Часть 1. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ. Военная мудрость как актуальная аксиома.
Сквозь частокол прошедших десятилетий, как сейчас вижу яркую картину. Осень 1952 года, в аудитории военной кафедры Одесского университета с группой студентов проводятся занятия по военной подготовке. За время учебы в университете мы должны приобрести военную специальность – командир батареи гаубиц среднего калибра. Занятия проводятся один раз в неделю по дневной программе. Сегодня именно такой день. Занятия проводит молодцеватый, поджарый, с подчеркнуто-военной выправкой гвардии майор Маланин. С орденскими планками на груди и маленькой красной полоской-нашивкой о ранении, четким зычным, привычным повелевать голосом, майор медленно прохаживается перед нами (слушателями) и начинает лекцию.
– Товарищи курсанты! Начинаем тему: «Тактика огневого взвода артиллерии, приданного в качестве сопровождения стрелковому подразделению, ведущего разведку наступательным боем». Он на минутку как бы запинается: «Прекратите записывать, слушайте!» Потом выжидает и повышает голос: – «То, что я вам скажу, может показаться спорным и дискуссионным. Но зарубите себе в мозгу на всю жизнь, если хотите иметь хоть какие-то успехи в военной деятельности. Ваше качество командира определяется своевременностью принятых решений, а не их правильностью. Неправильное решение, принятое вовремя, лучше правильного, принятого с опозданием, ибо...» – он запинается и продолжает: «...ибо в условиях быстроменяющейся оперативной обстановки, для проведения в жизнь правильного решения времени не остается. Ваши действия всегда будут истолкованы, как неумение или нежелание принять решения вовремя, а значит – как проявление элементов паники и трусости! Сказанное – аксиома, правильность которой подтверждена кровью и жизнями тысяч людей и дальнейшему обсуждению не подлежит. Уразумели?» – «Так точно, товарищ майор!» – отвечаем мы не совсем дружным хором.
– «А теперь вы можете все это записать. Записали? Продолжаем тему»…
Мы – товарищи курсанты, молодые парни, большей частью худосочные, некоторые – явно истощенные, одетые кто во что горазд. Что такое война все знают, видели своими глазами и пережили ее, некоторые (демобилизованные) в войне участвовали. А вот принятие решений… да еще в меняющейся обстановке, что-то не совсем понятное, далекое и абстрактное, по крайней мере, в то время для меня. Возможно, демобилизованные это воспринимали по-другому. Понятно, можно принять решение, скажем, сбежать с лекции и пойти в кино с девушкой, либо принять решение подработать вечером разгрузкой вагонов. Только со временем, и не сразу, я понял: ах, как был прав гвардии майор…
За истекшие полвека мне не раз приходилось принимать правильные и неправильные (как впоследствии оказывалось) решения, и убеждался, как трудно бывает принять решение вовремя, когда от него зависит твоя жизнь, а тем более, жизнь других людей, в частности, твоих подчиненных. События последних дней лишний раз это подтвердили. Последние два или три дня обстоятельства заставляли меня принимать решения, большей частью оказавшиеся неправильными и я чудом остался жив. Но достоверно знаю: прояви я в сложившихся условиях элементы растерянности и паники, в живых бы меня уже не было…
Часть 2. ДВИЖЕНИЕ - ЭТО ЖИЗНЬ! Лес, грибы и Крымские горы.
Экстремальный опыт двух холодных ночевок в горах:
Что происходило за 3 дня блужданий – 16, 17, 18 октября 2005 года.
