После окончания четвертого курса Алексея Большакова для прохождения производственной практики кафедра направила на завод тяжелого машиностроения. Это был 1977 год. Завод процветал и ничто не предвещало его скорой гибели. Уже в начале 90-х благодаря мудрым экономическим реформам тогдашнего правительства страны завод начал терять государственные заказы и как сорвавшийся под откос обоз, полетел вниз, кувыркаясь и теряя груз, колеса, оглобли, калеча лошадей и конюхов.
Попал Алексей в центральную заводскую лабораторию в отдел КИПиА в общем-то совсем не по специальности — там занимались в основном поверкой измерительных приборов. Но завод был большим, и никто не запрещал периодически гулять по цехам, интересуясь работой электрооборудования и технологическими процессами.
Тогда впервые Алексей увидел впечатляющих размеров синхронный двигатель на 1 МВт. Кроме того, на заводе работала теплоэлектростанция, которая снабжала теплом и электроэнергией не только само предприятие, но и ближайший к нему жилой район. Собственно ЦЗЛ и находилась в здании ТЭС.
Первое, что повергло практиканта в шок, это стоящий в машинном зале электростанции американский генератор фирмы General Electric1924 года выпуска. Алексею генератор сразу показался фантастическим устройством. Он завороженно смотрел на чудо-агрегат и представлял как обмотки времен Ленинского плана ГОЭРЛО создают электромагнитные поля, которые со скоростью света носятся туда-сюда, от прошлого к настоящему и обратно, легко заставляя работать современное оборудование, в том числе и мегаваттный двигатель. Буквально машина времени!
В КИПиА числилось пять человек. Почему числилось? Просто Алексей видел более или менее работающими только двух сотрудников. Это пенсионер Владислав Николаевич, который в основном обслуживал ртутные приборы, за что получал литр молока и прибавку к зарплате за вредность. От него все время веяло табачным неуютом и легким безумием, поэтому Алексей старался держаться подальше.
Вторым работником была инженер Алевтина Васильевна, женщина лет сорока, колдующая над самописцами и стрелочными приборами.
Пухленького нженера Петра Герасимовича Алексей видел только во время аванса и получки, выдаваемые с большой важностью начальником отдела Виктором Сергеевичем. Еще Виктор Сергеевич стабильно один раз за смену таинственно куда-то выходил, возможно для выдачи рабочего задания Петру Герасимовичу. В самом же отделе начальник обычно сидел за своим рабочим столом и часами мучительно щекотал перышком мозговые извилины, разгадывая кроссворды.
Но главным активным деятелем бездеятельности был все же Сашка, высокий и худощавый парень семнадцати лет, только-что закончивший школу и устроенный сюда по блату, как сын какого-то заводского начальника. Сашка любил по утрам спать. А поскольку работали с восьми и опаздывать было нельзя, он, придя вовремя, сразу проходил в дальнюю складскую комнату и, не включая свет, ложился на скамейку. Сны он обычно смотрел до обеда, иногда тоненько поскуливая и пуская пузыристые слюни.
Алевтина Васильевна с самого начала практики вызвалась быть у Алексея наставником. А проще говоря, ей нужен был грузчик, который бы таскал самописцы и мог откручивать тугие винты, постоянно ломающихся механизмов протяжки бумаги. Как выяснилось позже, Сашка от такой работы отказался, еще как только устроился на работу, напомнив о своем несовершеннолетии. А поскольку работы было не очень много, то ее успевали сделать с утра, поэтому и после обеда Сашка ничего не делал, лишь изредка смотрел картинки в журнале «Крокодил» и громко смеялся.
Вот в свободное от самописцев время практикант Большаков и ходил по заводу. Ходил не бесцельно, а высматривал как все работает и пытался обнаружить огрехи производства, чтобы подать рацпредложение на их исправление. Дело в том, что в институте на общем собрании по практике от руководителя прозвучала мысль о непродуктивном прохождении практики, если к отчету не будет приложен документ, подтверждающий хотя бы одно рациональное предложение и лучше, чтобы с экономическим эффектом.
