Глава 1
Яркие весенние лучи радушно рассеивают по земле теплые искры. Растения, пробуждаясь от зимнего сна, тянутся к солнечному теплу, как маленький ребенок тянется к груди матери.
Самое прекрасное в этом мире – жизнь.
Только людям, лежащим в могиле, ничего не нужно. Они не чувствуют теплого солнечного света, не могут любоваться растениями... Хотя их имена и остаются в сердцах живых родственников и близких друзей, не все они равны. Богатство и бедность людей при жизни продолжают определять их статус, даже когда они лежат под землей. На могилах тех, кто оставил родственникам деньги, ставят крепкие массивные кресты. А тех, кто не оставил после себя ничего, хоронят иногда без креста. На могилах некоторых бедняков сострадательные сородичи ставят липовые кресты, которые вскоре гниют и, опрокидываясь, лежат, пугая прохожих безысходностью забвения.
Подобное можно было видеть на кладбищах всех восьми деревень, входящих в церковный приход. В центре кладбища, под пышной березовой зеленью - высокий дубовый крест, поставленный на могиле Петра - отца Михи. Могила обнесена железной оградой, будто даже после смерти он не желал знаться с простым людом, чьи могилки со временем поросли травой.
В этот день чуваши, по вековому обычаю, собрались поминать родных. На могилах-блины, яйца, сыр, пироги в изобилии. Есть и пиво, и водка. На старых могилах слышны шумные крики и пение. Те, кто недавно потерял своих родителей или детей, плачут, рыдая на их могилах.
На восточной окраине кладбища, на могиле младенца, лежала женщина, истекая горячими слезами.
Наверное, только мать, потерявшая ребенка, может так горько плакать.
Рядом, у другой маленькой могилы, сидел мужчина. Он, не выдержав горя жены, произнес взволнованно:
- Пожалуйста, Татьяна... Сколько ни плачь, их уже не оживишь.
- Как не плакать, Степан?.. - сквозь слезы сказала женщина. - Своя же кровь... Родила четверых, но остался только один...
- Что ж делать? Только ранишь саму себя.
- Пожалуйста, не останавливай, Степан, хотя бы слезы мои...
Раздался печальный колокольный звон. Шум пьяных мужчин затих. Горе нахлынуло с новой силой, рыдания усилились.
Если бы можно было собрать все человеческие слезы — было бы море. Но земля, не боясь слез, старается втянуть в себя каждую каплю горя.
Татьяна, оторвавшись от могилы, подняла голову. Вытерла платком мокрые глаза.
- Батюшка… пришел помолиться...
Степан взглянул на человека в длинной одежде, с густыми, как грива льва, длинными кудрявыми волосами и густой бородой, обрамлявшей его рот. Проповедник прошел мимо ближайших могил и подошел к железной ограде.
Так было всегда. Несмотря на то, что священники менялись, традиция приходить на кладбище и молиться сначала на могиле отца Михи не прекратилась. При этом они высказывали уважение не человеку, давно ставшему землей, а живущим ныне его детям. Здесь священник пробыл недолго. Оснований для долгой молитвы не было - родственников умершего поблизости не наблюдалось. Помахав кадилом три-четыре раза, он пошел дальше.
Когда поп приблизился, Татьяна и Степан поднялись.
Тот, дойдя до них, низким голосом громко воскликнул:
- Со святые упокой, Христе, души усопших рабов твоих! Подайте скорее памятную книжку!
Татьяна достала из кармана маленькую книжечку и вручила ему.
— Ионы, Михаила, Александра, Тимофея... - Зачитав вполголоса написанные там имена, священник вернул книгу.
Поп ушел.
В память об умерших будет проведено богослужение. Пора уже домой. Степан и Татьяна остатки пищи - блины, сыр и пироги разделили на три части и положили на три могилы. Молились, стоя на коленях:
— Дедушка, бабушка... Папа, мама... дети... Родные и близкие —ешьте то, что мы едим... То, что мы пьем, вы тоже пейте... Мы сыты-и вы сыты... Пусть тяжелые песни станут легкими... Пусть ваши души ходят в молочном озере...
Помолившись, они отправились домой.
Степан - мужчина высокого роста, широкоплечий, с крепкой грудью. В его сорок пять лет ему никак нельзя было дать больше тридцати пяти-сорока. Черные живые, как черемуха, глаза и блестящие волосы, обрамлявшие венком круглое лицо, делали его еще моложе.
Татьяна на пять лет старше мужа. Нельзя сказать, что в те времена было традицией брать в жены тех, кто старше. Женихи старались найти себе подруг помоложе.
