Есть мнение, что правый уклон русскоязычных в прошлом. Некоторые утверждают, что русскоязычные израильтяне массово смещаются "в центр" политической карты. Возможно они правы. Но вряд ли кто-то станет оспаривать тот факт, что на протяжении 30 лет подавляющее большинство русскоязычных израильтян были "правыми" в израильских координатах.
В длинном тексте об израильском обществе и политической системе, написанном 11 лет назад, я сказал: "Русские» в подавляющем большинстве поддержали правые партии. Причин тому много, их рассмотрение – отдельная большая тема, выходящая за рамки данного выступления". Ну вот наконец пришло время поговорить и на эту тему, тем более что большое видится на расстоянии.
Причин действительно много. Тут и "имперское мышление", унаследованное от СССР, в рамках которого "отдача территорий" расматривается как слабость и предательство. Тут и тот немаловажный факт, что в 90-е годы правопоселенческая среда предлагала новоприбывшим гораздо больше возможностей для карьеры и самореализации, чем левая культурная и университетская бранжа, в которой вакансий для "новеньких" почти не было, в то время как поселения бурно росли, развивались, и там появлялось множество привлекательных вакансий.
Образ жизни в еврейских поселениях был наиболее близок для выходцев из еврейского интеллигентского "отказа", обращенных внутрь своей среды и очень мало пересекающихся с "другими". Поэтому только в поселениях сохранилась, хотя и с неизбежными изменениями, позднесоветская "еврейская тусовка", тогда как в собственно Израиле мы имеем принципиально другой еврейский народ.
Но всё это не главное. Главное я понял относительно недавно. Это тот же фактор, который обусловил идеологическую правизну польской алии конца 30-х годов и алии из стран Востока в 40-х - первой половине 60-х годов прошлого века. Это ощущение "нас в Израиле опустили" и убежденность в том, что в опускании "нас" виновата правящая и (или) доминирующая левая элита. Раскроем тему.
Польская алия приезжала в Израиль во второй половине 30-х годов прошлого века, некоторое время ее называли "четвертой", но название не устоялось. Она была премущественно мелкобуржуазной и уезжала от экономического кризиса у себя на родине, где пересыщенный рынок не мог вместить в себя такое огромное количество мелких предпринимателей и обладателей свободных профессий, которое имелось в еврейской среде.
Мелкий буржуа ненавидит социализм и в то же время страдает, что заметил еще Ленин, от ужасов капитализма, поэтому его естественной идеологией являются всевозможные разновидности "третьего пути". Приехав в Палестину, польские репатрианты стали базой и главными сторонниками ревизионистского течения в сионизме. Многие из них, не найдя себя здесь, вернулись обратно и погибли в Холокосте. Некоторые из них даже в гетто и концлагерях утешали товарищей по несчастью тем, что "в Палестине было еще хуже", я читал об этом в воспоминаниях.
После войны и образования Израиля те, которые остались и выжили, в массе пристроились в бюрократических структурах нового государства, и так закончился их правый уклон. Теперь уже они сами стали "ашкеназской элитой", и им на смену пришли выходцы из стран Востока.
Мизрахиим "опускали" жестко и страшно, "русским" это и не снилось. Старожилы, выходцы из Европы, оказались пропитанными нацистскими представлениями не меньше тех, от кого они уехали, и не считали восточных евреев равными себе. "Восточники" иногда два десятилетия вынуждены были ютиться в "маабарот" - временных лагерях, в палатках и "пахонах" - жестяных домиках и наблюдать за тем, как новых репатриантов из послевоенной Польши и из СССР, "семидесятников", прямо из аэропорта везут в новые квартиры или в комфортабельные центры абсорбции, где можно было два года жить на всём готовом. "Хорошая работа" была зарезервирована только для "европейцев", а "черную работу делали черные", в точности по классике. Культура восточных евреев была объявлена второсортной, подлежащей искоренению, как и родной для них арабский язык.
Понятно, что эти люди массово выбрали для себя оппозиционный бегиновский Ликуд, а впоследствии и ШАС, где уважали их наследие и давали возможность выразить накопившиеся эмоции. Поскольку восточные евреи тоже в массе были мелкими буржуа, у них психология была соответствующей. "Третий путь" после войны был не в тренде, его место заняли радикальный национализм и клерикальный фундаментализм. Остальное - история. Даже после того, как благодаря использованию труда сначала палестинцев, а потом и репатриантов из бывшего СССР этой среде удалось резко повысить свой уровень жизни, она продолжала держаться за Ликуд как за свой этнический политический дом.
Репатрианты 90-х годов из бывшего СССР были в основном советскими служащими, мелкой буржуазии в СССР не было, но психология этой среды была типично мелкобуржуазной. Получилось так, что советская интеллигенция занимала в советском обществе именно ту социальную нишу, которую в "нормальных странах" занимает мелкая буржуазия. Приехав в Израиль, эта прослойка резко понизила свой жизненный уровень и социальный статус, и реакция на это оказалась такой же, как в двух предыдущих описанных случаях.
Правящей партией, за исключением четырехлетнего срока правления "Аводы" во главе с Рабином и Пересом, был Ликуд, но "русские" видели, что все "теплые места" с высокими зарплатами и хорошими условиями заняты представителями "левой ашкеназской элиты", которые реально управляют страной даже когда правые формально у власти. Так нам казалось во всяком случае. Результат этой ситуации оказался таким, каким и должен был быть.
В последние годы ситуация начала меняться, но в первую очередь потому что сменилось поколение. "Полуторные" русские и "русские сабры" выросли уже здесь, и они ассоциируют себя с "кактусными" сверстниками из своей социальной среды - светскими израильтянами. Впрочем, на политические расклады эта подвижка почти не влияет, потому что "русской общины" как организованной и оформленной силы в Израиле нет.