Дело было в конце девяностых. В нашу разношерстную футбольную команду затесался некий паренек. На словах он был студентом старших курсов, но в универе его никто ни разу не видел. Новичок со всеми общался ровно, даже немного свысока. Не упускал случая дать понять, что он непростой малый, со связями и весом. Мы не обращали внимания на его манеры. На футбольном поле все равны.
Команда у нас была необычная. В ее состав входили работники умственного и, наоборот, самого тяжелого физического труда, а также бедные студенты. Белые воротнички пинали мяч вместе с каменщиками, будущие филологи рубились заодно с врачами и менеджерами среднего звена. Футбол объединяет все слои населения.
Хлопец на поле ничего из себя не представлял. Он это понимал, но все равно горделиво и безуспешно пытался накрутить двух-трех противников, создавая панику после неминуемого «обреза». На все упреки наш Зидан только пожимал тощими плечами: дескать, не обессудьте, я не Пеле.
Однажды после игры он рассказывал в раздевалке знакомому из команды соперников о своих проблемах. Мы невольно услышали почти весь разговор.
— Да я ей триста рублей на аборт кинул и послал. Достала уже. Бить как-то стрёмно, но еще раз придет, точно по зубам дам.
Его собеседник задал пару вопросов:
— Это та малолетка из кулинарки? Ты еще говорил, она из какого-то дальнего села?
— Да. Я с ней от нечего делать пару раз на дискотеку сходил. Она в городе плохо ориентируется. Привыкла в своем колхозе, две-три улицы, два-три дома. На выходных родаки уехали, я ее и позвал. Ну, и потом сказал, больше не приходи и не ищи.
— И что теперь будешь делать? А если она твоим родителям расскажет? Или ее родня из села приедет тебя искать? В ее возрасте такие вещи опасны, потом может вообще не родить.
Наш футбольный товарищ презрительно хмыкнул:
— Да никто не приедет. У нее отца нет, только мать и еще две сестры-соплячки. Одни бабы. Мои предки их с лестницы спустят. И вообще, это ее проблемы. Пошли пиво пить.
После их ухода мы с приятелями переглянулись. Никто ничего не сказал, но все подумали об одном и том же.
Мерзкий паренек с нами больше на поле не выходил. Ему ненавязчиво дали понять, что его появление крайне нежелательно. Открыто предъявить юнцу было нечего, т.к. никто не знал ту девчушку и что она из себя представляет. Он бы сходу отбил все претензии одним вопросом: а вы ей кто?
Возмущало другое. Как сказал наш вратарь, крепкий малый с весьма непростой судьбой:
— Такими вещами хвастать нельзя. За триста рублей его ж… будет гореть в аду на сильном огне. И поделом.
Не всегда бабы во всем виноваты, далеко не всегда.