Первая рацуха можно сказать валялась под ногами прямо в отделе. Алексею показалось странным, что на ТЭС до сих пор используются давно устаревшие ртутные приборы, загрязняющие вредными парами и без того не морской воздух электростанции, работающей на угле. Но однажды заикнувшись на эту тему в отделе, он больше не поднимал ее, так как пенсионер Владислав Николаевич так резанул ненавистным взглядом Алексея, что ему мгновенно стало понятно: за такое рацпредложение слабый на вид пенсионер может и покалечить, случайно уронив с антресолей или стеллажа какой-нибудь самописец. Давно дремавшее неистовство потомственного старообрядца еще долго оживало в душе Владислава Николаевича при виде везде сующего свой нос практиканта.
Что не скажешь об Алевтине Васильевне. После этого инцидента наставница Алексея прониклась к нему еще большей женской любовью, так как до хруста кулачков ненавидела Владислава Николаевича. Но боялась его. Пассаж Алексея, что, поменяв ртутные приборы на современные, можно улучшить экологию и получить экономический эффект за счет отмены выдачи молока и надбавки к зарплате сотруднику, обслуживающему эти приборы, а значит конкретно Владиславу Николаевичу, пробежал оргазмической волной по телу Алевтины Васильевны. Такого блаженства она уже давно не испытывала. На следующий день наставница принесла к чаю любимые Алексеем сгущенное молоко и халву.
Второй шок Алексей испытал, когда начальник отправил его на трансформаторную подстанцию заменить вольтметр. Подстанция находилась в ста метрах от ТЭС, а погода была хорошая, и Сашка увязался за Алексеем. «Не бойтесь, я там все отключил!» - напутствовал Виктор Сергеевич практиканта и несовершеннолетнего. Парни быстро нашли нужный прибор, но он находился слишком высоко для Алексея. Пришлось Сашке брать в руки отвертку и самому лезть к вольтметру, чего он явно не хотел. Встав на цыпочки он дотянулся до прибора, но вдруг весь дернулся и, громко вскрикнув, отскочил назад, ударившись головой о заграждение трансформатора. После этого молча удалился из помещения.
Алексей несколько секунд стоял открыв рот, а в мозгу зациклено вертелся голос начальника: «Не бойтесь, я там все отключил! Не бойтесь, я там все отключил!» Выскочив вслед за Сашкой, Алексей обнаружил его, странно идущим вдоль заводского забора. Сашка двигался как механическая кукла, у которой что-то сломалось в шестеренках, при этом он никак не реагировал на громкие оклики. Алексей забежал вперед и увидел застывшее Сашкино лицо с выпученными, остекленевшими глазами. Еще раз безрезультатно позвав Сашку, Алексей побежал до начальника.
Выпалив скороговоркой, что произошло, Алексей успел увидеть погрустневшее лицо Владислава Николаевича и испуг Алевтины Васильевны. Лицо Виктора Сергеевича выражало лишь удивление. «Как же так, я ведь все отключил?» - бормотал он, вылезая из-за стола. Мужчины пошли на подстанцию, а Алевтина Васильевна побежала искать Сашку. На подстанции Алексея ждал третий шок.
Виктор Сергеевич залез на ящик, услужливо подставленный и непонятно откуда взятый, Владиславом Николаевичем, взял у него отвертку и со словами «Здесь не должно быть напряжения» ткнул ее куда-то в шины. Затем отведя отвертку на полметра в сторону, ткнул ее в другие шины, уверенно проговорив: «Вот здесь, да, должно быть». Но тут же с громким хлопком из под отвертки выскочила яркая вспышка, ослепив всех троих. Виктора Сергеевича буквально сдуло с ящика. Выскочив на улицу, он жмурился, но все с тем же удивлением на лице смотрел на отвертку, от которой осталась одна рукоятка.
