« Я больше не люблю тебя, прости…» - небольшой листочек- стикер ярко-малинового цвета сразу бросился ему в глаза. После ночного дежурства он мало чего понимал, но смысл послания не предполагал вариантов.
Склейка стикеров лежала в прихожей под зеркалом вместе с ручкой. Обычно так они оставляли маленькие послания друг другу. Сначала это были любовные записочки : « Люблю тебя» или «Обожаю ,целую тебя всего..» Читая эти крошечные признания в любви, ему нравилось фантазировать о том, что следует за «целую тебя всего..».Это его слегка возбуждало и весь день пролетал на волне подъема с мечтой, с ожиданием вечера . За вечером следует ночь – а там аромат ее кожи, ее руки..Он заводился от легкого касания ее рук.
Он встряхнул головой , прогоняя от себя возбуждающий морок. Потом стикеры стали напоминать о том, что надо купить и что надо сделать –хлеб, картошка, кран течет..
Где случился тот поворот ,когда в их отношениях случилась течь. Он не был ловеласом, но и монахом не был. До нее женщин менял легко, долго не задерживаясь в одной и той же постели. Его это устраивало, так было проще. Он думал, что так будет всегда, пока не случилась она. И не было в ней ничего особенного, но ее прикосновения сводили его с ума.
Он снова перечитал записку. Ему пришло в голову, что это ,наверное, такая нелепая шутка, еще один ее прием, чтобы его зацепить и потом вынуть всю его душу, и все это безумие закончится как всегда касанием ее рук, страстью, смятой постелью . Он проснется и услышит ее дыхание. И все будет как и прежде. Да, конечно, это просто шутка, нелепая, глупая шутка, чтобы растормошить его. Он спешно набрал ее номер – телефон ответил короткими гудками. Он набирал еще и еще. Трубка издавала все те же противные короткие сигналы . И тут до него стало доходить, что она не ответит. Не будет больше ее рук , ничего больше совсем не будет. Его взгляд снова упал на ярко-малиновый стикер. У него внутри все взорвалось.
Ему захотелось сбросить с себя все упоминания о ней . Он бросился в комнату. Стал обшаривать шкаф и полки. Она ушла вся и насовсем. Ни одной ее вещи, никакого напоминания о том, что она была частью их жизни не осталось. Ни осталось и фото. Она исчезла вся. Только аромат ее еще витал в воздухе и воспоминания о ее прикосновениях. Он снова и снова старался прогнать этот морок.
Оставаться в комнате было не выносимо. Он вышел на улицу, сел в машину . Не стал выбирать , куда ему ехать. Механически выполняя все привычные движения, выехал из города . Машина всегда его успокаивала. Он даже никогда не включал музыку, слушая звуки мотора.
Автомобиль мчался по трассе. Потом трасса сменилась проселочной дорогой. Он даже не понял, когда и куда свернул. Показались дома небольшого поселка , не из тех, где стоят дорогие современные особняки. Строения были совсем уж ветхие, не ухоженные. Машина двигалась медленно по ухабистой дороге.
Внезапно перед автомобилем вырос мальчик лет десяти с поднятой рукой, с мольбой остановиться.
Он вышел из машины.
- Дяденька , помогите , мамке совсем плохо. Мальчишка размазывал по щекам слезы и тянул его за руку в сторону своего дома. Он вернулся к машине. Он был врач и в машине всегда была сумка с самым необходимым.
Темные сени с нагромождением всякого хлама. Он на ощупь поймал дверную ручку . Дверь со скрипом отворилась. В темноте ничего было не разобрать . Он пошарил рукой там на стене, где обычно бывает выключатель и включил свет.
Давно не стиранные занавески на окнах, стол с остатками то ли обеда, то ли нескольких обедов. В ворохе грязной посуды и объедков возвышалась недопитая бутылка спиртного, гора окурков и на самом краю стола пустая канвалюта из под таблеток. Препарат был сердечный, самый простой. Им видимо, старались снять приступ.
В углу железная кровать . Женщина на ней застонала и откинула с себя одеяло. Он подошел , взял ее за запястье, стараясь прощупать пульс. В нос ударил запах давно не мытого тела. Он слегка поморщился. Оказав первую медицинскую помощь, он повернулся к мальчику, который все это время плакал и просил спасти маму.
- Собирайся, возьми документы и все необходимое для мамы и для себя, едем в больницу.
- А мама не умрет?
- Надеюсь, все обойдется, я сделал все, что мог, теперь ей нужен стационар, собирайся.
Он довел женщину до машины, погрузил в багажник наспех собранные мальчуганом вещи, их было совсем мало. Сын всю дорогу держал маму за руку и приговаривал, что все будет хорошо и ей помогут в больнице. Мальчик уже не плакал, но смотрел с такой надеждой и мольбой на него. Он видел этот взгляд в зеркале заднего вида, поднимая иногда глаза.
Он не выбрал ближайшую больницу, повез в свою, проверенную , где точно знал, что женщине там помогут и не откажут в госпитализации. Утренняя личная трагедия с ее внезапным уходом и огорошившим его откровением, что она его не любит, отодвинулась на второй план. Заплаканный мальчик, его умирающая мама , расставили приоритеты по местам.
Что есть предательство по сравнению со смертью? Смерть четко обозначает необходимую важность событий и вносит ясность в голову. Ушла одна женщина, за ней непременно будет другая. Только смерть может забрать все безвозвратно, но он этого не допустит. Мальчик не останется сиротой.
В приемном покое больнице, где он был ведущим хирургом, женщину приняли. Медсестра немного поморщила нос, но возражать ему не стала. Он замечал на себе томные взгляды этой самой сестры, но тогда была она и ее руки. Теперь ее нет. Он снова осознал новый факт его жизни и в груди кольнуло. Все пройдет. Не сейчас, потом , он обязательно присмотрится к этой девушке, потом.
Сейчас надо определиться, как быть с мальчиком. В больнице его не оставишь. Пацан, успокоившись и поверя, что его маме больше не угрожает опасность, мирно посапывал на заднем сидении.
Он привез его к себе домой.
Они зашли в прихожую и он включил свет. « Я больше не люблю тебя» - стикер все еще кричал ему о том, что дверь в его прошлую жизнь захлопнулась. Он смял ярко-малиновый листочек, прошел на кухню. Взял спички, положил смятую бумагу в раковину и зажег. Маленький комочек сгорел быстро. Он некоторое время молча наблюдал, как корчится в огне его иллюзорное прошлое счастье.
Мальчишка стоял в дверном проеме и оглядывался по сторонам, не зная как ему быть.
- Давай поедим, - он смыл остатки пепла водой, - Яичницу будешь?
Мальчонка закивал головой.
Он не знал, как все будет дальше, но точно понимал, что в нутрии больше так не болит и , что жизнь больше, чем любовь.
-