Несколько дней перед этой датой я всё обдумывал, как бы сделать вылазку на Тырке, на одно из самых грибных мест в доступных лесах. Гора Тырке - вершина отрога массива Сев. Демерджи в Крыму. На её северных склонах находится урочище Тырке, где и происходили основные события…
В Крыму стояло бабье лето. Было очень сухо, но в горах, в лесу на склонах, на радость грибникам, остатки влаги всё же есть. Выбор пал на воскресенье, 16-го октября, перед этим были рабочие дни. В субботу, в первой половине дня я сходил на работу, ведь суббота у нас день полурабочий, кто не успевает, может поработать. Директор был на месте, и я с ним согласовал основные положения текущего объекта (скала «Дива» в Симеизе). После обеда съездил на дачу, собрал, что было на огороде: яблоки, виноград, айва, орехи. Приехал вечером домой и сказал сыну, что намерен смотаться по грибным местам. За 2 или 3 дня до этого у меня было какое-то тревожное состояние, нервы взвинчены, что ли… Наверное, из-за сына – он был категорически против моих одиночных походов, а друг, компаньон в таких вылазках, Николай Слукин, как назло, был в отъезде. Может, это меня вывело из колеи, может, что другое. И ещё шли сны кошмарные: толпятся какие-то женщины впереди меня в серых и черных платках, загораживают мне дорогу и что-то от меня хотят. И прочие весьма неприятные вещи… Все эти кошмары видятся во сне по два-три раза в разных вариантах. И потом ещё феномен навязчивой мелодии. Наверное, в психиатрии известен такой болезненный симптом. Так вот, мелодия в исполнении Высоцкого – «И ни церковь, ни кабак, ничего не свято, нет ребята, все не так, все не так ребята. Еще раз, еще раз, еще много-много раз…». Меня поражает, как авторское исполнение нехитрой популярной в свое время мелодии, отзывается резонансом в Душе, вызывает чувство тревоги, неустроенности какой-то, надвигающейся опасности, предчувствия беды. И вот эта мелодия последнее время возникала, откуда-то изнутри и ее нельзя ни подавить, ни от нее отвязаться…
Как бы там ни было, дата похода определена. Проснулся очень рано. За окном горят фонари, темно. Все подготовлено: две корзинки – меньшая в большую, две накидки целлофановые, меньшая только на голову и плечи и тонкая, побольше, но кое-где с дырами. Зонтик решаю не брать, по всем прогнозам дождь на сегодня не предвидится, а вот на завтра обещали. Обувь – старенькие кроссовки, подаренные в свое время сыном. В былое время они были водостойки и верно мне послужили в походах. Я их пару раз чинил. Очень хороши, плотно сидят на ноге, но потеряли свою водостойкость, малейшую влагу впитывают, как промокашки. Но, в сухую погоду лучшей обуви нечего и желать. Одежда – видавшая виды брезентовая штормовка с капюшоном и тонкая шерстяная рубаха поверх майки. Резиновые сапоги решаю не брать, сколько раз брал их в лес, дождя, не смотря на прогноз, не было, а таскать напрасно лишний вес не очень приятно. Удостоверение личности заворачиваю в тройной целлофан и заталкиваю в грудной кармашек ближе к телу. В удостоверении – десятка гривен мелкими купюрами. Да, компас и острый перочинный нож кладу в карман штормовки. Спичек никогда в лес не беру – не курю, нет надобности. В термосе залит литр горячего кофе, небольшой бутербродик запихиваю в клапан рюкзака, сыр, кусочек вареной колбаски на один раз поесть, ведь ужинать буду дома. На всякий случай в кармашек рюкзака заталкиваю пару теплых носков в двойном целлофане. Кажется все. Надевая кроссовки, замечаю, что на левом – подозрительно истлевший шнурок. Опаздываю, времени заменить его – нет. Взамен, беру пару шнурков, сворачиваю в жгутик, кладу в карман. Пара очков, одни для чтения, в кармашек поближе к удостоверению, вторые, смотреть на расстояние, для сбора грибов, болтаются на веревочке, на шее. Теперь вроде все. Поспешно выпиваю кружку кофе с сыром. Вроде все. Нет. Возвращаюсь, беру бумажку и оставляю на кухонном столе записку – «Я на Тырке». В последний момент под столом нащупываю кулечек с десятком карамелек «Рачки» и, выбегая на улицу, захлопываю дверь…
На улице темень, смотрю какой-то троллейбус на остановке. Он уже трогается, доли секунды и я бы не успел, но я успеваю, дверь за мной захлопывается. Спрашиваю: «Какой номер? – «Первый, дежурный, до Перевального». Выезжаю я в 5-30, в Перевальном буду в 6-30. В 6-30 в Перевальном еще темно, но это не беда, уже сереет, и пока я пересеку предгорье – это ведомство военных, полигон, начнет рассветать. Это уже около 7 утра. Далее затяжной, местами крутой подъем, по Челбашской тропе – 1,5 часа, и я на плато Долгоруковской яйлы, это уже 8-30, солнышко не яркое сквозь дымку легких облаков, все идет по плану, тепло, но не жарко, сухо. Одет я именно под такую погоду, чего еще большего желать…
Чистый горный воздух пьянит, дышится легко, сил полно, настроение великолепное. Все рассчитано до мелочей по минутам: один час на пересечение плато, до известного памятника погибшей партизанке Клаве Юрьевой, это будет 9-30, три-четыре часа, побродить собственно по лесу в поисках чего-либо: орехов, лещины, шиповника, рябины, и главное – Опята. Их в лесу очень мало, но они есть. Очень приятно, когда все идут из лесу с пустыми корзинками, а ты несешь, пусть не много, маленькую корзинку опят, скромно, не плотно их прикрываешь, а вышедший из лесу бродячий люд спрашивает: «А где это Вы их, таких симпатичных, набрали?»
