, — подтвердила Анатолий.
— Нет, пропущу, — сказал Максим и тут взорвался. — Да что с вами вообще? Что за цирк, а? К чему это?
Ожидаемо, пара посмотрела на него с непониманием.
— Максим, давай с тобой пойдем воздухом подышим? — спокойно предложил Анатолий.
— Куда??
— На улицу…
На улице Максим закурил. Анатолий посмотрел ему в глаза и заговорил. С чувством, с горячностью:
— Максим, мы с тобой давно общаемся. Хотя ничего друг о друге не знаем. Ты у меня – впервые. Только что с женой моей познакомился. Знаешь, сколько друзей у нас было в гостях? Ты первый. И знаешь, мне это не нравится. Не нравится, что здесь есть кто-то, кроме нас с Настей. Понимаешь, мы такие… — помолчал. — И я с тобой поделился самым странным, что у меня в жизни есть. За этим и позвал. Я странности ненавижу. Да что там, они меня за версту обходят, так, что я их и не знал никогда. Чуть что-то непонятное – разбираюсь, уточняю. Но это… Это никак не могу объяснить. И я тебя уверяю – никакого розыгрыша нет.
— Хорошо. Анатолий. Я тебе, пожалуй, верю. Но… Это же правда какая-то дичь. Про такое только рассказы пишут всякие там Цененко. А в жизни? Разве такое может быть? Ну как?
— Я тебе на это, Максим, могу только ответить так же – как? Я бы очень хотел знать.
— И никаких догадок?
— А какие тут догадки? Как тут можно догадаться? Магнитные бури? Грибковые споры? Вторжение внеземных цивилизаций?
Они вернулись в дом. Снова сели в гостиной. Уже немного другими людьми. Наверное, именно в такие моменты и пробиваются настоящие дружеские чувства. И напротив, когда вскрываются маленькие новые детали – люди вдруг понимают, что всё кончено. Пиво после вина шло невкусно. Молчали.
Немного погодя было вот что:
Максим взял топорик, размахнулся, и попытался всадить его в дверь, обосновавшуюся в гараже. Топорик, вроде бы, вгрызся в древесину, но не задержался там. Мужчины стали внимательно разглядывать результат. Ничего! Максим движением руки указал Анатолию отойти, размахнулся получше и еще раз всадил топорик. Ничего не изменилось.
— Сенсация, Анатолий. Скажу так. Сенсация. Какая-то непонятная, просто безумная дичь. У меня крыша едет. Вот едет моя крыша, — сказал Макс отдуваясь. — Принеси воды что ли… Или лучше пива бутылочку. Сил нет.
Анатолий отправился на кухню. Открыл воду, умылся. Понял, что опять, опять умылся в кухне. Кто так делает, Анатолий? Но сейчас было не до того. Налил воды в стакан. Выпил. Холодная, ледяная. Вредно для горла. Но освежает. Ополоснул стакан и налил порцию Максу. А, ему же пива… В этот момент из гаража донесся щелчок, кто-то отворил дверь. Дверь в гараже…
— Максим? — позвал из кухни Анатолий (будто тот могу отсюда услышать) и, ускоряясь с каждым шагом, пошел в гараж. Вода в стакане раскачивалась и выпрыгивала, то с одного края, то с другого. Намочил руку, намочил пол. Анатолий не любил такого беспорядка. Рука просто не отпустила полный стакан, а тело уже бежало в гараж.
Дверь. Закрылась. Максим?
Максима в гараже не оказалось. Он вышел через эту дверь. Он открыл ее и вышел. И закрыл за собой. Пока бежал, Анатолий расплескал всю воду. Он стоял и смотрел на дверь и на пустой стакан. Сзади подошла Анастасия.
— Что тут такое?
