«Жила-была старуха. На неё всегда ругались. Делала она всё всегда не так,говорила не то, думала не о том. Неудачница, ничтожество, как говорилиеёродители. В детстве её ругали за то, что она медленно мыла полы или посуду, или плохо полола огород. Всегда не знала, что надеть, что можно говорить подругам, чего нельзя. Как ответить, чтобы над тобой не смеялись, как дать сдачи за обиду, если в душееё нет, а значит, злости и раздражения тоже. Но «надо давать отпор, иначе куры загребут», - говорила ей мать, которая сама когда-то проткнулаоднокласснику руку насквозь ручкой с простым пером, чтобы не дергал за косу. С кем можно дружить, с кем нельзя, и вообще, что можно любить и зачем. Целая наука – жить. Как это – жить счастливо и весело, и зачем нужно что-то чувствовать.
Была у старухи в детстве подруга, но с ней дружить не разрешали,не потому чтоона плохая, а просто «нечего шататься по дворам». Весело ей, видите ли, полы не помыла, уроки не сделала, ковры не почистила, пыль не вытерла, воротнички на форму не перешила, носки не заштопала, дополнительную литературу не прочитала, уроки по музыке не сделала, курам свеклы не натерла, за молоком несходила, гулять ей, видите ли, надо.
Ты не сама по себе, а лицо своих родителей.Все будут думать, что твои родители такие же придурки, как ты. И не смей рыдать, а то влипнешь в стену». Строгие, конечно, были родители. И очень боялись за своё лицо.Детей они потерять не боялись. От них всё равно нет никакого толку.Старшая сестра часто жалела, но была намного старше, рассуждала по-взрослому.
И жила старуха одиноким ребёнком. Ей по-прежнему хотелось счастьяи радости, но всегда надо было молчать. Если что-нибудь скажешь, мать сразу: «Чего брешешь, замолчи». Смеяться тоже было нельзя. Мать это особенно бесило.Кроме всего, родители ругали за плохую учебу. Четверок действительнобыло много, а троек мало. А потом начался институт, и учеба вовсе взяла за горло. А хотелоськрасивых платьев, струящихся тканей, душистых вуалей, нежных духов. Но большевсего хотелось петь и танцевать.
Однако пришло время выходить замуж, а туда выходить совсем не хотелось. Появились дети и стало совсем невмоготу. Муж всегда былвсем недоволен, особенно приготовленной пищей, т.к. всё было недосолено и недоперчено. Она старалась готовить хорошо, старалась изо всех сил. Котлеты у неё были из настоящего филе, мелко прокрученного на мясорубке. Жареная рыба всегда была накрыта большой крышкой, чтоб не высохла. Каши всегда рассыпчатые, пюре воздушные, словно крем. Блины трубочками, фаршированные творогом, мясом или луком с яйцами.Всеблюда пробовала на соль по десять раз, номуж всё равно был недоволен – подай ему одно первое, два вторых и третьего три порции. Что не так - громко орал и уходил, хлопая дверью.Или, наоборот, молча стоял, накаляясь: в этом доме мне дадут еды или как? А разве когда-нибудь было или как?Однажды при полном отсутствии денег, он дал немного из заначки и сказал:«Купи себе очки».Но есть было нечего, и она купила колбасы на всю семью. Муж сказал: «Ну и дура! Денег нет, теперь и очков не будет».Дети всегда были недовольны одеждой, питанием, отсутствием денег,отсутствием качества еды,не хватало машины и вообще счастья. Ну, где ему взяться?На работе все ругали, что плохо работала, многое не успевала, часто былана больничном из-за детей, некрасиво одевалась, не «горела» производством. А работала она в нескольких местах одновременно и почти везде уборщицей. Какое уж тут горение на работе.
Выросшие дети, умершие старики, бесеонечная работа… сделали своё черное дело. Душа старухи сжалась в маленькую горошину от бесконечных обид и унижений, но ещё продолжала жить и ждать радости. И вот радость. Родились внуки. Бесподобно красивые и умные. Старуха их нянчила, кормила, гуляла, помогала, чем могла, дочери. Но дочь, однажды рассердившись, ушла навсегда и увела внуков. Сначала сердце хотело разорваться,а потом смирилось… Через год Душа старухи обуглилась и почернела, забилась в самый дальний угол и медленно рассыпалась, как прогоревшая бумага. И ужене просила ни радости, ни счастья. Старуха превратилась в старый сморщенныйсучок, который вот-вот отвалится от дерева.