Так вот, в три часа дня я должен драпать из лесу, чтобы в четыре быть снова около памятника, а затем вернуться тем же путём, что и поднимался. За один час надо пересечь плато и в 17-00 быть на его кромке и начать спуск на родник Чел-Баш. Час на спуск. Правда, Солнце заходит где-то около 18-00, и последние 20-30 минут я буду идти в сумерках, но это уже не горы, а военный полигон. Так, что при всех неблагоприятных раскладах, буду дома не позже восьми вечера, а если повезет, то и 19-30. Пока все идет по плану, туристическая тропа, петляя, ведет к памятнику Юрьевой. Чтобы попасть в урочище Тырке к памятнику идти не обязательно, можно повернуть круто направо и сократить путь. Но я иду на восточную границу урочища, к истокам р. Буруальча. Когда-то я там собирал замечательную Вешенку, а вдруг мне и сейчас там повезет…
Не доходя до памятника метров 150-200, навстречу мне идут два парня, я вежливо с ними здороваюсь, они мне отвечают, и вдруг слышу сзади – «Вас можно на минуточку?». Поворачиваюсь, один из них подходит ко мне ближе: «Вы случайно не отец Юры Потеряйко?» – «Да, конечно. А вы откуда меня знаете?»– «Я Сергей Пайков, с Юрием вместе учились, а Вас узнал заочно, по фотографии. Сейчас с товарищем делали небольшой турпоход с ночевкой, возвращаемся в Симферополь». – «А Юру будете видеть?» –«Скорее всего, нет». И вдруг меня что-то как бы толкает: «Сережа, к Вам большая просьба, когда вернётесь в город, позвоните Юре и сообщите ему, что Вы меня видели в такое-то время на этом месте, не забудете?». – «Нет, нет, не забуду!» – «Только сообщите и обязательно ему скажите, что всё будет ХОРОШО», – повторяю я. И сам не могу понять, с чего это я обратился к нему с такой просьбой, что на меня нашло? Какое-то наваждение…
Собирать грибы дело нехитрое, когда их много, даже неинтересно, процесс собирания превращается в нелегкий монотонный труд. Лазишь на четвереньках, если это Рыжики, обязательно в колючках, в глубине куста под хвоей, обдерешься, исцарапаешься. Если поздней осенью – руки мерзнут, пальцы коченеют, даже судорога сводит. А вот осенняя Рядовка (Дымчатка) прячется глубоко в траве, можешь ходить по траве и не замечать, что ходишь по грибам. Хорошо и легко на яйле собирать Шампиньоны или Белый горный. Белые головки их видны вроде издалека, но подходишь ближе и плюешься: белый камешек известняка блестит точно, как головка шампиньона, а виден за 100-150 метров. Самое интересное собирать, когда грибов мало, то есть растут, но плохо, и только в отдельных местах. Места эти определяются двумя факторами: наличием влаги и тепла. Последнее связано с микроклиматом, освещенностью склона, прогреванию его Солнцем. При избытке влаги ищешь сухие, проветриваемые и прогретые солнцем склоны, при недостатке влаги наоборот, спускаешься в затененные лощины и тальвеги балок, где могла сохраниться хоть какая-то влага. Кроме этих общих положений очень полезно знать индивидуальные особенности вида грибов, которые ищешь – Рыжик одно, Белый боровик другое, Опенок третье… Вот и все премудрости. Если их знать, успех почти всегда обеспечен, если хоть, что-то в лесу имеется…
Дальнейшее пребывание в лесу: полянка, на краю мелкой балки растет орешник – дикий фундук или лещина. Но, время орехов уже на исходе, они осыпались, сверху покрыты опавшими листьями. Их за непродолжительное время, обгрызают мыши, возможно белки. Пытаюсь в листьях собрать орехи, но их мало, и собирать неинтересно. Далее вижу высокий куст рябины. Ягоды ярко краснеют, листья пожелтели, но еще не опали. С трудом собрал несколько кистей, все ягоды наверху, а снизу туристы все ободрали. На все это потерял около часа, как потом оказалось, драгоценного времени…