Анатолий молчал. У него было странное чувство. Так, наверное, чувствуешь себя, когда отношения с кем-то разрываются, когда кто-то по совершенно независящим от тебя причинам оказывается так далеко… Непостижимо далеко. За пределами твоего мирка. Анатолий обиженно метнул стакан, тот кашлянул об дверь и сполз останками вниз. Дверь невредима. Анастасия вздрогнула.
— Что? — спросила она.
— Максим ушел… Вот через эту дверь, — ответил Анатолий.
— И даже не выпил чаю, — сказала Анастасия. А потом поняла и даже закрыла рот рукой, жест удивления и беспокойства. — Пойду за веником, Анатолий.
Было десять дверей. Уже десять. Анатолий и Анастасия сидели в гостиной и пили травяной чай. Он успокаивал и приятно согревал. Десять дверей, помимо парадной. В этот вечер Анатолий с интересом посматривал на Анастасию, сам не понимая, почему. Он чувствовал ее присутствие по-новому. То ли это радовало его, то ли наоборот.
— А чай хорош, — сказал Анатолий довольно.
— Правда? — спросила Анастасия.
— Да. Не зря ты растила эту траву. Как она, кстати, называется?
— Я не знаю. Она же сама растет. У нас тут правильные условия для нее.
— Настя, ты помнишь, как мы познакомились?
— У друзей, да?
— У каких?
— У общих.
— Разе были у нас общие друзья?
— Были.
— И кто?
— Ну, ты знаешь их. Студенческие друзья.
— Точно?
— Что точно?
Когда появилась одиннадцатая дверь Анастасия читала журнал. Его ей не так давно дала Алена, жена почившего Павла. Журнал был женский, опросник в нем позволял узнать, насколько у тебя успешный брак. Алена утверждала, что опросник прояснил ей всю ситуацию. Она поняла, что было не так и даже «нашла в себе силы просто жить дальше». Анастасия не стала отвечать на вопросы, она читала некоторые, потом читала случайные строчки из расшифровок ответов. «У вас сложная ситуация, вам нужно обратить внимание…», «Ваши отношения на удивление крепки…», «Вы пара, на которую все обращают внимание…». Анастасия отпила немного чаю, положила журнал на колени и сидела так, глядя перед собой. Одиннадцатая дверь появилась в ванной. И в тот самый момент как стенной кафель перестал быть, Анастасия засмеялась. Она смеялась, хохотала, заливалась смехом. Дом отвечал ей сдержанной тишиной. Двери слегка покачивались в петлях. Все двери дома. Растения на заднем дворе прорастали.
Когда появилась двенадцатая дверь Анатолий собирался сделать ошибку – бессознательно умыть лицо в кухонной раковине. Они закончили ужинать. Он тщательно вымывал новой губкой тарелки и масляную салатницу. Потом брызнул на руки немного средства, чтобы смыть жир. А вот уже и зачерпнул воды, наклонился, чтобы обдать лицо. Анастасия на этот раз не глядела на него укоризненно, ожидая этого самого момента. Она на него не смотрела. И тут Анатолий остановился. В самом деле. Что за привычка. Он закрыл кран и пошел в ванную. Двенадцатая дверь появилась в коридоре.
Раньше там висела картина. Единственная картина, которую когда-либо они вешали в своем доме и покупали в своей жизни. На ней, в причудливом минималистическом стиле, изображены две утки. Они, то ли плыли друг к другу, то ли прост находились рядом. Спокойствие, сосуществование. Картина упала на пол. Анастасия пришла на звук, подняла картину, всмотрелась. Положила ее снова на пол и пошла в сад. Там, на небольшом участке кустилась трава, которую она старательно срезала и то сушила, то свежей шинковала в миксере. Трава, которая просто стала расти здесь, во дворе. Как она называлась? Кто знает. Утиная трава? Внешне она напоминала что-то вроде удлиненных брокколи серого цвета. На вкус она была как две утки в воде, она была как самое главное и согревала обещанием. Согревала Анастасию обещанием.