ЧП замяли, Сашкин отец не захотел, чтобы его фамилия светилась в тэбэшных досье. Самого Сашку Алексей больше не видел. Слышал, что сначала он неделю пролежал в больнице под пристальным наблюдением врачей, а потом месяц отдыхал на курорте с матерью.
Но от начальства Виктор Сергеевич получил знатную взбучку, чтобы больше не посылал практикантов и несовершеннолетних для самостоятельной работы на подстанции, не важно имеют они группу допуска по электробезопасности или нет. Говорят, главный энергетик кричал на него: «Я убью тебя двоечник! Только попробуй еще что-нибудь подобное сделать!»
О филигранном фехтовании отверткой начальство не знало, а сам Виктор Сергеевич поскромничал рассказывать о своих успехах. Алексей же, когда его спрашивали, как все произошло, сказал, что это он сам неправильно определил местонахождение вольтметра. О коротком замыкании он даже не заикнулся. На том все и разошлись.
Зато пенсионер Владислав Николаевич вдруг проникся к Алексею дружеской любовью и стал звать его с собой на обход по станции. Он прекрасно понимал, что если начальника снимут, то новый вполне может задаться вопросом, а что здесь делают ртутные приборы?
Но второго ЧП, во главе которого стоял все тот же практикант, избежать все же не удалось и начальника сняли за несоответствие занимаемой должности. Дело в том, что Алексей так и не забросил мысль о рациональном предложении и продолжал периодически гулять по заводу. Вторая идея ему пришла опять же на самой ТЭС.
Работала она на угле и уголь засыпался транспортерами в бункер. Это такой конусообразный металлический ящик, который стоял наверху. Под ящиком была задвижка, управляемая двигателем. Все вместе называлось питателем. Питатель работал на шаровую мельницу. Это был большой вращающийся цилиндр, в котором уголь при перекатывании тяжелых стальных шаров превращался в пыль. Далее угольная пыль нагревалась, увлажнялась и отправлялась в топку. У мельницы был свой двигатель, естественно более мощный чем у питателя. Технология работы всего этого была настолько проста, что управлять ею мог даже шестиклассник, но не двоечник.
За стендом управления сидел оператор и следил за амперметром в цепи двигателя мельницы. Когда стрелка амперметра болталась около цифры сто ампер, оператор включал питатель и уголь начинал засыпаться в мельницу. По мере заполнения углем барабана, двигателю все сложнее было его прокрутить и ток нагрузки увеличивался. Когда стрелка амперметра колебалась у цифры триста ампер, оператор выключал питатель. Мельница перемалывала уголь, нагрузка падала и так 24 часа в сутки 7 раз в неделю. Цикл длился около 15 минут. Работало посменно три оператора. Поскольку чистых 15 минут они ничего не делали, то все трое увлеченно читали, каждый своё.
Вот Алексею и пришла в голову мысль, а не заменить ли их обычным токовым реле. И три человека освобождаются, читать можно и в другом месте, и исчезает так называемый человеческий фактор. Алексей пошел посоветоваться с начальником, но в ответ получил лишь насмешливую заинтересованность с небольшой долей презрения: «Тут много уже таких желающих было. Ты видел как стрелка дергается? Вот также и твое реле будет щелкать, мороча голову двигателю».
Алексею стало жарко, как в бане, от накала честолюбивых мыслей. «Точно двоечник! И те кто пытался уже это сделать такие же!» - подумал он. А вслух, достав заранее начерченную схему и сказал: «Так проинтегрировать нужно сигнал с трансформатора тока и потом уже усредненный подать на реле». «Ну иди делай, раз такой умный» - сказал начальник, дав Алексею зеленую улицу.