Опят в лесу не нахожу, и решаю поискать Вешенок. Значит, необходимо найти валежник – бурелом, деревья бука хотя бы 50-60 см толщиной и обязательно на солнечных склонах, а еще лучше более мощные стволы. Растет она, как правило, с затененной стороны, иногда мелкими язычками, иногда как крупные лопухи. Углубляюсь дальше в лес и набираю высоту, ищу подобные места на островках-возвышенностях, и первый успех: на затененной стороне валежника вместо Вешенок нахожу наконец Опята. Какие-то они необычные, корявые, с трещинками, одиночные и с толстой ножкой, молоденькие, собирать одно удовольствие. Дело пошло. Примерно через час – полтора у меня маленькая корзинка заполнена, можно было еще поискать, но смотрю на часы: третий час. Все, хватит. Привал, перекус. Выбираю потолще ствол валежника, набрасываю на него накидку, извлекаю бутерброд, карамельки и термос с горячим кофе. С аппетитом, не торопясь, всё съедаю и запиваю, вприкуску с карамельками, ароматным и бодрящим кофе. Его выпиваю почти весь, немного плещется на дне… У родника допиваю остатки кофе, наполняю термос и пластиковую бутылочку хрустальной водой, которую, по традиции, привожу домой…
И в это время начинается мелкая капель. Кап, кап и перестанет. Я в буковом лесу, листья еще не сброшены и капли воды где-то вверху на листьях и при легчайшем подыхе ветра летят вниз с листьев на землю. Все. Пора сматываться. Смотрю на часы: без четверти три. Спешно все собираю, упаковываю, капюшон на голову. На капюшон сверху набрасываю накидку, которая закрывает голову и плечи почти до пояса…
Без десяти три. Я разворачиваюсь и спешно почти бегу в направлении плато. Бег, однако, не везде получается. Приходится вкрест пересекать долины, прорезиненные промоины и балки, направленные в основном с запада на восток, поперек моего направления. Я бегу лесом, троп нет, в направлении с юга на север. Дождь тем временем усиливается, из мелкого моросящего переходит в густой крупный. Где-то на вершинах букового леса, гуляют порывы сильного ветра, и обломки сухих веток падают вместе с дождем на землю. Моя обувь, кроссовки-промокашки, промокли моментально. Но на такие мелочи я не обращаю внимания. Пересекаю грунтовую дорогу в лесу, знаю, что она ведет к Буковому кордону (домику лесника). Мысль двигаться по этой дороге сразу отбрасываю: раскисший в жижу глинистый грунт. Падения неизбежны, если идти или бежать по этой скользкой, разбитой машинами колее… Через несколько минут буду грязный по уши, нет, только не это! А зря я так не пошел, это было, пожалуй, единственное правильное решение в сложившейся ситуации, пишу я уже сейчас, а тогда понадеялся на свои силы, погоду и изначальный план маршрута…
Наконец, выхожу на тропу, точно знаю, что она ведет к памятнику Юрьевой. Метров 200-250 не доходя памятника, на границе леса и плато, вижу вывороченное с корнем крупное буковое дерево и в его корнях какие-то люди разложили костер и, наверно, устраиваются на ночлег. Мелькает мысль присоединиться, и сразу ее отвергаю – ведь это значит не ночевать дома, а как же Юра? Он будет переживать. Нет, только не это. Сегодня я должен быть в городе…
Выбегаю из лесу у памятника. Хотя до заката еще два часа, на плато полумрак. Идет шквалистый дождь, но видимость сохраняется пока сносная. Вижу вдали высоту на краю плато с табличкой «Полигон». Расстояние до неё около четырех километров, там геодезический знак. Эта высота – хороший ориентир, просматривается на плато со всех сторон и мне известны почти все тропы, идущие вниз к Перевальному, как справа, так и слева от этой возвышенности. Их три или четыре. Выбираю направление несколько правее геодезического знака, в расчете на то, что эта тропа идет по открытому, голому каменистому склону, выложенному пирамидами камней для ориентировки туристов, на случай плохой видимости. Это самый короткий путь в Перевальное. Решаю бежать в данном направлении, невзирая на тропы, так как найти их среди пожухлой травы в полумраке непросто…