Причиной того, что женой Степана стала женщина старше его, стало страшное горе.
Семнадцатилетний Степан осиротел после того, как его родители ушли друг за другом от одной болезни в течение двух дней. Тогда родственники женили его на женщине, которая была старше по возрасту, считая, что ему нужна женщина, способная управлять домом.
Сейчас Татьяне пятьдесят лет. Но она выглядит старше. На ее бледном, вытянутом лице жизнь оставила глубокие следы морщин, посеребрила волосы. Не бедность привела Татьяну к преждевременной старости. Одежда выдавала то, что супруги живут в достатке.
Степан одет в новый однобортный кафтан с вышивкой. Суконные брюки тоже не старые. На ногах кожаные сапоги.
На Татьяне костюм из белой ткани. На голове узорчатый головной платок.
Нет, не жизнь состарила Татьяну, а смерть троих маленьких детей от краснухи.
Сначала они шли молча, обремененные горем. Выйдя в чистое поле, Степан оживился.
- Земля поспела. Завтра можно выходить пахать.
- Как деревня... Если выйдут, то и мы выйдем …
- Не будем смотреть на остальных, Татьяна. Сердце чувствует, что земля лежит в ожидании плуга.
Немного отойдя от дороги, он вошел в поле, схватил ком земли, бросил его на дорогу и вздохнул с облегчением, увидев, что ком земли, упав на дорожную твердь, рассыпался:
- Видишь? Земля созрела.
- Да... - согласно улыбнулась жена.
Стоявшего поодаль мужа Татьяна видела теперь, словно на ладони улицы родного Яниша.
Полуразрушенное село, как будто стыдясь своей бедности, укрылось по обеим сторонам улицы зеленеющими ветками стройных берез.
В народе ходили разные слухи о происхождении этого села. По слухам двести лет назад за рекой был один дом. В этом доме жил человек по имени Сапаней. А в низовьях деревни до сих пор есть ореховая роща, называемая Кипенеевской, так как здесь жил человек по имени Кипеней.
Предполагается, что жители Яниша являются потомками этих двух домов.
Есть и другие объяснения, как за рекой образовалось село. По рассказам, люди сначала хотели поселиться на противоположном берегу реки. Там и место для строительства села ровное, и источник воды поблизости. Однако, когда копали землю, чтобы поставить дом, из земли якобы выпал кусок кирпича. Тогда жители решили, что здесь раньше жило инородное племя, и основали деревню за рекой.
О том, что в древности у деревни Яниш было много земли и как она потеряла ее, ходят различные легенды. Некоторые предполагают, что граница земли деревни когда-то проходила по одноименному лесу и выходила на берег Волги.
Однажды в жаркую летнюю ночь, на берег, считавшийся землей деревни Яниш, волжская волна выбросила труп утопленника.
По правилам, изданными чиновниками, жители села, на чьей земле был найден труп, должны были его хоронить. Сельчане боялись утопленников так, что готовы были умереть, лишь бы не хоронить труп. И на вопрос стражника люди единодушно ответили: "Это не наша земля". Больше они на эту землю не ступали. С тех пор земли деревни Яниш почти не заселялись.
Есть и другая версия.
- Наши земли были отобраны дедом барина Михи, ; говорят его приверженцы.
В старину в Яниш пришёл некий барин. Он сразу зашел в гости к деду Михи. За пиром они сговорились и приказали старосте собрать народ. Когда народ собрался, дедушка Михи сказал:
- Братцы, господину Аткарскому нужна земля.
Народ недовольно зароптал. Тот тут же поспешил успокоить:
- Братцы, вы правы, нам тоже нужна земля. Не бойтесь, он мало просит. Всего лишь столько, сколько охватит шкура одного быка. Судите сами, это же мелочь. Ширина — одна сажень, длина-две сажени!
- Зачем ему так мало земли? - спрашивали сельчане.
- Для чего нам разбираться в этом? Я еще забыл сказать вам. За землю он платит неслыханную цену!
Он хитрыми глазами посмотрел на народ и утер острую бороду...
- Того быка, с которого он сдерет шкуру, он отдаст вам всем. И в придачу два ведра водки!
Предложение долго обсуждали. В конце концов они решили:
- Что для нас земля с бычью шкуру, цена которой действительно неслыханная.
Барин с радостью принял это предложение. И заставил подписать договор-обязательство, доверившись во всем дедушке Михи. Ходил в волостную контору, печатал на бумаге договоры.
