В небольшом городе Маралик воздвигнут памятник армянскому национальному герою Согомону Тейлиряну. Под ногой Тейлиряна — отрубленная голова врага. Скульптор Самвел Петросян три года вёл борьбу за официальное разрешение придать вражеской голове портретные черты. В 2018 году разрешение было получено. И отныне под ногой Тейлиряна — отрубленная голова Талаат-паши.
Согомон Тейлирян родился 2 апреля 1897 года в купеческой семье, в селе Пакарич, в подъярёмной Западной Армении. Он появился на свет всего через два года после массовой резни, организованной султаном Абдул-Гамидом II. В тот раз Тейлирянам удалось уцелеть... Но глава семьи принял решение эмигрировать из Османской империи. Тысячи армян перебирались тогда в Восточную Армению, входившую в состав империи Российской. Однако, дела там тоже складывались далеко не лучшим образом. В декабре 1896 года главноначальствующим Кавказской администрации был назначен князь Григорий Сергеевич Голицын. Представитель древнего и знаменитого рода, впрочем — далеко НЕ самый доблестный и даровитый потомок литовского князя Гедимина. На Кавказе Голицын сразу же резко-негативно отнёсся к армянскому национальному движению. И журналист А. В. Aмфитеатров (будущий соратник генерала П. Н. Краснова по Братству Русской Правды) сохранил для истории одну из голицынских конфиденциальных острот:
— «Доведу до того, что единственным армянином в Тифлисе будет чучело армянина в Тифлисском музее!»
То есть реально Николай II царствовал в Санкт-Петербурге, а на Кавказе в то время царствовал Голицын. Поэтому Тейлирян-старший выбрал Сербию. В 1899 году он поехал туда, приобрёл недвижимость, наладил торговлю мануфактурой и в 1905 году вернулся в Пакарич забрать семью. Однако, турецкие власти арестовали его и приговорили к 6-месячному заключению. А пока он сидел в тюрьме, семью переселили в город Эрзинджан. В этом городе тогда проживало 20 тысяч армян, имелись армянские церкви и школы.
Начальное образование Согомон Тейлирян получил в Эрзинджанской протестантской школе 2-ой ступени. Затем продолжил учёбу в константинопольском армянском лицее «Гетронаган». Там его и застала 1-ая Мировая война.
— Когда в 1914 году началась война и солдаты-армяне были призваны в армию, распространился слух, что школы будут закрыты, а уважаемые люди города и учителя будут отправлены в лагеря. — сказал Тейлирян на берлинском судебном процессе, в 1921 году.
И этот слух подтвердился. Вскоре младотурецкие власти закрыли лицей, и Согомон вернулся к семье в Эрзинджан.
Уничтожение армян, задуманное младотурками в феврале 1915 года (что зафиксировано в шифротелеграмме военного министра Энвер-паши), было, однако же, ОТЛОЖЕНО ими на два месяца. Причину задержки я указал в своей статье «Загадочная экспедиция» (1999 год, её расширенная версия — «Экспедиция Нидермайера»). Для того, чтоб у секретной Германо-турецкой миссии была возможность БЛАГОПОЛУЧНО миновать восточные районы Турции и западные районы Ирана, в которых имелось многочисленное армянское население. И ассирийское, которое сочувствовало армянам... В конце марта 1915 года засекреченная экспедиция (под командованием Оскара Нидермайера), выступив из Багдада тремя отдельными группами, в скором времени нелегально пересекла иранскую границу. В апреле она достигла Тегеранских предместий, не замеченная ни представителями шахской администрации, ни чинами Персидской казачьей бригады, ни бойцами дашнакских дружин... Целью экспедиции Нидермайера был далёкий Кабул.
И теперь, 15 апреля министр внутренних дел Талаат-паша отдал секретное распоряжение «подвергнуть армянский народ окончательной ликвидации». Оно вступило в силу 24 апреля.
