Сергей проснулся, когда солнце озорно и по-хозяйски, словно выпивший председатель колхоза, пробежалось по комнате. Его ноги-лучи не оставили ни одного нетронутого места. Сергей лежал на кровати, рассматривал старый ковёр, который, наверное, помнил ещё нашествие Тохтамыша и лично участвовал во взятии Измаила в качестве тарана. Он думал. Раньше, едва пробудившись сразу хотелось бежать по каким-то делам и думать было особо некогда. Но в последние дни каждое утро становилось всё длиннее и длиннее предыдущего. Думы лезли в голову, и одна была тревожнее другой. Мир за окном уже не казался таким простым и понятным, а будущее всё сильнее и сильнее скрывалось за завесой непознанного. И в этой утренней и звенящей, как косилка, тишине Сергей вдруг вспомнил, что скоро уйдёт вслед за своими друзьями. Нет, он и раньше знал, что это неизбежно, но не думал, что всё случится так скоро.
Сергей вышел на крыльцо и вдохнул густой воздух поздней весны, уже перетекающей в лето. Но вместо букета трав и распускающихся цветов хапнул полной грудью вонь поросячьего навоза.
- Вот чёрт! А ведь это моя последняя весна! – грустно пробурчал он. - А воняет, как все прочие. Нет, она точно будет особенной! Такой, что запомнят все!
Первую попытку войти в историю Сергей вынашивал до вечера. А потемну он отправился на вылазку. Бутылёк валерьянки из семейной аптечки был дерзко опорожнён на ворота местного богатея и мецената, которого всё село с придыханием называло – Барыга. Титулованный пёс хозяина жизни, что вёл свою родословную то ли от пса Генриха какого-то, то ли от самого монарха, давно был костью в горле у всего села, потому что стоил чуть дороже хорошего трактора. Благородное животное искренне возмутилось такому акту неуважения и зашлось в решительном лае. Впрочем, уже через четверть часа ворота были облеплены осоловевшими от неожиданного кайфа кошаками, и замолчать псу в эту ночь так и не довелось. Под утро осипший пёс кашлял, как заправский каторжанин.
Следующий акт возмездия Сергей вынашивал двое суток. И не то чтобы идея была какой-то особенной, просто идей не было вовсе. Но снова ночь упала на село, как пьяный скотник на телегу, и народный мститель вышел на тропу войны. Точнее, на тропинку между огородами. Держа в памяти легендарное проникновение Оушена со товарищи в хранилище казино, Сергей почти так же элегантно ввалился кулём в сарай участкового.
И утром, на потеху селу, два козла Семёныча сверкали полосатыми чёрно-белыми рогами. Народ в лице вышеупомянутого участкового выразил своё отношение к перфомансу крайне нецензурно. Но это было какое-никакое признание и даже вызов власти. Участковый пообещал найти хулигана и вые... в общем, твёрдо обещал найти.
Осознав масштаб своего злого гения, Сергей решился на преступление века. Тем более, что шалить на прощание ему оставалось совсем недолго.
Первая попытка не увенчалась успехом. В самый ответственный момент от сильного напряжения желудок подвёл народного мстителя, и от его затеи стало дурно пахнуть, как и от ближайших к администрации кустов.
Вызваный на место преступления Семёныч отказался признавать акт дефекации террористическим, а за предложение найти злоумышленника по запаху едва не подрихтовал лицо излишне словоохотливому понятому.
Зато вторая ночь была тёмной, как душа заведующей сельпо, и такой же пугающей. Стремянка грохотала, как тапки по полу, а сердце террориста-одиночки отвечало ей гулким боем. Казалось, из-за каждого куста выглядывают участковый, председатель или другая полуночная нечисть.
Зато утро красило нежным светом фигуру Ильича в легкомысленной накидке из стащенной накануне простыни. А на указующей в светлое будущее длани висели поношенные труселя в горошек. И естественно, реяли – гордо, но похабно. Два воздушных шара тоже нашли своё место на вожде мирового пролетариата, отчего он стал чем-то напоминать колхозного быка-производителя по прозвищу Малыш.
За эти шары и зацепился участковый, естественно, фигурально. Ибо шары были украдены из местного ДК, а доступ в него имели всего около двухсот человек. Волна ментовского произвола захлестнула село. Весна вскипела не только первыми и робким листиками деревьев, но и листами допросов. Полицейский вваливался в дома сельчан и в грубой, ещё милицейской форме расспрашивал несчастных: Не ты Ильича испохабил? Нет? Точно? А шары из клуба брал? Тоже нет? Ну, нет так нет...
Участковый искал врага среди известных на всё село хулиганов и фрондёров и даже не мог подумать, что всё учинил его тихий и незаметный в обыденной жизни сосед.
А Сергей торжествовал. Его последние дни теперь точно войдут в историю села и останутся в ней навечно. А последняя весна всё цвела.
Неизвестно, какие ещё пакости мог бы учинить наш герой, но именно в это утро ему пришла повестка в военкомат. Несколько дней прошли в атмосфере дружеского и непринуждённого пьяного угара, во время которого он и признался во всём. Участковый, если опустить маты, громко промолчал.
А старенький дребезжащий КАВЗ увёз новоявленную знаменитость отдавать долг Родине и вспоминать последнюю беззаботную весну молодости.