Сегодня предполагается множество мифов.
Чьё- то, совместное с Ираком, видео утверждает, что шумерские каналы старше городов на одну- две тысячи лет. Наш шумеролог Владимир Емельянов не так давно рассказывал о своей поездке на конференцию в Ирак, показывал видео и фотографии.
Безжизненный ландшафт, местами с такырными трещинами в земле после половодья и, не успевшей сойти, воды. Измученная земля усыпана осколками древней посуды и глиняными гвоздями или терракотовыми конусами с храмовыми надписями.
Жара, люди по улицам не ходят, только ездят. Спасибо дешёвому проклятию- нефти.
Никаких землеустроительных работ. Когда разливаются реки, глина намокает, по ней невозможно ходить.
Ноги вязнут по щиколотку, «расползаются». Когда Владимира спросили, как выглядела земля во времена шумер, он удивился. Так и выглядела. Ни о каком особом благословенном климате и его иссушении позже речи нет.
Может быть, мы все друг друга не поняли.
Объяснение достижений первой цивилизации Емельянов видит в полном отсутствии камня, леса, хорошей земли, необходимости где- то их брать, обмениваться, отвоёвывать. И общаться с теми, кто «понаехал» или с тем, кому они «хуже татарина».
Предыстория шумер, наверняка, насчитывает больше двух тысяч лет, но огромный труд проделан, даже начало письменности положено и появляется город.
То есть, город и культура - не близнецы- братья.
Повод попижонить. Уже Гильгамес описывается, как человек с длинными пальцами. Возможно, особый признак благородного происхождения. Возможно, намёк на то, что человек, отродясь, ничего тяжелее биты для игры в мяч и барабанных палочек в руках не держал.
Записи шумеров читаются, как записи Сверхразума.
Вот - рассказ о том, как создавались предпосылки городской культуры. А в мифе о замужестве Инанны запечатлён горький период растворения земледельческой культуры в скотоводческой.
На примере юной девушки, которой не нравится скотовод Думузи. Под давлением мудрых родственников Инанна выходит замуж за постылого юнца и отказывает мудрому земледельцу Энмкиду.
Или он не настаивает.
Потому, как бог и нас всех уже достал выбор между обстоятельствами.
К власти приходят люди с длинными пальцами, кончается мирный период строительства каналов, одомашнивания скота и злака. Девушке- культуре, даже, более древней, чем Убейд, приходиться приобретать навыки боевой магии и командный голос.
О древности говорят её «курьи ножки». О магии - привычка отделываться от мужей, превращая их в коней и сверчков.
Думузи воительница, вообще, отправила к праотцам, настоявшим на, обречённом с самого начала, браке.
О командном голосе - постоянные угрозы: «Ща, как закричу!»
И боги боятся.
Крик Инанны способен свергнуть небеса на землю, перевернуть всё с ног на голову, нарушить естественный ход вещей.
Только мир посмертия не испугался её угроз, сказал: « Заходи, будь, как дома».
Услужливо снял с гостьи верхнюю одежду и повесил на гвоздик.
Саму богиню, её божественную сияющую оболочку, царственность и будущность.
«Опять февраль, как господин,
Снимает белое пальто…»
Вечный роман человека со смертью.
Выбралась, пусть не сама, но выбралась, нашла замену- воплощение всех своих бед, сладко отомстила, ткнув пальчиком панночки в сторону не любимого скотопаса. Потом её, конечно, назвали блудницей, всяко - разно заклеймили.
Её пример - нам наука.
Ничего не сбудется с не любимым мужем.
Не стоит надеяться на мир между племенами ценой в счастье дочери.
Не появится «освобождённая женщина Востока», которую тащат в свою постель то Акад, то Ашур, то амореи, то ахейцы, то, вообще, какие- нибудь бандерлоги с островов.
Чем не женский роман? С указанием причин и следствий. Всё взаимосвязано. Одно влечёт другое.
По этой причине думайте над словами, поступками, не делайте того, за что оченно можно получить.
Не надейтесь, что пронесёт, человек убог и немощен.