Когда устройство было готово, еще раз спросив разрешения у начальника, который никак не мог оторваться от нового кроссворда, Алексей отправился его опробовать. Оператором в этот день работал Василий Игнатьевич. Он часто хвастался про свой отменный слух и руки музыканта. Что он может не глядя на приборы, только лишь слушая работу мельницы в нужное время включать и выключать питатель. Но вот мозг Василия Игнатьевича, как позже выяснилось, годился только для чтения любовных романов.
Алексей внятно предупредил оператора, что после отключения питателя, он ни в коем случае ничего не делал. Стрелка амперметра упадет на ноль, но его четкий слух должен улавливать, что мельница продолжает работать в обычном своем режиме. В общем, главным посылом было, что за 15 минут Алексей управится и до его команды оператор никаких кнопок нажимать не должен.
Алексей зашел за стенд и начал отключать вторичную обмотку трансформатора тока. Как только он это сделал, его охватил ужас. Только сейчас он вдруг вспомнил, что вторичную обмотку при включенной первичной разрывать нельзя. Но, что сделано, то сделано. Алексей аккуратно подключил свое устройство, буквально за пять минут. Слава Богу пронесло - и трансформатор не вышел из строя и Алексей не попал под высокое напряжение вторичной обмотки.
Но здесь то пронесло, а вот с оператором не пронесло. Когда Василий Игнатьевич увидел, что стрелка амперметра упала на ноль, все, что ему говорил Алексей, он тут же забыл и стал судорожно нажимать на все кнопки. В итоге получилось, что он реально выключил мельницу, а питатель наоборот включил. При дальнейшем включении мельницы постоянно срабатывала защита двигателя, так как он не мог провернуть полностью забитый углем барабан. В общем, угольная пыль перестала поступать в топку, давление пара упало, начало уменьшаться напряжение и даже поплыла частота. И это не только на всем заводе, но и в близлежащем районе. У Алексея пересохло и засаднило в горле, как будто его натерли здешней ветошью.
Прибежал главный энергетик. Более взволнованного человека Алексей не видел. Он, постоянно подкашливая, рассказал энергетику, что случилось. Тот подбежал к мельнице. «Несите лопаты» - крикнул он сбежавшемуся люду, а сам, несмотря на то, что был в дорогом костюме и белой рубашке, распахнул ее дверки и, встав на четвереньки, начал руками выгребать уголь. Алексей тут же пристроился рядом. Вскоре прибежали рабочие с лопатами, и оба рудокопа были отодвинуты. И тут энергетик увидел начальника Алексея. «Я убью тебя, двоечник» - прорычал главный и все поняли, что начальнику лучше прямо сейчас написать заявление по собственному желанию.
Уголь выбрасывали прямо в проход. Быстро образовалась приличная куча, загородив все. Но никому до этого не было дела. Наконец, дежурный электрик сказал долгожданное: «Все, можно попробовать». Дверки мельницы закрыли и нажали на пуск. Грохот вращающегося барабана у всех отозвался приятной музыкой.
Алексей напряженно смотрел на стрелку амперметра. Сначала она колебалась у почти четырехсот ампер, но постепенно начала двигаться вниз. Все тоже следили за ней, но каждый со своими мыслями. Когда стрелка стала приближаться к ста амперам, послышались возгласы оператору: «Включай! Включай питатель!». Но оператор смотрел на энергетика, а тот молчал. Наконец стрелка начала колебаться симметрично около сотни. И вдруг, о чудо! Хлопнул пускатель питателя, уголь начал засыпаться в мельницу, и стрелка амперметра поползла вверх. На трехстах амперах питатель также самостоятельно выключился. Главный энергетик проследил еще один цикл и повернувшись к Алексею по доброму сказал: «Завтра утром зайдите ко мне, пожалуйста».
