Фаэтон – это персонаж древнегреческой мифологии.
Выпросил у своего отца Гелиоса позволение править
солнечной колесницей, но его упряжка погубила его:
кони неумелого возницы отклонились от правильного
направления и приблизились к Земле, отчего та загорелась.
Был в старом Батуми свой колорит.
Мало кто сможет сейчас это прочувствовать, кроме живших в то время и в том месте. Особенно – мальчишек послевоенной поры и поколения 60-70-х.
Было в Батуми два фаэтона и, соответственно, два фаэтонщика.
Никто никогда не задумывался, где живут эти люди, как содержат лошадей. Чем кормят?
Взрослые шиковали во время гулянок, свадеб, дней рождения. Дети же пользовались моментом и умудрялись запрыгнуть на заднюю ось фаэтона и прокатиться на ней хоть несколько секунд. Удержаться на ней было сложно: цельнолитая ось крутилась вместе с колёсами. Но некоторые умудрялись проехаться с десяток метров и спрыгивали, порой неудачно.
Фаэтонщик зорко следил за детворой и частенько, завидев попытку подсадки «осевого зайца», длинным и тонким хлыстом довольно больно и точно стегал дерзнувшего осмелиться на такой шаг. В таком случае все бежали на безопасном расстоянии и дразнили этого красномордого дядьку «Помидори бидзиа!» - «Дядя-помидор». Он только усмехался, что, впрочем, за его толстыми красными щеками и не было видно.
Он не старел. Отец мой помнит его таким. Я его таким помню. Сын мой старший видел его таким. Видимо, у него дома хранился скафандр Агасфера.
Самое страшное его ругательство было: «Вай, хулигано-маймунебо!» - «Ах, хулиганы-обезьяны».
Проезд на фаэтоне по береговой линии стоил недёшево. 3 рубля – до ближайшего ресторана. 5 рублей – от начала и до конца. 8 рублей - то же, что и за 5, только с возвратом в исходную точку.
Как-то раз нам удалось покататься на этом фаэтоне легально.
Вышел из тюрьмы наш сосед, который закатил пир на весь мир.
Фаэтон был непременным атрибутом окончания пиршества. Мы хотели было за него уцепиться, но кого-то из нас не миновал его хлыст. Больно.
Этот сосед, увидев такое, дал от души по кумполу фаэтонщику, потом достал 10 рублей, всучил ему и приказал нас прокатить с шиком по всему городу. Что тот и исполнил. Он-то, видимо знал, что сосед в авторитете.
Это, переполнявшее нас, пацанов начальных классов, чувство торжества, гордости и хвастовства перед городскими сверстниками мне не забыть никогда. Оно просто выпирало отовсюду, до слёз, до нервной трясучки и потери пульса.
Когда ты наслаждаешься не этой поездкой, не цокотом копыт, а упиваешься удивлёнными взглядами встречных взрослых.
Когда завтра в школе только ленивый тебя не спросит с почтительным уважением о поездке.
Когда этот ненавистный кучер вдруг стал родным и близким. И даже, кажется, одобрительно смотрел на нас искоса и посмеивался по-доброму.
Около дельфинария он остановил экипаж и купил у мороженщицы 10 эскимо на палочках. По 20 копеек.
Вручив этот неслыханной щедрости подарок нам, он вызвал такой фейерверк чувств, что я не пожалел бы сейчас и месячной зарплаты, чтоб вновь пережить те мгновения фантастического визга моей детской души! Солнце клонилось к закату, и мы, облизывающие остатки шоколада с палочек, счастливые и уставшие от бури эмоций, по-царски развалившись на сиденьях, и небрежно, как ковбои, сидевшие на облучке, вкатили во двор, где нас терпеливо ждал тот самый сосед.
Сердца наши отныне были им завоёваны.
Он быстро переговорил с фаэтонщиком. Сдачи не требовалось: она была потрачена на нас…
В фаэтон село несколько взрослых и кучер, подмигнув нам и, зачем-то погрозив пальцем, чмокнул на лошадей «А-чу!», дёрнул поводьями и выехал со двора.
С тех пор мы уже его никогда не дразнили: переключились на второго фаэтонщика, худощавого «Огурца».
Мы помнили «Эскимо»…
А ведь мог бы и не покупать!