— В начале июня 1915 года поступил приказ о том, чтобы армянское население Эрзинджана было готово покинуть город. Нас также предупредили, что деньги и драгоценности можно сдать на хранение властям. Спустя три дня, рано утром, все население было выведено из города. (...) Начали собирать людей за городом в одном месте. После этого их разбивали на отдельные колонны и караваны и отправляли вперед. (...) Нас гнали на юг. (...) Когда колонна немного удалилась от города, они приказали остановиться. Жандармы стали грабить и хотели захватить деньги и драгоценности. (...) Во время ограбления по нас открыли огонь спереди колонны. В это время один из жандармов поволок мою сестру, и моя мать стала кричать: «Ослепнуть бы мне!» Этот день я больше не помню, не хочу, чтобы мне напоминали про этот день, лучше мне сейчас умереть, чем рассказывать про этот черный день. (...) Все захватили и унесли, меня ударили. Потом я видел, как топором размозжили голову моему брату. (...) Как только аскеры и жандармы начали избиение, появилась толпа турок Эрзинджана, и в это время моему младшему брату размозжили голову, а мать свалилась...от пули или от чего-нибудь другого... Отца я не видел, он был далеко впереди, но и там была свалка. Я получил удар по голове и свалился на землю. Дальше не знаю, что произошло. Не помню, сколько времени я там оставался, может быть, дня два. Когда я открыл глаза, то увидел вокруг много трупов, так как весь караван был перебит. Я увидел очень длинные кучи трупов, но в темноте не мог все разобрать. Сначала не знал, где я, потом понял, что кругом действительно трупы. Труп моей матери лежал лицом к земле, а брата — на мне. — так рассказывал Тейлирян на суде, пересиливая себя.
Согомон Тейлирян, получивший три лёгких ранения, не погиб вместе со всеми, но никаких реальных шансов остаться в живых в ближайшие дни у него не было. Тем не менее, он выжил!
— Я ушёл в горы, в одну деревню, там меня приютила одна старуха, но, когда мои раны зажили, мне сказали, что больше держать меня не смогут, потому что правительство запретило, и тот, кто у себя скрывал армян, наказывался смертью... Это были курды. — рассказывал Тейлирян на суде. Известно, что многие курдские племена участвовали в резне, однако — далеко не все.
— Почти два месяца я оставался у курдов. В этот период ко мне присоединились еще два беженца, от которых я узнал, что в Харпуте тоже была резня. Мы все трое удирали через горы и деревни. Бывали дни, когда питались только травой. Один из товарищей, по-видимому, съел ядовитую траву и в дороге умер. Второй был довольно образованным человеком он говорил: «Если все время будем так идти вперед, то обязательно дойдем до Персии, а оттуда — на Кавказ». Поэтому мы решили через горы и долины пройти в Персию. Днем мы спали, а ночью шли вперед. Так мы шли почти два месяца, пока дошли до того места, где оказались русские солдаты. Мы были в курдских одеждах, но без шапок и без обуви. Нас задержали и подвергли допросу. Мой товарищ знал французский и английский языки и рассказал, что я спасся от резни. После этого нас освободили. Я хотел пройти на Кавказ, но мне не разрешили, тогда я пошел в Персию, туда, где не было войны. В Персии я заболел и остался в Салмасте, а товарищ мой ушел в Тбилиси. Потом я тоже ушел туда. — рассказывал Тейлирян на суде.
Путь Согомона Тейлиряна из Тбилиси в Берлин занял около пяти лет. Ещё раньше перебрались в прусскую столицу побеждённые в 1-ой Мировой войне Талаат-паша и Энвер-паша. Однако, последний в 1919 году отбыл чартерным авиарейсом в Москву, по приглашению Ульянова-Ленина. На подмосковном аэродроме Энвера встретил Феликс Дзержинский. Из немецких газет Тейлирян узнал, что «большевистско-турецкое наступление на Армянскую республику поддерживалось Москвой через Энвер-пашу».
15 марта 1921 г. в берлинском районе Шарлоттенбург Тейлирян на глазах множества свидетелей прикончил Талаат-пашу выстрелом из парабеллума.
Германский суд оправдал Тейлиряна!
Изредка Истина и Справедливость одерживают победу. Так было и на этот раз.
Скульптура Самвела Петросяна аллегорична. В действительности, Согомон Тейлирян не отсекал бошку Талаату. Он имел на это моральное право, но технической возможности не имел.
Аллегория вызвала бурные протесты со стороны горластых поклонников Талаат-паши.
«Памятник антигуманизму! Памятник расизму и мракобесию! Памятник низости, бессовестности!» — негодовал турецкий журналист Мехмет Али Гюллер.
«Отрубленная голова тУрка! Вот истинное лицо армянской жестокости, наглости и ненависти к тЮркам!» — возмущался его азербайджанский коллега Аслан Исмаилов.
Однако ж, насчёт якобы «ненависти к тюркам» — полезно будет вспомнить... как в 1913 году Энвер-бей (будущий Энвер-паша) массово истреблял проживавших в Южной Фракии тюркоязычных ГАГАУЗОВ. Многочисленные факты о причастности Энвера к убийствам болгар и гагаузов собрал выдающийся болгаро-македонский историк Любомир Милетич. А сколько карачаевцев, балкарцев, татар, башкир, узбеков, сколько казаков (в том числе тюркоязычных казаков) погибло от красного террора, развязанного друзьями Талаата и Энвера.
Жертвам вечная память!
Слава Милетичу! Тейлиряну слава!