Богов много, конфликта интересов может не случится. Вообще, можно нарваться на бога с принципами.
Иными словами - поступай с другим так, как хочешь, что бы поступали с тобой.
Ещё два жестоких романса.
Нам же внушают, что взревновавшие к славе античных мифов, славянофилы, начали рыть копытом землю и писать славянскую мифологию. Но, воспитанные на Античности, написали копии античных мифов.
Читаем.
Перун женился на дочери Дия охотнице Додоле. Дий - аналог Зевса. Додола - аналог Дианы. Не хотела девушка замуж за Перуна. Уломали. Додола рожает Перуну девочку, сбегает к Велесу. Чем не троянские страсти?
Ещё и «получила» от урёмной славянофилки за дискредитацию светлого образа славянских богинь.
А подробности в мифе- то, сногшибенные.
Если читать, не впадая в истерику при виде текста длинной больше 150 знаков.
По разным данным, к Велесу сбегали все женщины Перуна. Дело, может быть, не в характере чужака. Времена были такие. Земля принадлежала женщине. Это был единственный способ обеспечить детей мужчины, воюющего, торгующего, решившего размножиться на стороне, средствами к существованию.
Мать с землёй в любом случае лучше, чем нищая наложница в доме победителя.
Посмотрите на историю Елены и
ещё и с этой стороны.
А Перун убивает беглянку. Тоже символ смены времён.
До того Додола рожает Велесу Ярилу. Бога весеннего солнца. Яркого, яростного, дающего жизнь.
После убийства Перун изгоняет из небесного Простоквашино Велеса.
На небесах была местная «рублёвка», протянувшаяся вдоль озера Сметанного.
Велес долго бродит один, встречается с поклонницей боевой магии Ягой Виевной. Внучкой Рода, дочерью Вия, небесного колдуна и целителя, учившего Велеса магии.
Яга ещё была молода, красива. Стали боги жить вместе, но задумал сын небесной коровы Земун или Нинсун выкрасть маму с небес.
Не везло с воровством Велесу. Ни чужую жену, ни маму умыкнуть не смог. Над этим тоже можно подумать.
Боги решили наказать Велеса.
У Яги вырос горб, нос повис ниже губы, ножка начала сохнуть. Молодая женщина стремительно состарилась, поселилась на границе Яви и Прави.
Лежит на печи баба Яга, нос в потолок врос.
Козочка отпущения.
А Велес пошёл дальше.
Я уже писала об этом мифе, странен был финал.
Очень хочется знать славянофила, задолго до современных искателей смыслов поэм Гомера, указавшего на подложку греческих мифов.
Но вернёмся к Гильгамешу и дофилософии. Пора поговорить о мудрости других народов.
Гильгамеса забывали и изгоняли. Саргон разрушил стены Унуга, вернул Царственность в Киш, заявил, что Инанна теперь любит его.
В одном из царских дневников возродившегося Шумера рассказывалось, как царь не мог справиться с нашествием кочевых племён, все сражения заканчивались поражением правителя.
Он просил богов о помощи, потом спрашивал, чем провинился, раз ему отказано в общении с богами.
Похоже, человек был настойчив или надоедлив. Царю, ответили, что боги уже наказали захватчика. Им виднее и знают они больше смертного.
Вскоре, в стане кочевников начался мор. Вымер злодей, как не было.
Конечно, аналог появился в христианстве, а потом - в творчестве Достоевского.
Не дословно. Господи, если потом будет лучше, если ты накажешь злодеев, почему сейчас страдают самые невинные и беззащитные? Почему я должен с этим смириться?
Очередной взрыв непонимания бога и бесконечное покаяние. По этой причине мне странны люди, любящие Достоевского.
Уточню. С моей точки зрения для того, что бы любить раба божия Достоевского, нужно разбираться в вещах и вопросах, спрятанных от нас под грифом «Грех».
Даже более страшный, чем простое отрицание Бога. Я не мощусь, у меня просто нет ответов на его вопросы.
