По мотивам 11-го стиха Микеланджело.
Преобразуют крест святой в оружье
и чаши Церкви в шлемы обратив,
кровь из Грааля продают в разлив…
глава же Церкви Сатаной укушен.
Сын Божий, не спускайся в Вифлеемы,
избив, Тебя опять распнёт толпа –
ужасна власть продажного попа
и правят в Риме только лицемеры.
Мне ж не страшны роскошества искусы,
небесной Славой Бедность Бог одел,
но опасаюсь Красных Мантий, как Медузы –
лишь глянул Атлас – и окаменел!
Темно для Бога будущее Рима
Пока корысть им правит, а не схима…
Ваш Микеланджело в Турции.
Сонет отражает общественно-политические настроения Микеланджело. Написанный при папе Юлии II, в конце его понтификата, менее, чем за год до смерти папы, весной 1512 года, в тяжелое время, когда после неудачной битвы при Равенне можно было ждать наступления французов, и папа подчинил делу сохранения своей власти все - и дела земные и дела небесные, превращая Рим в военный лагерь. Для Микеланджело это была трудная пора и внутренне и внешне: гениальный проект гробницы Юлия II встречал все возрастающие препятствия к осуществлению. Сикстинский потолок был почти закончен, отношения с папой, нелегкие вообще, в это время предельно усложнились.
Усобица, терзавшая Италию и приносившая дела совести в жертву делам корысти, терзала самого Микеланджело. Все это получило несколько прикрытое отражение в сонете; третья строка третьего катрена нарочито шифрует высказывание о Юлии II: "Красная Мантия..." - папа, которого-де художник не хочет видеть, боясь, чтоб его не постигла судьба мифологического Атласа, царя Мавритании, увидевшего голову Медузы, показанной ему Персеем и превратившегося в скалу. Видимо, уничижительный смысл имеет и указание на Турцию как на якобы местопребывание Микеланджело: Рим и Италия уподобились-де стране неверных. Интересно, что схожий приём использует спустя 3 века Лермонтов в своей «Жалобе турка».
Как обычно, приношу свои извинения за вольность моей версии, но я никогда и не пишу «перевод», считая свои стихи свободным пересказом мыслей и чувств великого творца.