ЛЮСЯ
Люся - миловидная, интеллигентная блондинка, в свои двадцать восемь лет жизнью своей была вполне довольна. И будь её воля, ни о каком замужестве бы даже не помышляла. Люся была открытой, весёлой и жизнерадостной. И у неё были хорошие друзья, с которыми они отлично поводили время. Ездили в горы, отмечали праздники и даже иногда ходили в походы.
Люся работала в институте повышения квалификации педагогических работников, жила в однокомнатной кооперативной квартире, расположенной в самом центре города, - такой же уютной и хорошенькой, как сама Люся, - и пребывала в полной уверенности, что жизнь её удалась.
Немного портили общее впечатление досужие разговоры подруг и взрослых родственников о том, что «время на месте не стоит», и что «нужно ещё и детей успеть родить» и в посланиях этих мутной, костлявой тенью маячил образ старой девы, а ещё обязательно тот самый пресловутый стакан воды, который, дескать Люсеньке некому будет подать в старости.
А женихов не то, чтобы совсем не было, нет кое-какие поползновения со стороны отдельных представителей сильного пола имели место быть, но всё это было как бы не совсем то… А говоря начистоту, иногда так и совсем не то.
Ну а друзья мужеского пола как-то не только не спешили менять в отношении Люси свой дружеский статус на какой-либо иной, но в порядке живой очереди и сами все переженились на других девушках, а некоторые так даже и не один раз.
Вот так как-то оно всё и шло у Люси. Без особых эксцессов и потрясений, а ровно и гладко, что организованную и целеустремлённую Люсю вполне устраивало. И продвигалось бы и дальше, если бы однажды героиню этой истории не отправили на курсы повышения квалификации в Москву.
Да, выясняется, что работники этой сферы тоже обязаны раз в пять лет проходить обучение по своему направлению, чтобы не оказаться в стороне от научно-технического прогресса, быть в курсе текущих методических преобразований и противостоять профессиональному выгоранию, застою и прочим неприятным вещам.
Люся отправилась на обучение с радостью. Во-первых, она любила свою работу и стремилась делать её хорошо, во-вторых, Люся была открыта новому и ей нравилось учиться, ну а в-третьих, две оплаченные недели в Москве, товарищи! Это ли не радость!? Да это почти что нежданный, причём творческий отпуск!!
Сама Люся, историк, отправилась в Москву с коллегой, заведующей у них в институте кабинетом немецкого языка. Вдвоём веселее и не так страшно.
К тому же Люсе повезло - более старшая и опытная Валентина Васильевна, ехала в Москву уже в третий раз, и знала в столице все те места, - ну или почти всё, - что полагается знать наивной провинциалке, такой как Люся, прибывающей в златоглавую впервые.
С утра они усердно посещали занятия, после обеда гуляли, ходили по магазинам, а вечером обязательно - на выставку, в музей или в театр.
Вот в театре Люся и познакомилась с Игорем. Невысокий, в костюме с иголочки, - это первое, что бросилось Люсе в глаза, сразу видно заядлого театрала, - с приятными чертами лица, в тонких очках без оправы, которые ему очень шли, он произвёл на неискушённую в таких вопросах Люсю вполне ожидаемое впечатление.
Игорь оказался в театре на Малой Бронной её соседом справа. Беседа завязалась ещё до начала спектакля как будто сама собой. Так легко и естественно, как будто они давным-давно знакомы. Люся не помнит, кто был инициатором разговора, за которым последовало знакомство. Вполне возможно даже, что и она. Люся только помнит (и до сих пор смешно), как Валентина Васильевна, - худощавая и высокая, как жердь, - время от времени сгибалась в поясе и окидывала Люсю и её нового знакомого недоумевающим и гневным взглядом.
Знакомство продолжили в антракте, во время которого все трое чинно прогуливались в театральном фойе, разглядывая между делом актёрскую фотогалерею и разговаривая о высоком.
Люсе ужасно хотелось пить, но было как-то неловко заикаться о такой прозе жизни, когда Игорь рассказывал о постановке, которую они смотрели, подкрепляя свои мысли цитатами из «Дяди Вани» или «Трех сестёр». Люся не помнила откуда именно, но то, что это точно был Чехов, она не сомневалась.
Что тут ещё стоило бы добавить? Пожалуй, только то, что оставшуюся неделю в Москве, а именно её вечерние часы Валентина Васильевна могла проводить так, как она считала нужным. По собственному, так сказать уразумению. Поскольку Люся в это время находилась в компании москвича Игоря. Не то, чтобы они ходили куда-то целенаправленно, а так, больше, скажем, прогуливались в парках и скверах города-героя Москвы.
Один раз ездили на ВДНХ, но и там тоже никуда не ходили, а только совершали променад и разговаривали. Хотя разговаривали, это, пожалуй, громко сказано, поскольку говорил, в основном, Игорь. Люсе оставалось только слушать, кивать время от времени головой и тихо восхищаться. Такое было у неё ощущение.
Помимо классической литературы и театра, у Игоря было две излюбленные темы: мама и его собака. Или, наоборот, собака и мама. Не важно, потому как по значимости, они находились где-то на одном уровне и при беседе регулярно взаимозаменялись без особой потери для смыслового содержания речи.
В конце этой самой недели, перед Люсиным отъездом, появилась ещё одна тема. Игорь заговорил о том, что вот ему скоро тридцать семь и, конечно же, хочется свою семью, детей, но в наше время так легко обмануться и принять обычную стекляшку, да ещё и с корыстными планами, за бриллиант чистой воды, а потом кусать себе локти, если конечно, способен будешь хоть до одного из них дотянуться.