А Саргон был «наказан». По слухам, его сына и внука забили печатями первого в мире государства.
Чисто интеллектуальное убийство.
Шикарная ирония Сверхразума.
Какой может быть смерть в солдатском государстве? Ну, зарезали ножиками те, кто решил, что из- под них уводят приличную часть доходов.
А, до Цезаря был Гракх. Но из плебейского роду. Его, понявшие, что из- под них сейчас уведут наворованное, забили табуреточками для ног. Большего сии плебеи не заслуживали.
Или технологию ещё не отработали.
Или те, кто уводил землю у солдатских семей, уже не могли вести себя достойно.
Представим себе толпы «благородных мужей», вспотевших в очереди за своим «хрясь кирпичиком по затылочку».
Шумерская толпа, орудовавшая кирпичами в прямом смысле слова, была не менее потной.
Первое в мире государство с развитой бюрократией и не могло выяснять отношения в, более изящной форме.
Или Саргон был наказанием культуре, пренебрёгшей своими родителями- земледельцами?
Или культура, более развитая, именно таким способом и должна отвечать захватчику?
По иронии богов, именно Ассирия «вспомнила» Гильгамеша, подняла его, как святое знамя - Орифламу Орлеанской девы. Сделала из шумерского мальчика, боявшегося голода после смерти, героя, «прогнувшего» под себя, богов.
Он - и «Седой паромщик», перевозящий людей с берега живых на берег мёртвых.
И бригадир суда анунаков - судей Посмертия.
И спортсмен.
И символ.
Символом- то Гильгамес был сразу. Выражение «человек Гильгамеса» было равносильно слову «смертный».
Ассирия, вооружившись своей версией, утверждая шумерские ценности, гоняла амореев и их наследников вавилонян.
Ну, в силу поцелованности богами.
А амореи, немножко изменив самоназвание, забили печатями всех сразу, написав о тех и других, кучу компромата.
Всё связано.
Об Ассирии ходит дурная слава. Предлагаю приглядеться к тому, что писали античные авторы о сарматах. Писали и рисовали.
Всадники, закованные в чешуйчатую кованую броню. С головы до ног. Вместе с лошадьми.
А археологи в сарматских захоронениях такого не находят вообще. Археолог даже осторожничает. Может быть, в их похоронном ритуале просто не предусмотрено появление перед богами в железе или бронзе. Воткнули меч в землю, босыми встали перед Вечностью.
Какие есть.
С минимумом боевых ран и оружия. Жён одели в золото, прикрыли драгоценностями синяки и, сломанные в домашнем насилии, носы, положили в соседнюю камеру, а сами - так.
Даже без кружки для загробных застолий.
Почти красиво.
Захоронения Южного Урала и копий не имеют. Чем ближе к культурному античному Причерноморью, тем больше копий.
Интересная подробность. Прямо, таки, говорящая подробность.
Когда- то страшный царь Ассирии сидел в своём тронном зале, глаза в глаза, переглядывался с Гильгамешем. Все знают фреску, на которой герой прижимает льва.
Поделюсь своими ассоциациями.
Маленький ребёнок прижимает к себе любимца семьи. Большого кота. Он вырывался, но мальчонка поборол хвостатого конкурента, прижал там, где лучше держится. Ага. Удушающий захват.
И хвост уже безвольно волочится по полу, глазёнки выпучены у обоих. Один очень старается, другой - на последнем издыхании. Что делать? Спасать обоих.
Гильгамеш, конечно, герой. Его лев- котёнок по сравнению со сверхчеловеком. Но глазки выпучены. Интересно это несоответствие. Культура уже придумала пятую ногу своим статичным быкам, для создания эффекта движения. А тут- фотография из домашнего архива.
Я не утверждаю пушистости Ассирии. Она - противовес Гильгамесу, шарахавшемуся после смерти друга, ото львов. Чем не месть за угробленную природу?
Империя смаковала подробности массового убийства львов и львиц.
Я утверждаю, что мы многого не понимаем.
