9. Тайные науки

Лариса Болотова
               Из книги Е.П. Блаватской «Из пещер и дебрей Индостана» :

«Ради Бога, просите Такура (Гулаб-Синга) ответить мне, есть ли для меня надежда достичь результатов, которых я тщательно ожидаю вот уже пятнадцать лет… Спиритизм изменнически предал меня. Феномены его – факт; объяснения – чушь. Как возобновить прежние сношения с тем, с кем я когда-то разговаривал так свободно за три тысячи миль, каждый из нас в своей комнате .. Теперь всё исчезло, он не слышит меня более, даже не чувствует… Почему?!»

«Гулаб-Синг громадного роста раджпут, независимый такур из провинции Раджистана (означает буквально «обитель или земля царей»), которого … знали под именем Гулаб-Лалл-Синга, а звали просто Гулаб-Синг. … об этом странном человеке шли самые удивительные и разнообразные толки. Ходила молва, будто он принадлежит к секте радж-йогов, посвящённых в таинства магии, алхимии и разных других сокровенных наук Индии. Он был человек богатый и независимый, и молва не смела заподозрить его в обмане, тем более, что если он и занимался этими науками, то старательно скрывал свои познания ото всех, кроме самых близких ему друзей» (стр. 41)

«Когда я (Блаватская) передала Такуру письмо по просьбе редактора, Гулаб-Синг просил меня написать под его диктовку следующее: «Милорд, - вы Англичанин и ваша вседневная жизнь вся проходит по английскому шаблону. Честолюбие и парламент начали дело разрушения, мясная пища и вино окончили оное. Для ассимиляции духа человека со всемирной душой Парабрамы существует лишь одна узкая и тернистая тропа, по которой вы не пойдёте. Материальный человек убил в вас духовного. Вы один можете воскресить последнего и никто другой на это не способен…»

 «Конечно скептики и материалисты, как те, которые приписывают явления спиритизма нечистой силе, так и другие, убеждённые, что после смерти от нас ничего не останется, а будет, по выражению Базарова, «лопух расти», ничему этому не поверят, а одни станут нас с такурами и лордами подымать на смех, другие открещиваться от нас. Но к этому нам не привыкать стать. Зато люди серьёзные, учёные, опытные в медиумических явлениях, как профессоры Бутлеров, Вагнер, Цельнер, Уоллас и другие, которых факты победили и принудили признать за факты, эти учёные, убедившись в существовании силы, способной завязывать узлы на безконечной верёвке, поверят реальности странных и необъяснимых феноменов, виденных нами  в Индии. В одном  мы разойдёмся с  ними: они верят, что невидимая сила, работающая над превращением материи на спиритических сеансах, принадлежит духам: мы не верим в активное вмешательство усопших и приписываем эту силу лишь духу живого человека. Кто из нас прав, кто ошибается, может решить только время» (стр. 310).

Из слов Такура:

«Что такое «тайные науки»?  Для меня эти науки, как и для всякого, кто им посвятил всю жизнь, содержат в себе ключ ко всем тайникам природы и миров как видимого, так и невидимого. О этот ключ достаётся дороже, нежели вы думаете. Гупта-видья – обоюдное оружие, и к нему нельзя приступать, не пожертвовав заранее жизнью, хуже, разумом, так как она одолевает и убивает каждого, кто не успеет одолеть её саму. Басни древности основаны не на одной фантазии. И в нашей допотопной Ариаварте найдётся сфинкс, как и в Европе, и на одного Эдипа в итоге получается тысяча жертв. Особенно она опасна для вас, европейцев и белых» (стр. 315).

«Эта система философии аскетизма («Йога» Патанджали) самая трудно понимаемая в Индии. Как халдейская кабала, по которой Симеон бан-Иохай составил  в первом веке еврейскую, или же некоторые трактаты алхимиков, каждое существительное имя в ней означает по условному ключу что-нибудь другое. Этот ключ, по общепринятым понятиям, находится у одних раджа- йогов, и браманы не имеют и понятия о настоящем значении её учения» (стр.316).


                Как написано это учение, как не соответствие истины, она просто скрыта, как аллегория  или совершенная абракадабра, где каждому слову, каждой букве соответствует определённое значение, в котором и скрыта суть учения? 

«Такур допивал свою вечернюю порцию молока – единственная его пища (сколько мы успели заметить за все долгие недели его пребывания с нами),