Без десяти девять утра Алексей уже разглядывал секретаршу энергетика, ожидая вызова. В кабинете главного похоже шло совещание: за дверью кабинета раздавались мужские голоса, временами с довольно грубым оттенком. Рядом с секретаршей по имени Алёна сидела такая же молодая девушка и в продолжении начатого до прихода Алексея разговора уверенно разглагольствовала.
- Я считаю, что мужья вообще не нужны, от них никакого нет толку. Ну, только что зарплату приносят, а так — одни проблемы. - Она отработанными движениями что-то делала с ногтями пилочкой. Видимо, для общения с мужем затачивала их до остроты лезвия.
- Это точно! - Иронично поддакнула ей Алёна, покачивая ножкой с висящей на пальце стервозного цвета туфелькой. - Нужно в дверях сделать окошечко, чтобы через него забирать зарплату, неважно даже кто приносит, лишь бы побольше была и почаще.
Глядя на их позы, обе девицы вдруг представились Алексею лежащими в шезлонгах, а рядом стояли мужья с опахалами.
- Нет, ну это ты подруга загнула. Иногда-то пусть заходит, но только, когда мне захочется.
Чего ей захочется Алексей не успел услышать — из кабинета энергетика начали выходить серьезные дяденьки. Подруги мгновенно сделали рабочий вид, и даже пилочка у мужененавистницы куда-то растворилась, вместо нее в руке была папка. Но мужчины, не обращая на них внимания, быстро расходились. Лишь двое пробежали по их молодым телам заинтересованным взглядом.
Вышел и начальник Алексея. Он шел с опущенной головой и не видел практиканта, а, может быть, и не хотел видеть. Его обычно прямые плечи, которые напоминали Алексею узкий кухонный шкаф, почему-то сделались покатыми, как плечики винной бутылки с нижней полки этого шкафа.
- Алёна, практикант пришел? - Послышался голос энергетика из селектора.
- Да, Владимир Львович, здесь сидит.
- Пусть заходит. - Окончание последнего слова съел щелчок выключаемого аппарата.
В кабинете Владимир Львович вышел из-за стола и поздоровался с Алексеем за руку, жестом другой руки указывая на стул.
- Слушай, тут такое дело. К нам из Нижнего Новгорода завтра прилетает кандидат наук с кучей приборов. Они разработали беспроводные датчики, с помощью которых можно измерять моменты на валах. Нужно встретить ее и вместе с ней на другом самолете улететь до горно-обогатительного комбината. Это всего на два дня. Тебе нужно будет просто помогать ей с грузом, заодно познакомишься с оборудованием комбината. Как на это смотришь? Сейчас лето и многие в отпусках, пойми, ну, некого отправить с ней. У нас договор с их институтом, мы должны помогать, да и исследования ее, хотя и женщина, реально удачные. Что скажешь?
С одной стороны таскать чемоданы за какой-то теткой Алексею не очень хотелось, с другой — после случившихся событий, он не очень жаждал появляться в лаборатории. То, что родители его отпустят, Алексей не сомневался. Ездил же он дважды старшим группы без преподавателя за тридевять земель в колхозы и на вторую практику в другой город, где жили все в общежитии электромеханического завода с вытекающими отсюда последствиями. А тут со взрослой женщиной - ничего страшного.
- Я согласен. Но мне нужно до конца практики успеть рацпредложение оформить, а я не знаю как. - То, что его начальник не захочет ему помогать, в этом Алексей нисколько не сомневался.
- Вот и отлично! Сейчас я Алёне дам команду и она поможет тебе с оформлением командировки. И рацпредложение сами оформим, нам это тоже галочка, ты ведь сейчас наш сотрудник.
В аэропорту Алексей стоял у назначенного места, высматривая женщину со специфическим грузом.
- Ты, Алексей Большаков? - На него смотрела молодая девушка, почти что… Да что там почти — реальная фея.
- Я. - Промямлил, вдруг стушевавшийся Алексей. - А Вы - Ирина Федоровна? - Он не верил своим глазам.