На другой же день барин привел в деревню большого толстого быка и не забыл принести два ведра водки. Быка закололи сами жители деревни. В десяти котлах варили мясные супы.
Всё же некоторые удивлялись, что барин не торопится измерять землю. Дедушка Михи объяснил им это так:
-Кожа пока свежая, ею неудобно пользоваться. Высохнет, потом будет мерить.
Много ли времени прошло, мало ли, барин принес воловью шкуру обратно. Господин Аткарский в толпе сельчан резал кожу тонкими полосами и связывал их узлами. Получилась очень длинная веревка. Барин отмерил ею и отхватил себе столько земли!
С тех пор владения деда Михи и Аткарского еще больше расширились.
Хотя трудно сказать, достоверно ли эти легенды освещают историю деревни. Правда заключается в том, что село Яниш возникло двести-двести пятьдесят лет назад из жителей деревни, состоявшей в великокняжеской общине. Они селились поодиночке, а иногда и группами, покидая свои деревни. Это более достоверные сведения.
Село Яниш появилось в прекрасном месте. С обеих сторон дремучий лес. Недалеко от села в низовья реки Волги впадает река Аниш, пересекая собой Великий Луг.
Чуваши, живущие в деревнях по ту сторону луга, завидовали жителям Яниша:
- Жить им не на что... Выходи и руби, живут рядом с дровами.
Поэтому девушки окрестных деревень старались выйти замуж за парня из Яниша. Девушки же деревни, вынужденные выйти замуж в деревни за луга, расстраивались.
Собственно, деревня Яниш ничем не отличалась от других деревень, кроме красоты края. В этой деревне насчитывалось всего сто дворов. Но из ста домов только один белый. В этой избе жил богатейший землевладелец сын Петра — Миха.
Никто не мог точно объяснить, почему их семья так разбогатела. Некоторые говорили, что в молодости дед Михи торговал телом жены. Другие думали, что дед Михи обворовывал представителей городской власти, которые приезжая из Казани, останавливались у него на постой. Его справедливо считали главарем воров. Потом странно пропал отец Михи. Были свидетели, как в одну летнюю ночь он ушел из деревни. Обратно он уже никогда не вернулся. Куда он пропал -никто не знал.
Как бы то ни было, для их ныне живущих потомков осталось неисчислимое сокровище. Таких богатеев, как Миха, в округе нет.
Остальные девяносто девять домов черные. Тех, кто не обязан был работать на Миху, считали самыми счастливыми в деревне. Одним из таких счастливчиков являлся Степан. Он владел двумя именными наделами. Поэтому и не страдал от этого самодура. Держал лошадь, корову.
Один из самых отвратительных обычаев Михи— в состоянии опьянения выезжать верхом на скакуне и топтать людей, встречающихся на улице. Если не встречал никого на улице, перепрыгивал на скакуне через невысокие заборы и врывался во двор. Его громкие крики вызывали у людей ужас. Чиновники не вмешивались, не слушали жалобы тех, кому причинил вред Миха и делали вид, что проблем нет. Для него не было никаких ограничений.
Поэтому, узнав, что он выехал верхом на улицу, люди прятались там, где успевали спрятаться, боясь его словно гадюку. Когда он был пьян, никто не выходил на улицу, прятали детей.
Только Степан не боялся Миху, не прятался, когда тот выезжал верхом.
- Степан, как ты не боишься, а если он растопчет тебя?
Соседи односельчане, обмирая от ужаса, пытались его образумить.
В таких случаях Степан отшучивался.
— Зачем я ему? Другой дороги нет, что ли? Разойдемся как-нибудь...
В душе Степан давно ждал встречи с Михой.
- Давно надо проучить этого великовозрастного ребенка, - считал он. Но до сих пор, его как будто хранила судьба, они не встречались. А вот сегодня встретились.
Двадцатисемилетний богач Миха, напившись по случаю Симек*, снова выехал верхом на черном скакуне и скитался по селу в поисках очередной жертвы. Но улицы были пусты. Миха бесполезно загонял скакуна – никого.
Вдруг в его глазах блеснул веселый огонек. Он вспомнил.
- Народ же сегодня на кладбище. И им пора возвращаться. На поле они от меня никуда не денутся!
Тут он увидел, что в пустые ворота вошли мужчина и женщина.
- Вперед! - яростно закричал он. Конь молниеносно бросился к околице.
Татьяна первая увидела, что всадник несется в их сторону. Её сердце забилось так быстро, будто попало в сеть. Она схватила мужа за кафтан.
