(Начало 2010-х, Москва - Миннеаполис)
Поездка в Москву не заладилась с самого начала. В аэропорту Миннеаполиса меня ждала огромная очередь, и я смог вылететь в Нью-Йорк только на следующий день, а там из-за сбоя в расписании мне пришлось дожидаться своего рейса ещё сутки.
Я остановился в гостинице «Космос», на самом верхнем этаже. Подо мной был памятник Де Голлю, а впереди – столица, уже другая, сильно изменившаяся с тех пор, как я видел её в последний раз.
На следующее утро первым делом я пошёл в столовую. Качество и выбор блюд меня приятно удивили, и я перепробовал почти все. Почувствовав, что надо заканчивать с завтраком, пока я не наел себе заворот кишок, я направился к лифту. На предпоследнем этаже в кабину вошла девушка лет 20.
–Лифт идёт вверх, – предупредил я её.
–Ничего, – ответила она, – я один этаж проеду с вами, а потом спущусь вниз.
–Значит, вы будете моим эскортом, – хмыкнул я.
Моя попутчица окинула меня внимательным взглядом, улыбнулась и спросила:
–А у вас денег хватит?
-Конечно.
-А сил?
-Если поем виягры, то и сил хватит, – ответил я, недовольный тем, что она таким изощрённым способом намекнула на мой возраст. Вероятно, она заметила моё недовольство, потому что, когда я выходил из лифта, она, продолжая улыбаться, сказала, - готовьтесь, я к вам вечером приду. Какой у вас номер?
Я ответил и пошёл к себе.
Разговор этот был обычной, ничего не значащей болтовнёй, но отправляясь на встречу с деловым партнёром, я зашёл в аптеку и купил виагру. Кто знает…
Встреча закончилась неожиданно быстро, и оставшуюся часть дня я не знал, чем заняться. Партнёр посоветовал мне посмотреть недавно открытую и вызвавшую немало скандалов композицию Шемякина «Дети, жертвы пороков взрослых».
Около неё стояла небольшая группа туристов. Я подошёл ближе и увидел, что экскурсию вела Таня.
… Она была в меня безответно влюблена. Нет, пожалуй, всё-таки ответно, но я старался этого не показывать, потому что в то время романы между преподавателями и студентами не поощрялись. Ситуация усложнилась, когда меня послали в колхоз руководителем отряда. Природа располагала к более свободному общению, и неизвестно, чем бы всё окончилось, если бы на Таню не положил глаз мой аспирант. Звали его Лёва, он был моим помощником.
Когда мы вернулись в Москву, Таня устроила у себя дома вечеринку, на которую, кроме своих однокурсников, пригласила меня и его.
Вечеринка проходила, как обычно: еда, выпивка, песни под гитару и танцы. Вскоре Лёва был уже хорошо подшофе, и улёгся спать на угловом диванчике на кухне. Когда все начали расходиться, Таня разбудила его, но он тут же запричитал:
–Танечка, миленькая, ты же знаешь, какое теперь время. Если я покажусь на улице в таком виде, меня загребут в вытрезвитель, а потом выгонят из института. Разреши мне остаться, я здесь никому не помешаю, – он указал на диванчик, – лягу и посплю до утра. Ну, пожалуйста, Танечка, я буду тих, как мышка, - и прежде, чем она успела ему ответить, он, то ли паясничая, то ли действительно не в состоянии удержать равновесия, упал на диван и притворился спящим.
-Ну, и что мне делать, - сказала Таня, - кто меня защитит, если он проснётся и начнёт приставать. Вы же помните, он в колхозе не давал мне прохода. Мне нужен тело хранитель.
Она произнесла это слово раздельно, как два, и было совершенно ясно, что именно она имеет ввиду. ВУЗы того времени были весьма ханжескими учреждениями, и наша связь могла иметь самые неприятные последствия, тем более что моя бывшая жена работала на той же кафедре. Пауза затянулась, мои колебания обидели Таню, и она решительно сказала, - впрочем, можете не беспокоиться, я и сама справлюсь.
И я ушёл, а Лёва остался.
Вскоре после этого я уехал в Штаты.
***
И вот мы опять встретились. За прошедшие годы она из симпатичной девушки превратилась в красивую, зрелую женщину, и сейчас хорошо поставленным голосом рассказывала об истории создания памятника, о символическом значении каждой фигуры, о том, как по-разному к памятнику отнеслись критики. На мне она задерживала взгляд не больше, чем на других слушателях. Потом ей задавали вопросы, и она подробно отвечала на каждый, а когда экскурсанты разошлись, я сказал:
–Здравствуй, Таня, ты меня узнаёшь?
-Конечно, Игорь Геннадиевич, где вы остановились?
-В «Космосе», - ответил я.
-И надолго вы к нам приехали, пришелец из космоса?
-Как примете, - ответил я.
-Вы здесь с женой?
-Нет у меня никого, Таня. Здесь я развёлся, а там не женился, а ты?
-А я здесь женилась, но ещё не развелась. У нас с Лёвой полная неопределённость. Мы с ним недавно разъехались.
-Тань, давай зайдём в кафе, поговорим.
-Не могу. Я сейчас еду в больницу, у меня встреча с лечащим врачом моей мамы, а потом буду дома. Приезжайте ко мне часа через три.
-С удовольствием, - ответил я.