- Только без Федоровны, пожалуйста. Просто Ирина. Пойдем получать груз.
Полетели до комбината они через три часа, успев за это время посидеть в местном кафе и за разговорами кое-что узнать друг о друге. Ирине было двадцать семь лет, диссертацию защитила в двадцать пять, потому что тему начала разрабатывать еще на втором курсе, да и пахала как пчелка. Наука ей нравилась, это была ее стезя. Сейчас работает старшим преподавателем, через год станет доцентом. Замуж еще не вышла, хотя парней вокруг много, но все что-то не нравятся, по ее выражению: «не проглядывается опора», да и наклевывающиеся женихи хотят все время оторвать ее от науки. Алексей рассказал маленько про себя и про то, что случилось с ним на практике. Винился, что его начальника могут уволить.
В самолете Ирина уснула и у Алексея появилась возможность рассмотреть ее, не пряча любопытствующего и даже маленько бесстыжего взгляда. Его вдруг посетила тоска: с Ириной он будет всего два дня. Она, конечно, была на шесть лет старше, в общем-то старушкой в его понимании, но выглядела гораздо моложе, была разговорчива и приветлива, без подчеркивания, что преподаватель и кандидат наук. А самое главное — она была безумно красивой. И Алексею так же безумно захотелось ее поцеловать.
На комбинате их встретили по-царски. От аэропорта на машине доставили к нужному месту, где Ирина оставила приборы. Затем привезли не к гостинице, а к пятиэтажке, в которой находилась специальная трехкомнатная квартира для уважаемых гостей комбината. Так называемый директорский номер. Алексей поселился в маленькой комнате с одной кроватью, Ирина в спальне с двумя кроватями. - На каждую ночь по кровати, - пошутила она.
На кухне было всё и холодильник тоже был полный. В боковой дверце стояли бутылки румынского вина Котнар, водка и даже бутылка Плиски. Ужинать решили здесь, но спиртное не трогали. Ирина рассказывала о своей науке, Алексей с интересом слушал. Ближе к ночи ему уже казалось, что завтра он и без Ирины сделает все нужные измерения.
Потом смотрели телевизор и перед сном Ирина отправилась в душ. Вскоре она выскочила из ванной комнаты в тревоге.
- Алексей, посмотри, что у меня на шее, вроде клещ впился. Меня предупреждали что здесь могут быть клещи, нужно быть осторожной, и вот на тебе. - И она уже как-то затравленно проблеяла, - еще дурой стану или умру. - Ирину колотило мелкой дрожью.
Алексей зашел к ней со спины. Донесся еле уловимый запах чистого мокрого тела, смешанный с какой-то парфюмерией. Он осторожно взял Ирину за вздрагивающие плечи и развернул в сторону люстры. На шее был маленький, но до крови расчесанный, прыщик от комариного укуса. Ничего страшного. Но Алексей не спешил отпускать Ирину. Эта по-детски доверчиво склоненная шея с тремя бугорками позвонков тронула его своей беззащитностью. Пытаясь скрыть волнение и делая вид, что он сосредоточенно ищет клеща, Алексей осторожно запустил пальцы в водопад волос, ощутил тепло кожи, погладил брызги мелких водяных капелек на плече, медленно спустил ниже кружевной край халата, обнажая бледную ложбинку предплечья. Ещё ниже… Показалась ярко белая атласная бретелька.
— Алексей, ну что там? — Ирина капризно перебирала ногами, даже слетел один тапочек. Ей срочно хотелось знать правду о своем несчастье.
— Всё хорошо. Это комариный укус. Будешь жить, — сказал Алексей, тяжело вздохнул и, не удержавшись, поцеловал её в чуть влажноватую шею.
Ирина обернулась так резко, что волосы взметнувшись, мягко хлестнули его по лицу. Глаза ее были широко распахнуты.
— Ты зачем это, Алексей? Ненормальный, что ли?
— Не знаю, — честно признался он.