И вот есть такая Люся, и ему кажется, что у них могло бы что-нибудь даже получиться, потому что ему нравятся такие симпатичные и бесхитростные девушки, не то, что москвички, но с другой стороны, мама говорит, что провинциалки сплошь и рядом оказываются самыми опасными охотницами за московской пропиской и прочими благами столичной жизни, и он конечно же с ней согласен, ведь у мамы опыт и бла, бла…
Люся почему-то даже не удивилась, когда москвич Игорь заговорил об этом. Только поймала себя на страхе, что «если у них получится», она вынуждена будет всю оставшуюся жизнь слушать про мудрую чудо-маму и выдающийся интеллект его пса. Собаки породы немецкий пинчер не сделали Люсе лично ничего плохого, но ей казалось, что она их уже слегка ненавидит.
Но в ответ на это чувство, Люся мысленно показала себе язык и вспомнила про все эти разговоры о синих чулках, старых девах и, конечно, об этом чёртовом стакане воды. А также с ехидством мысленно констатировала, что меньше, чем через два месяца ей исполнится (страшно сказать) двадцать девять!
Поэтому, когда после сорокаминутной прелюдии и пустого топтания на месте, Игорь, наконец, сообщил, что мама и Рольф (немецкий пинчер) желали бы с ней познакомиться, ответила скромным согласием.
Когда они вышли из метро, улыбающийся Игорь извинился и сказал, что ему нужно купить мяса и костей для Рольфа, поэтому они проехали на две остановки больше, так как мясо нужного качества и цены, они с мамой берут только на этом крытом рынке.
И вот представьте, подключите, так сказать, своё воображение. Вот так стоит у витрины Игорь, слева худенькая, маленькая и слегка бледная от усталости и голода Люся. А Игорь выбирает мясо своей любимой собаке… Откладывает один кусок, просит показать другой, затем третий. Всматривается, щупает, принюхивается… Уши у него плотно прижаты к голове, глаза прищурены… Люсе кажется, что сейчас он напоминает того самого пинчера, который только ждёт команды, чтобы вонзить острые зубы в красную, волокнистую мякоть и смачно захрустеть костями и хрящиками.
Уже стемнело. Люся с тоской подумала, что ведь ещё нужно будет возвращаться в гостиницу.
Игорь определился с мясом, и улыбаясь его словам по поводу того, что славный пёс Рольф ест только говядину, Люся вдруг яснее ясного понимает только одно – она хочет, как можно скорее отсюда уйти.
Пугаясь собственного желания, Люся трясёт головой, а Игорь, растолковывая её движения по-своему, говорит, что она права, мяса хватит, нужно прикупить костей.
Это продолжается долго. Люсе кажется, что даже очень долго. Совсем не к месту, она вспоминает, что Игорь ни разу не пришёл на встречу к ней с цветами. И никуда не пригласил ни разу, где нужно было платить за вход. Нет, они как-то ели мороженое в кафе-стекляшке, куда зашли, потому что у Люси порвался ремешок на туфле. И Игорь тогда подробно объяснил, где самый лучший в Москве ремонт обуви. Разумеется тот, куда обращаются они с мамой.
Ах да, мороженое купила она. Правда, он отказывался, сказал, что ничего не нужно, он просто посидит, а Люсе, как назло, очень захотелось мороженого и не станет же она есть его одна…
Игорь аккуратно кушал пломбир маленькой ложечкой и с видимым удовольствием рассказывал о громкой премьере в «Современнике», на которую он пойдёт на следующей неделе. Игорь вообще очень хорошо говорил, не зря работал лектором в обществе «Знание». Читал лекции по искусствоведению.
И профессии родственные, - с невыразимой тоской вспомнила сейчас Люся, - и интересы опять же… И вообще…
Люся посмотрела, как шевелятся губы у Игоря, тщательно проверяющего сдачу. В голове метеором пронеслось:
- Мне он точно вот так выбирать ничего не будет... И я всегда буду в лучшем случае, на третьем месте, - поняла она с неприкрытой, беспощадной ясностью.
- Игорь, вы извините… Я совсем забыла, - проговорила Люся, когда он подошёл к ней с увесистым пакетом, - Мне надо… Срочно… Я обещала… Простите…
Последние слова она проговорила уже через плечо, пробираясь через людской поток к выходу.
- Дура малахольная… - услышала она в голове какой-то голос, до ужаса похожий на материнский.
- Ой, Людка, и правда, чего у тебя в башке-то? - подхватила тётя Шура, папина сестра, - Тебе ли, без малого тридцатилетней, выкобениваться?
- Да ты что, Люся? - приняла эстафету подруга Светлана, - он ведь тебя уже с матерью вёл знакомить… Своими руками такого мужика взяла и оттолкнула...
- Не какого-нибудь, а москвича! И не оттолкнула, а сбежала! – подытожила мать.
- Грубо, неумно, как деревня неотёсанная… - подключилась и Валентина Васильевна, хотя казалось бы, ей-то какое дело?!
- Ну и будет свой век куковать одна…
- И поделом…
- Пустоцвет…
- Синий чулок…
- Гляди, и стакана воды на старости лет…
Люся вскочила в вагон, с трудом переводя дыхание. Она бежала так, как будто малейшее промедление могло стоить ей жизни.
Сейчас, постепенно успокаиваясь, Люся помотала головой, чтобы избавиться от всё ещё звучащих, но уже гораздо тише и бессвязнее голосов, и с облегчением выдохнула.
А ну вас, - подумала она с лёгким сердцем, - и улыбнулась широко и беззаботно, как человек, только что успешно разрешивший трудное и неприятное дело, у которого снова всё хорошо, а лучшее ещё впереди.