Однажды она брела по улице. Перед поблекшими лазами расплывалась дорога и идти приходилось медленно. Вдругв угасающем разуме возникло слабое маленькое желание. Оно было настолькослабым, что старуха напряженно прислушивалась несколько дней. Увидев на улице давнюю знакомую, старуха, страшно стесняясь, попросила: «Не найдется ли у тебя старой куклы?» Подруга вздохнула и привезла с дачи куклу тридцатилетней давности свыцветшим лицом. Старуха поплелась на трясущихся ногах в магазин и сталаперебирать скрюченными пальцами дорогие ткани, которые не носила саманикогда. Ей захотелось купить самую роскошную ткань. Душа требовала красоты, а денег было мало, но старуха всё-таки решилась на покупку полуметра небесно-голубой парчи, кружева и белого шифона. Принеся домой всю эту роскошь, она собралась шить платье на куклу.
Глаза слезились, голова кружилась, но желание сделать что-нибудь красивое и обрести хоть маленькую радость нарастало. Душа вдруг распахнулась и затрепетала. Старуха искупала куклу, вымыла ей голову, поменяла внутри всю резину, накрасила губы розовым лаком для ногтей. Сшила сначала нижнее бельё из белого шифона и обшила белым турецким кружевом. Туфли из старой пластмассы были серыми и не отмывались. И тогда старуха разыскала у дочери засохший золотистый лак для ногтей. Размочила его жидкостью для снятия лака и покрасила туфельки. Они стали нежно золотистыми. Из голубой парчи изготовила длинное платье, отделка которого состояла из тесьмы, набитой белым бесцветным бисером. Своими скрюченными пальцами старуха не попадала ниткой в иголку. Конечно, и бисеринки не хотели нанизываться на ниточку, ностаруха с огромным упорством, равным тому, как войска штурмовали Берлин, старательно тыкала иголкой в дырочку. Нужно ещё было чуть-чуть вуали, серебристой бахромы и жемчуга. Старуха опять поплелась в магазин, на после дние деньги выбрала из огромного многообразия то, что нужно. Ачто нужно, душа подсказала.
Обшила кокошник серебристой бахромой, прикрепила к нему кусочек вуали. Старательно нанизала пять рядов жемчуга, сделав бусы. Вплела в косы вместо лент остатки парчи. Отошлаподальше, чтобы оценить, что же получилось. И вдруг поняла: «Снегурочка!»… Образ получился гармоничным по цвету, пропорциям и замыслу! Душа старухи прыгала от радости и наполнялась счастьем!
Соседи, узнав о красивой кукле, приходили в гости. Соседские дети прибегали фотографироваться со Снегурочкой, чтобы послать фотородным. Деловые тётки из Управления культурыфотографировал иеё для своих бумаг: вид спереди, вид сзади. И все, увидевСнегурочку, в первое мгновенье замирали и стояли молча, а потом говорили,говорили комплименты! И дело здесь не только в красивых тканях, ав том, что в этот образ бедная старуха вложила свою душу, которая оказаласьпрекрасной на удивление всем.
Через месяц настанет Новый Год и Снегурочку просят многие детские сады дляучастия в сюрпризных моментах. Пока же Снегурочка уезжает в Москву для участия выставкеприкладного искусства от нашего города в разделе «Рукоделие. Куклы».Но к Новому году она вернётся и посетит все обещанные утренники.А у старухи всё по-прежнему: нет денег и здоровья, дети не общаются,муж хлопает дверью, умершая мать грозит во сне. Но естьгде-то в завалах другая стараяоблезлая кукла, и старуха с поющей душой начинает создавать новый образ, теперь Русской красы. Костюм будет народный, и она знает, что это тоже будет шедевр. Это и есть счастье –делать то, что хочет твоя Душа».
Кто же такая эта старуха? Да это и есть Тоня, которая сама себя спасла от тоски.
Вот так описала она невесть откуда взявшееся желание одевать кукол. Она и писать-то ничего не собиралась, стеснялась этого желания, как стеснялась говорить о своей жизни. Но так было великоеё удивление перед свершившимся фактом, что она постаралась вспомнить, как всё это началось.Она удивила сама себя. И, конечно, не была она никакой старухой, она в пятьдесят ещё была стройной, раскудрявой и подтянутой особой. Но внутреннее чутьё подсказывало ей, что нужно как -дистанцироваться от своей прежней жизни, стать не собой. Вот и придумалась эта старуха - без имени, без фамилии, а просто старуха, каких сотни. Но таких, как Тоня, больше не было вообще.