- Даже не думай, выкинь давай свои дурные мысли из головы. Во первых, я тебе не шалава какая-нибудь, чтобы при первом знакомстве целоваться, а во-вторых, ты еще маленький. Я с такими не целуюсь. Да еще в шею. Ничего себе выдумал!
Алексей молча сел в кресло и бездумно уставился в телевизор. Его опять одолела тоска.
Ирина, забыв одеть тапочек умчалась опять в душ. Через пятнадцать минут она вышла, Алексей сидел в той же позе.
Она тихо подошла к нему и присела на подлокотник.
- Ты извини меня, я сильно вспылила. Просто устала уже. Все лезут и лезут, таращатся, раздевают взглядом. Скорее бы уж сорок лет, может увяну, так перестанут.
- С тобой не перестанут. - Тихо прошептал Алексей.
- Это ты о чем? - Опять напряглась Ирина.
- Ты и в сорок лет и в пятьдесят будешь красивой.
- Ах, это комплимент такой. Понятно.
- Да, я и сам не любитель сразу целоваться, но с тобой в меня как дьявол поселился, каждую секунду только о тебе и думаю. Никого больше не надо.
- Э-э-э! - Ирина соскочила с подлокотника. - Ты влюбился что ли? Я старая для тебя, и живу далеко, прекрати сейчас же! Завтра я буду измерениями заниматься, а тебя чтобы рядом не было, можешь спать здесь до обеда. - И она ушла в свою комнату.
Утром они завтракали молча, как поссорившиеся супруги.
На комбинате Алексей не послушал Ирину и сидел рядом, даже помогал с подключениями и анализом полученных результатов. Вдруг его осенило.
- Смотри. - Обратился он к Ирине. - На определенных частотах питания двигателей происходит резонанс конусной дробилки. Значит, когда ее заклинит породой, что часто бывает, можно вывести на резонанс и расклинить. Это гораздо проще и быстрее, чем сейчас делается.
У Ирины пропал дар речи. Она какими-то сумасшедшими глазами смотрела на Алексея и наконец завопила:
- Ну ты молоток Алексей! Давай я тебя поцелую. - Но тут же осеклась. - Ой, извини, нет. В общем, молодец ты!
Самолет был утром следующего дня, он летал здесь через день. Вечером Алексей помог Ирине упаковать все приборы и, чтобы не оставаться с ней, решил сходить в кафе.
- Долго не разгуливай. - По матерински Ирина предупредила Алексея.
В кафе он засиделся до часу ночи. Тоска не отпускала и он опрокидывал стопки одну за одной. Алексей выпивать-то начал только после первого курса. Впервые попробовал в стройотряде. В квартиру идти не хотелось и его понесло в разнос.
Кое-как открыв дверь, он зашел в коридор и обнаружил, что везде горит свет. В большой комнате у кресел на журнальном столике стояла нетронутая бутылка Котнари и лежали всякие яства. Рядом, ссутулившись, поднялась с кресла Ирина, видно было, что сильно расстроена.
- Слава Богу живой! - Ее рот маленько перекосила плаксивая гримаса.
- Я ждала тебя, а ты! Я же беспокоилась! - Голос Ирины дрожал, а на глазах показались слезы. Халатик, почувствовав, что хозяйка потеряла над ним контроль, распахнулся.
Мозг Алексея, сделав несколько оборотов по только известной ему траектории, мгновенно освободился от хмеля. Перед Ириной стоял уже не несмышленый мальчик, а взрослый волшебник, готовый сию же минуту придти на помощь маленькой и беззащитной фее.
Алексей обнял Ирину и начал целовать мокрые глаза. Ирина же продолжала говорить, теперь уже шепотом: - Я ждала тебя, а ты, а ты — двоечник! Я убью сейчас тебя, двоечник! - И она, поймав губы Алексея, стала жадно их целовать...
До самолета оставалось пять часов.