В биографии австрийской императрицы Марии Терезии я наткнулся на описание развлечений их величеств. Сотни загонщиков гнали дичь к берегу Дуная, где прямо в воде поставили схроны, «замаскировав их листвой и папоротником». Оленей не трогали, но доблестные охотники истребили 1000 зайцев, 164 лисы и 60 кабанов. Почему-то эта бессмысленная бойня произвела на меня впечатление особенно тяжкого абсурда – даже на фоне достаточно абсурдных самих по себе аллегорических шествий, оперы на свежем воздухе, украшенных лодок и засаженного экзотической ботаникой плавучего острова с хором…
«И предков нам смешны роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат...»
Правила Австрией главным образом Мария Терезия. Ее супруг Франц, также император по званию, к делам управления был совершенно непригоден; его держали в основном для того, чтобы он делал императрице ее 15 детей. Исполнив долг пополнения династического генофонда бедолага надорвался и помер, после чего императрица оделась в черное и завязала с дальнейшим пополнением династий Европы. Самым известным результатом деятельности Франца Стефана Лотарингского стала «Австриячка» Мария Антуанетта, приложившая руку к развалу французской монархии в революцию 1789 года. Во французском ее кличка «Autrichienne» явственно несет обертон «chienne» – «сука», но по-видимому, какой-то особенной самкой собаки Мария Антуанетта не была. Ее резюме включало в себя обычный женский набор из безудержной любви к тряпкам, балам и азартным играм; небольшой серии любовников – насколько платонических, у французских историков, любящих разбираться в таких деталях, нет согласия… Кроме прочего, Австрисучка встревала в государственные дела, в которых ничего не понимала – с неизменно плачевными результатами. Финальной глупостью, приведшей ее и супруга на эшафот, стала организация через любовника попытки сбежать от якобинцев всей семьей в громоздкой колымаге вместо того, чтобы увеличить шансы, отправившись по отдельности на чем-нибудь более скоростном.
Для контраста историк упоминает биографию современника Марии Терезии композитора Йозефа Гайдна, происходившего из рядовой семьи. За недолгое время дом его предков трижды сжигали вояки; сам композитор изучал азы ремесла на неотапливаемом чердаке…
Размышления о королевской охоте оборачиваются для меня мыслями о тысячах родственников Гайдна, которые строили схроны, загоняли дичь, таскали туда-сюда сундуки придворных, пели в хоре и изображали мифологических героев на плавучем острове. То есть занимались всякой ерундой для того, чтобы привилегированные паразиты могли и дальше убивать зайцев и излишки населения…
Насколько ситуация изменилась с 18 века? Мне кажется, по существу она осталась той же самой – выросли лишь масштабы. По-прежнему, верхушка общества ворует, воюет и тупо растрачивает общественные ресурсы, пока остальные, ютясь по неотапливаемым чердакам, обслуживают этот праздник жизни и истребляют друг друга.