Постепенно Антонина стала кукольным модельером: она начала шить одежду для кукол. Причем для кукол преимущественно советских. Она считала, что у советских кукол особенно чистые лица, невинные глаза. Импортные куклы были пучеглазые, продажные на вид. Они, как правило, походили на взрослых женщин с грудью идлинными девушкиными ногами. В них ничего не осталось от детей, того, что и пленяет в куклах. Одежда шилась из разных эпох – и западная средних веков, и русская народная прошлого века. В одном из рассказов Тони изложена честная история появления такого костюма: лютое одиночество и жажда красоты. Психологическая подоплека могла бытьразная – тоска от расставания со взрослыми дочками, собственное тяжелое сиротство после смерти родителей.
Тоня никогда не училась специально шитью для кукол. Не была на курсах, не смотрела книжки, как было с лоскутным шитьем. Но проявила в этом деле огромную волю и тонкое мастерство. Искала старых кукол по знакомым, тщательно отмывала в дорогих шампунях,покупала для них дорогие ткани, ресницы, парики, бижутерию. Сама изготавливала крохотные сапожки, как былос Русской красой.Часто люди просили её одеть старую куклу, и совершалось настоящее преображение. Каждый наряд был неуловимо связан с образом хозяйки и никогда больше не повторялся.Для Тонечки каждый человек был неповторим. Потому и копий костюма не существовало. Получая новое платье, кукла обретала новую судьбу.У Русской красы не было ботинок. Тоня подыскала ей на блошином рынке красныевойлочные ботиночки, и они пришлись впору, но как-то не гармонировали онис тонким кружевом нижней юбочки и парчовым верхом всей пышной юбки. Тогда была срочно найдена старая замшевая белая сумочка, и из н её вырезаны сапожкидля красы. К ступне приклеили подошву, тоже белую, в дырочки продернули алую резинку, о-о, всё было втон, не стыдно было юбку приподнять, пококетничать.
Многие куклы так и остались подарками и разъехались по своим домам. А ведь как хорошо они смотрелись бы вместе, именно в коллекции, где они становились одной семьей. Однако счастье хозяйки стоило того.
Многие куклы не умели стоять.У некоторых были ножки пупсов(полусогнутые), поэтому большинство были усажены на металлические штативы, и наряды от этого выглядели ещё эффектнее. Эти штативы сочинила сама швея и попросила мужа согнуть их соответственно. «Что за хрень?» - удивился строительный муж, но спорить не стал, он был рад, что жена перестала, наконец, рыдать целыми вечерами, теперь она строчила на машинке, щёлкала ножницами и даже напевала. К ней стала приходить странная подружка Павельева с баяном, и они разучивали русские песни, а потом пошли на концерт хоровой музыки. Почему хоровой? В хоровом пении выразилось далекое и очень важное для Тони чувство народа. Она всегда была частицей этого огромного понятия, и ей сладко было ощущать себя капелькой широкого моря.
О каждой кукле, можно сказать – героине, можнобыло написать отдельную историю. Две из них Тоня сама передала в двух своих рассказах. На этом взлёте она начала писать, и даже сама не заметила. Она просто писала бесконечные письма сестре, чтобы объяснить ей всё про кукол, а сестра страшно всполошилась и обозвалаеё словечком «талант».
Героини есть и старинные, например, белокурая купчиха в голубом шифоне, кукла в оранжевом. И есть современные – девчонка в вишнёвом вельвете. У всех есть имена, но всех не упомнить. Отдельная тема – русские красавицы, их уборы ярко выраженного народного характера. Они вообще неподвластны времени. А есть венецианка в золотом шитье, с золотым жеваликом на голове, взрослая дама с офигительно детским личиком. Подарена в Деньрождения знакомой Джины и уехала куда-то за границу, в особняке живет…
Среди современных есть и куколка в школьном платьице, неуловимо похожая на сестру Валю. Черноволосая, с хвостиками на резинках, в коричневой форме и белом школьном фартуке, она точно на последний звонок собралась. Она обоим сёстрам очень трогает душу, напоминая о далеком советском детстве..И уже неважно, горькое было детство или весёлое. В грустные минуты Валя её обнимает и ходит по комнате так, качая её, как качала когда-то маленькую Медину.