Эти дикие, не прекращающиеся войны велись на осликах. И зависели от урожая на морковку. А сёдла там были, мягко говоря, не способствующие лихому наскоку, развороту на всём скаку, прочей джигитовке.
Человек сидел в корзинке, страхующей от вываливания во время выбрыкенек животного, решившего, что с него на сегодня хватит. Навоевался.
Даже не знаю, были в корзинке отверстия для ног или наездник так, и сидел, подперев подбородочек, коленочками?
Конечно, Агрессор до минимума пытался свести собственные потери в людях, обещая всякие ужасы тем, кто не признает его хозяином в доме.
Как не вспомнить ордынские разъезды, количеством в 16 человек, бравшие богатые города Средней Азии?
Увидели на ближайшей возвышенности. Оп. Сейчас нам будет секир- башка. Сдаёмсу!
Почему кого- то мы называем «утомлёнными собственной пассионарностью»? А то- то просто разбойниками?
Почему бы не вспомнить сарматов без доспехов в захоронениях? Их боялись, не меньше, чем татар. Правда, не ждали под стенами Вены. Не готовились, со дня на день, к высадке ордынцев в Италии и на островах Британии.
А что их всех, поименованных в статье, объединяет?
Записанное в источниках слово.
В самых достоверных, чьи авторы точно врать не будут.
Нам сложно представить, как могли шумеры на осликах осилить пространство и время? И мы уже вывели специальную породу. Смесь чего- то с чем- то. Кони- птицы, кони- звери обеспечивали победы шумерского оружия.
А я и не против.
Запишем в шумерский актив создание особой породы лошадей. Надеюсь, робот загрузит фото «археологической находки». Скелеты жвачных животных с заострёнными и загнутыми драконьими клыками.
У шумер, и, правда, были драконы. Храмовая арфа в духовном центре Ниппур называлась «главный дракон страны». Не знаю, почему.
Вот.
Пристроили.
Чё добру пропадать?
Статью закончу темой, с которой начала цикл. О нашей культуре, делающей жертву из всего, попавшего в её орбиту.
В период «Серебряного века» жил и писал стихи А.Кондратьев. Он перевёл шумерскую поэму в псевдо - русском стиле.
Предложу вариант ухода Энкиду в город. После общения с блудницей. Чем не Притча о Блудном сыне, «забывшая» о прощании с матерью? Только мы знаем, что возвращения не будет.
Итак. Аруру- вариант имени Нинсун. Издубар - Гильгамеш. Хеабани- Энкиду. Эрех - библейское название Урука.
О, Аруру, я чадо твое!
Я твой глиняный ком — Хеабани.
Ты, о Мать, мне дала бытие,
Бросив наземь из длани.
Мирно в чаще лесов я живу.
Дружны звери и гады со мною.
Вместе с козами ем я траву,
В тень скрываюсь от зною.
Птицы песню поют мне свою;
Рек журчанью я тихих внимаю.
Вместе с ланями воду я пью,
С ними вместе играю…
О, Аруру, вчера я в кусту
Видел новую тварь полевую…
Эту самку зовут Ухату.
К ней влеченье я чую.
Нет ни рог у нее, как мои,
Ни копыт нет, ни шерсти на теле.
Долго с ней мы глазами змеи
Друг на друга глядели…
Ухату эта нравится мне.
Нынче ночью со мной забавлялась
Она новой игрой при луне
И так сладко смеялась…
«Хеабани, — сказала она,
Обвивая руками мне шею, —
Я бела, весела и стройна.
Хочешь, буду твоею?
Мне пушистый твой нравится мех
И улыбка смешная на лике.
О, отправимся вместе в Эрех
К Издубару-владыке!
Там жилища бессмертных стоят,
Есть Иштары там храм златотронной;
Там нас встретит в тени колоннад
Издубар благосклонный.
Там базарная площадь полна;
Там грохочут, спеша, колесницы…»
«У людей, — говорила она, —
Нет славнее столицы…»
И звала туда вместе идти,
Гладя пальцами нежно мне шкуру,
Я пойду вслед за нею…
Прости, Всеблагая Аруру!