Анатолий, отложив очередной детектив, ощутил какую-то горечь во рту. Дыхание стало сбиваться. По телу разливался жар. Он подумал о жене и о дверях. Снова стал перебирать в голове годы их жизни, стал вспоминать, как они познакомились, как проводили время в первые месяцы после брака. И всё это вспоминалось и тут же забывалось. Образы налетали на образы, ощущения на другие ощущения. Он чувствовал, что ему нужно найти что-то, что-то важное, что касается их обоих. Голова кружилась. Он думал о ее браслете, отражающем солнечные лучи, о слетевшей бретельке, о своих умываниях в раковине, о детективах и ранних подъемах, о работе, о ее работе, о годах, похожих на соседние годы, о холодной коже. Одна дверь, другая, третья. Считать двери. Считать двери. Зеленые двери. Брокколи. У нас есть двери. И тут у Анатолий появилась догадка. Жар стал отступать. Голова переставала кружиться. Времени было мало, он чувствовал это. Времени было совсем немного. Она встал и пошел.
Они встретились в коридоре. Как будто бы искали друг друга. Так и было. Утки с картины, лежавшей теперь на полу.
— А знаешь, у меня есть одна идея, — сказал Анатолий.
— Какая же? — спросила Анастасия.
— А пошли, — отозвался Анатолий и отправился в комнату.
Он взял два картонных листочка и два маркера. Протянул один лист и один маркер Анастасии.
— Сейчас мы с тобой напишем, не проговаривая, взакрытую, что такое эти двери. И одновременно покажем друг другу, — сказал Анатолий.
— Что же, хорошо, — сказала Анастасия.
Они взялись за дело и, почти не размышляя, почти одновременно написали что-то.
— Готова?
— А ты?
— Да.
— Готова.
Анатолий и Анастасия показали друг другу написанное.
На листах, аккуратными почерками было написано одно и то же слово:
ВЫХОД
По всему дому раздались щелчки. Все двенадцать дверей теперь были открыты. Для каждого из них. Это был выход. Анастасия собрала сумочку самого необходимого. Анатолий наполнил один из чемоданов вещами, которые, как он думал, пригодятся в первую очередь. Они посмотрели друг на друга, стоя в зале.
— Ну что… — сказал Анатолий, не зная, как закончить фразу. Ее и не нужно было заканчивать.
Они приблизились друг к другу и обнялись. Анастасия поцеловала Анатолия, и он ответил на ее поцелуй. В этот момент Анастасия подумала, что это было «хорошо». Отдалились. Снова улыбнулись друг другу. Анастасия повернулась к двери, подошла, протянула руку. Замок щелкнул, и дверь отворилась. За дверью угадывалась улица. Светлая улица. Анастасия вышла и закрыла дверь. Анатолий решил выйти через дверь в шкафу. Та тоже без проблем открылась, и он оказался за пределами своего дома, как если бы вышел через обычную парадную дверь. На улице замечательно. Свежо, мягкая и ароматная весна. Они с Анастасией шли по одной и той же улице. Куда? Трудно сказать. Каждый – своим путем, и пути эти никогда уже не смогли бы встретиться. Они могли пойти в любую сторону, сделать что угодно. Порознь. Они шли и шли, отдаляясь.
А над их домом тем временем сгущалась тьма, она спускалась из глубин неба, неестественно искажая голубизну и нежные облачка. Тьма и то, что ее несло откуда-то из космических глубин, поглощали дом, который, наконец, опустел. Наконец он опустел. Серые брокколи на глазах оплетали фасад. Теперь дом был наш. Теперь он был наш. Ждать пришлось неимоверно долго. Но это, как правило, срабатывает, ведь люди вечно ищут выход. А иногда просто гибнут, когда не могут его найти.
В этот вечер человечество потерпело еще одно маленькое, незаметное никому, поражение. Дом погрузился во мрак. Все двери, кроме парадной, исчезли. Парадная дверь замкнулась.
ЦВ
Все персонажи и события вымышлены.