***
«Итак, подруги-краеведы,сегодня мы были далеко,долго гуляли, фотографировали старую улицу, можно и отдохнуть. Все разливают по бокальчикусмородиновки и садятся поудобнее. Мы сегодня с вами передвигались по довольно глухим местечкам, где ещё сохранились старые здания. Все полны впечатлений, все устали, но разбирать фото будем позже, и надо немного подождать, чтобы улеглись эмоции. Кто хочет, наливайте чаю, вот и коржики имбирные… А я пока расскажу вам удивительную историю.
Знаете, в детстве мне очень нравилась одна кукла. Она стояла на полке районного магазина промтоваров и, казалось мне, просто светилась от счастья. Соломенные, чуть выгоревшие волосы, зеленые распахнутые глазёнки. На ней было светло-зеленое репсовое платье, плотно обшитое зубчатой тесьмой, даже туфельки с помпонами зеленые. Я тогда была маленькая, запуганная, но тут я расхрабрилась и стала просить у родителей куклу. Они мне – играй другими, эта слишком дорогая. Но я продолжала канючить. Иногда после школы ходила смотреть на куклу, которой дала имя Луиза. «Луиза», - шептала я, видя перед собой невозможную зелень глаз, будто травку в росе. Они отмахивались.
Потом куклу купили. Но не мне, а другим, бол её обеспеченным детям. Я больше не могла ходить и любоваться. Этот удар пришёлся на первый класс, но ни во втором, ни дальше я не забывала Луизу.Наверно, всезнают историю девочки Козетты, котораямечтала о кукле. Вот и моя история о том же.
Я переехала в другой город после школы. Кто внушил нам мысль о том, что надо бежать из родных мест, сломя голову? Что жить надо где-то там. Откуда такая уверенность? Многие мои одноклассники и сейчас живут в том же районном городке, у них прекрасные семьи, большие дома,сады, ульи, автомобили, и все они довольны жизнью. Но вот у нас с сестрой произошло паническое бегство. Любыми путями покинуть это скучное место! Покинули.
Окончив учебу, я вышла замуж и стала жить в большом городе. Жизнь кипела вовсю. И вдруг, гуляя с коляской, в которой спала моя дочка, я увидела картину: в парке, в песочнице крохотная девочка играла с моей Луизой! Девочка нагребала на н её кучу песка, как это делают на пляже. Прежняя красавица была вся в песке, босая, зеленое платье всё в пятнах… Только глаза куклы сияли так же зелено и светло.
Боже мой! Я поискала глазами мать девочки. Вполне себе ухоженная толстушка в дорогом костюме. Да ещё с бусами. Опасаюсь я всегда этих бус, что-то староподобное в них.
- Послушайте, это кукла из моего детства. Всё равно, что подружка. Прошу вас, отдайте или продайте. У вашей девочки наверняка есть и другие, получше этой.
Мама девочки очень удивилась.
- Что вы так настойчиво говорите? Это подозрительно.
-Не смущайтесь, вам говорю. Купите ей другую, вот деньги.
-Да вы, наверно, фетишистка!
И девочкина мама, подхватив дитя с куклой в охапку, быстро зашагала прочь.Но история на этом не кончается, только начинается. Выйдя на работу в садик, куда пошла и моя дочка, сама как сказочная кукла, я обнаружила в своей группе ту самую мамочку из песочницы со вторым ребёнком, мальчиком.
- Послушайте! У вас же мальчик, отдайте мне Луизу… Если она ещё жива.
- Что вы! Какую ещё Луизу? Куклу?Мы её отдали родственникам!
- Глаза хоть не выкололи? – грустно спросила я.
- Да нет, только волосы залепили пластилином!
Прошло немало времени. Мальчик из той семьи, где была Луиза, давно пошел в школу. Я продолжала работать в садике, появилась и у меняи вторая дочка. Страшные девяностые, ничего не было в магазинах. Перебивались невозможно как, кашу из садика домой носила. Несколько раз звонила в семью Луизы. Потому что надеялась на то, что дети выросли, как они выросли у меня, и куклы им теперь без надобности. Да и в детстве-то чего им только не покупали, как тогда говорили –«доставали».
- Нет, не отдадим, - повторяли мне, - она уж очень неприглядная.
- Руки-ноги целы у куклы?
- Руки - ноги целы, только знаете, дети её циркулем поширяли, так она такая стала, перфорированная.