- Господи, Степан!
Степан в недоумении обернулся к жене.
- Что случилось?
- Не видишь, прямо на нас скачет...
- Кто?
- Боже, Степан! Мы же пропали...
Степан быстро оглянулся и поглядел на улицу. Увидев приближение Михи, остановился.
- Сворачивай с дороги, Степан! Надо искать укрытие! – в страхе умоляла Татьяна.
- Татьяна, успокойся... Мы никому не делали зла и нам нечего прятаться, наши мысли чисты перед людьми, как солнце. А его надо проучить, чтобы не сбился с пути…
Татьяна не слышала слова мужа. Конь неумолимо приближался, сильнее билось её сердце.
- Степан, он же нас растопчет!
- Да?.. - Голос Степана зазвучал яростно и насмешливо. ; Помилуй, Господи, за что он нас растопчет? Или улица для него узкая? ; И, помня о страхе жены, кротко прибавил: - А ты, если боишься, отойди. Иди, иди под плетень.
- А ты?! - испугаласьТатьяна.
- Ничего... Хочу немного поговорить с ним. Пожалуйста, не мешай мне. Отойди в сторону, - тихонько оттолкнул жену от себя.
Татьяна отошла от мужа. Боясь удара, она прислонилась к плетню.
Люди, смотревшие в окно, сквозь щели в стене, были поражены и испуганы, когда увидели, что Степан не свернул с пути скакуна. Они не сомневались, что Миха его собьет с ног. Нашлись и те, кто, жалея его, вздохнул с горечью. Но никто не решился выйти из укрытия, чтобы помочь ему.
Когда между Степаном и всадником оставалось всего три-четыре шага, Татьяна не выдержала и, съезжая спиной по переплетенным прутьям ограды, опустилась на землю. Она закрыла глаза рукой, чтобы не видеть, как муж умирает.
В это время Степан бросился навстречу скакуну. Молниеносно схватив уздечку, повис у коня на голове. Конь, не выдержав тяжести, опустил голову и остановился. На улице вдруг наступила тишина.
- Это конец... Как мы будем жить без него, - горько стонала Татьяна, думая, что мужа задавили. Ей казалось, что Степан лежит на дороге в крови. Отвела руку от глаз и увидев, что муж держит голову скакуна, оцепенела. Он жив! И даже не ранен. Как он сдержал буйного скакуна. Вон конь, не сдержав гнева, скрипит зубами в пасти, кривит ногами.
Но радость Татьяны была недолгой. Она вспомнила, что никто раньше не пытался встать на пути Михи.
Миха еле избежал падения,и, держась за гриву коня, очнулся и выпрямился. Он был пьян и зол до бешенства: «На глазах у всех остановили моего скакуна!.. Я чуть не упал на землю. Какой позор! Такого позора никто в моем поколении не испытывал. Эх, уважаемые мои предки! Вы, наверное, тоже постыдились, что меня обидели. Пожалуйста, не проклинайте... Не позволю запятнать ваши славные имена».
Миха крепко схватил поводья, поджарил коня плеткой и яростно закричал:
- Топчи его!..
- Степан, Степан! Что ты делаешь? Что ты делаешь? Отойди, пожалуйста, с его пути! - закричала Татьяна.
Степан мольбы жены не услышал. И не услышал, как Миха закричал,как зверь. Он не упустил из рук голову скакуна.
-Эх, неуважаемый Михал Петрович... Разве нет для тебя возможности ездить по улице, не топча людей?.. Или мы не такие люди, как ты?.. Видишь, с кладбища идём, поминали стариков и детей. Если не стыдиться людей, то стыдиться надо хотя бы себя... – как будто сам с собой говорил Степан.
Миха пришел в бешенство от того, что впервые в жизни столкнулся с человеком, который пытался преградить ему дорогу.
— Вперед! - еще громче крикнул он скакуну. - Топчи его, давай! - и стал непрерывно хлестать коня плеткой. Тот пытался отступить, но Степан всё равно не отпускал его.
— Бог знает, Михаил Петрович, что не я, а ты виноват в том, что у меня поднялась злоба на тебя! - все громче и громче говорил Степан, - не жалуйся на меня теперь! - Размахнувшись, он ударил коня кулаком в лоб, как дубинкой.
- На! Кончено!..
Кровь хлынула из носа скакуна. Он сел на задние ноги и опрокинулся.
- И смотри! Еще раз увижу, как топчешь людей на своем скакуне, хуже сделаю! – окровавленный Степан быстро повернулся и направился к Татьяне...