Мы простились, и я направился к набережной, думая, как неожиданно складывается мой визит в Москву. Приглашение Тани было очень многообещающим, и я принял виагру, которая предназначалась совсем для другой женщины. Через несколько минут у меня заболел живот. Возможно, те блюда, которые я попробовал утром, перессорились в моём желудке с тем кофе, который я пил во время встречи с партнёром, а, может, у меня была аллергия на виагру, ведь я принимал её впервые. Не исключено, что живот заболел на нервной почве. У меня это бывало, и в таких случаях я всегда пользовался слабительным.
Я зашёл в аптеку. Провизор сказал, что сейчас у него есть только новое очень сильное слабительное, и если мне надо далеко ехать, то лучше одеть памперсы. Я решил, что он шутит, но он был абсолютно серьёзен, и я последовал его совету.
После этого я должен был бы поехать обратно в гостиницу и тихо сидеть там, но желание встретиться с бывшей студенткой было слишком велико, и я отправился к ней.
По дороге мне стало хуже, и когда Таня открыла дверь, я вручил ей бутылку вина и упаковку памперсов, а сам побежал в туалет.
-Зачем тебе памперсы? – спросила она, когда я вернулся.
Я рассказал ей о своих неприятностях.
-Ничего, - успокоила меня она, - как только ты увидишь, что я приготовила, у тебя всё пройдёт, – она остановилась перед плитой, открыла духовку и добавила, – смотри.
Там действительно было что-то очень красивое, хорошо пахнущее и наверняка вкусное.
Я понял, что ни к какому врачу она не ездила. Она помчалась домой, чтобы всё это приготовить, и достойно меня принять, а самое главное, она называла меня на «ты», значит, её приглашение я истолковал правильно. Посмотрев её кулинарные изыски, я с сожалением сказал, что, как это ни обидно, дегустацию придётся отложить.
–Зачем откладывать, давай я тебе поставлю клизму, и ты будешь как новенький.
-Я боюсь, у меня в животе и так уже много всего перемешано.
-Тогда давай вызовем «Скорую», и, не дожидаясь моего согласия, она позвонила 03. Как только она повесила трубку, в дверь позвонили.
Это был Лёва. Он был сильно пьян. Увидев меня, он не удивился. Вероятно, соседки, сидевшие на скамейке у подъезда, доложили ему, что у его жены гость.
Поздоровавшись, он ткнул пальцем в памперсы и спросил:
-А это для кого?
Таня рассказала ему про мои неприятности. Он хмыкнул, вынул из пачки один памперс, и, рассматривая его, сказал:
–Зачем его сделали с такими игривыми кружавчиками, ведь по размеру он на крупного дядю, или на беременную тётю, а ты, - он перевёл взгляд на меня, - на крупного дядю не тянешь. Может ты стал тётей. Теперь в Америке это модно. У вас даже министр здравоохранения трансгендер. Я видел его фото в юбке в адмиральской форме. Впечатляет. Только вот неизвестно, что у него между ног, то с чем мама родила или уже нет. У вас трансам даже операцию делать необязательно, достаточно заявить, что считаешь себя девочкой и можно ходить в женскую баню. А недавно я видел, как ваша первая леди 8 Марта вручала одному такому гаврику награду за свободу и независимость мысли. То есть любому мужику достаточно надеть юбку, воткнуть серьги в уши и покрасить помадой губы, чтобы стать независимо мыслящим. А если измазать морду гуталином, сказать, что считаешь себя негром и потребовать репараций, то, наверно, независимость твоих мыслей резко увеличится, а, как ты думаешь?
Я молчал, а Лёва куражился до тех пор, пока не приехала «Скорая».
Врач, очень приятная пожилая женщина, недовольно посмотрела на него, перевела взгляд на меня и спросила:
–Что у вас случилось?
Я рассказал.
–Что вы принимали?
Я вынул из кармана брюк упаковку и протянул ей. Она взглянула на неё и покачала головой.
Это была виягра.
Кровь бросилась мне в голову. На секунду я забыл о боли в животе.
–Я принимал слабительное, вот, – и протянул ей другую упаковку из другого кармана.
–Она прочитала название лекарства и сказала:
–Ложитесь, я вас посмотрю.
Я лёг, снял рубашку и приспустил брюки. Увидев памперсы, она удивилась.
–Понимаете, - быстро заговорил я, - живот заболел у меня ещё днём, поэтому я и одел памперсы. Но у меня традиционная сексуальная ориентация.
–Меня ваша ориентация не интересует, – ответила она, щупая мой живот, – так больно?
–Нет.
–А так?
–Тоже нет.
У неё были очень ласковые руки, и куда бы она ни нажимала, мне не было больно. Она прослушала меня и, закончив осмотр, сказала:
–Всё у вас нормально, делать ничего не надо, всё само пройдёт, только пейте как можно больше воды.
От её слов я почувствовал себя гораздо лучше, а после того, как подействовало лекарство, и вовсе выздоровел, но показывать этого не стал. Продолжая разыгрывать из себя больного, я каждые пять минут бегал в туалет.
Часов в 11 Лёва встал из-за стола и сказал:
-Уже поздно, Тань, а завтра на работу. Мы пойдём. Я довезу этого засранца до гостиницы, - он кивнул в мою сторону.
-Нет, - запротестовал я, - я боюсь далеко отходить от туалета, я останусь, я никому не помешаю. Можно, Тань?
-Можно, - ответила Таня.
И я остался, а Лёва уехал.
Уважаемые читатели!
Услышать мои произведения, исполненные С. Чонишвили можно:
https://akniga.org/search/books?q=владмели