Со вздохом я подумала, что теперь уж мне её не видать. Но как только поймёшь, что не твоё, так оно не выходит у тебя из головы. Но почему нет? Почему не купить было мне в детстве эту куклу, может, всю жизнь была бы мне поддержкой? Может, я стала бы сильнее! А то ведь все испытания я переносила в одиночку! И далеко от меня моя кукла ещё не приняла достаточное количество мучений. Говорят,её отправляли к родне в другой город, где тоже рождались новые дети. Я, конечно, не поверила, что такое страшилище ещё кому-то нужно. Но мне неизменно отвечали: «Только после нашей смерти».
Так прошло лет тридцать. Я строила дом, потому что хотела, чтобы детям моим жилось тепло и просторно. Но дети уехали так же, как уехала когда-то и я. Работала на работе и двух подработках, сажала огород, полы мыла на стороне. Сами понимаете, сами такие.
Но вот однажды прихожу после отпуска в группу, а там в раздевалке большой ящик для игрушек, бывших в употреблении. То другие группы сбрасывают, то родители приносят ненужное. Стала перебирать их и вдруг ахнула в голос: «Моя Луиза!». Да, это была она. Но до чего же грязная, замызганная, одета в рваные детские ползунки! И даже сквозь них видно, что ножки -то модельные, не как у пупсов, калачиком. Без рубашечки, рука болтается на нитке. Но я была такая счастливая, что сталаеё обнимать, целовать, кто бы увидел, решили бы, что с ума сошла.
Какой только химии я на ней не пробовала, в каких только растворах её не вымачивала. Кукла не отмывалась! Наоборот, она покрывалась какими-то пятнами, как будто грязь проступала у н её изнутри. А что там внутри? Да ничего, кроме пищалки «ма-ма», которая вывалилась по давности лет. Сколько слез я над ней пролила! Почти два месяца я трудилась и проводила испытания… Наконец, она стала светлеть лицом, и тельце отмылось процентов на девяносто. После того, как щеткой вымылись из волос остатки пластилина, я мыла её голову только дорогими шампунями. Теперь у неё волосы почти прежние, только немного полосочками, как выгорели. Но свои, не парик. Только реснички новые, а глаза её же… Поправила ручки и ножки. Приодела. Вы знаете, это репсовое платье мне не завернуть захотелось, хотя его я помнила до мельчайших деталей. Раз у неё новая жизнь, так и платье должно быть новое. Сообразила ей матроску, потому что блондинка она, красавица в духе шестидесятых. Да я вам покажуеё. Луиза! Чудо мое удивительное. Что же вы плачете? Радоваться надо».
**
Народная молва довольно быстро разнесла по городу весть об этих куклах. И многие просились посмотреть на них. А то и просили кукол на выставки. Поскольку кукольная семейка очень выросла, стеллажей стало не хватать. Но мечта вещь упрямая. Однажды стеллажи будут построены, покрыты лаком,и чудесная кукольная семья сможет выйти на сцену целиком. Возможно, как часть музейной экспозиции.
А домашний музей тоже рос постепенно, исподволь. Основное место в нём занимает большая коллекция керамики – продукции местного керамического завода. В пятидесятые, семидесятые годы девятнадцатого века начиналась мода на керамическую посуду, панно, блюда. Керамику Антонине сначала отдали собственные деды. И она мешки разобрала всё, вымыла, расставила. Потом приносили незнакомые люди, просили сохранить. Керамика ушла из быта, но многим полюбилась. В семейном муз её это настоящее сокровище и хранилище памяти. Потом коллекция керамики дополнилась вазами, деревом, тканями и кружевными изделиями, вышивкой.Народ шёл и шёл, но деньги за вход Тоня никогда не брала, хотя это стало отнимать много времени. А пускай глядят…
Однажды в группе женщин-связистовпв после визита вмузей одна выскочила вперёд и давай Тоню обнимать!
-Ах тызараза! Ты у нас звездатеперь, что ли?
Ба, это былаИра, сестра двоюродная, родня тойсамойНаташи из Задонска!
- Так тебе понравилось?
- А то! А теперь тыпо мне поедешь наэкскурсию в мой дачный курятник!
Группа женщин радостно засмеялась и загалдела.
Замысел Тони был в объединении разнородных предметов в одну экспозицию. Конечно, кукольная семья была бы в музеё очень кстати. Советская мебель делает этот домашний музей аналогом настоящей квартиры, где мирно уживались бы и посуда, и керамика, и куклы. И, конечно, воспоминания. У каждого свои.
Домашний музей Тони Славновой оказался уникальным - самая необычная и теплая коллекция на свете. Интересно, что еёшкольный друг Толиксказал бы наэто?
Продолжение - эпизод 18 - http://proza.ru/2023/04/24/701