Буду двигаться напрямик, огибая по пути встречающиеся карстовые воронки. Не успел я подумать, что мне повезло, что видимость сохраняется, как вдруг что-то неуловимо меняется! Какая-то феерия: буквально из под ног или из карстовых воронок, именно снизу возникают белые пузыри тумана, раздуваются до огромных размеров, причем по всему видимому плато, лопаются и все заволакивается густым молочным киселем. Все это сопровождается завихрениями сильного ветра и усилением дождя. Пытаюсь достать очки для чтения и посмотреть компас, ничего не получается, кроме потери времени. Стекла очков потеют и заливаются водой, рассмотреть ничего невозможно. Напрягаю зрение без очков, сколько могу, стрелку компаса вижу: север черный, юг красный, отличить цвета в полумраке, хоть убей, не могу. И определить, куда мне нужно двигаться, в какую сторону Перевальное тоже…
Выбор невелик, надо двигаться. Не буду двигаться – замерзну, это я еще пока соображаю. И поэтому, в полумраке белого киселя бегу, спотыкаюсь об кочки пожухлой травы и камней, падаю, подымаюсь и снова бегу. Счет времени я потерял. По моим представлениям прошло час – полтора, потом, наверное, более двух часов, а конца и края плато – нет. Попутно я себя костерю: авантюрист, скотина безрогая, эдакий крутой горный «Снежный барс» нашелся, вот теперь и пропадешь ни за понюшку табаку…
Угрожающей мне опасности я еще до конца не осознал. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Ведь я за свою жизнь, в каких только переплетах не бывал. С другими бывает, но со мной не будет никогда. Мне нужно только определится, в какую сторону Симферополь, без всякой трассы троллейбуса. Эти жалкие 30 километров до утра пройду пешком, но осознаю, что ночевать дома уже не придется. И все мысли, а как же Юра, я решительно отбрасываю. Главное не это, главное продержаться до утра, а там будет видно, главное выжить. Наконец, с левой стороны, что-то чернеет. Поворачиваю влево, какая-то тропинка, а дальше – дорога. Мелколесье, вроде орешник, в темноте трудно разглядеть…
Будто бы Дружнинская балка. Село Дружное внизу, в 3 км от трассы, и если это она – эта балка, получается, что плато я пересек не поперек, а вдоль, прошел километров 10-12. Спускаюсь вниз по грунтовой дороге, и чувствую, что это что-то не то. Эта балка очень скоро сужается в ущелье, а здесь этого нет. Дорога петляет, спуск вниз пологий. Ветер здесь стих, где-то гуляет наверху, но идет проливной дождь. И наконец, появляется молодой сосновый лесок с правой стороны дороги, а дальше ветви леса над тропой смыкаются, и наступает полная темнота…
Я твердо знаю, что в Дружнинской балке сосняка нет, и дальше идти неизвестно куда в полной темноте не имеет смысла. Надо как-то устраиваться на ночь. На ощупь ломаю ветки сосны и наломавши охапку, расстилаю их поближе к стволу сосенки. На ветки набрасываю маленькую накидку, рюкзак прислоняю к стволу сосенки, спиной прижимаюсь к рюкзаку, сверху накрываюсь с головой большой накидкой. Накидка где-то дырявая и вода откуда-то подтекает, но я все равно, мокрый как мышь, сажусь, немножко согреваюсь, и меня охватывает состояние расслабленности. Нервный стресс снят. Наконец-то отдых! Можно расслабиться и отдыхать. Я впадаю в полусон в полузабытье…
Оценивая происшедшее со мной сейчас, спустя месяцы, я понимаю, что был наказан за свое легкомыслие. По молодости в геологических экспедициях исходил и Памир, и Тянь-Шань, и Гиндукуш в Афганистане! По сути Крымские горы, в сравнении с настоящими Среднеазиатскими, для меня - это так, холмистая местность…
Да, я Горы люблю! Горы - одна из немногих радостей, которые у меня остались под закат жизни. Горы меня спасали, когда у меня было состояние депрессии. После похорон моей супруги жизнь потеряла всякий смысл и интерес. Меня мучило чувство вины перед ней. Почему так получилось, что она так хотела жить, боролась за жизнь до последнего, а я так и не смог ей помочь? И в этот тяжелый период меня спасали именно Горы. Самые тяжелые и протяженные маршруты, с перегрузками и сверхнапряжением, подавляли моё стрессовое состояние. И постепенно я начал выходить из него. Десятки раз я был в сложных переделках, в тумане, при ливневом дожде, терял ориентировку. Бывало темнота заставала меня на плато Демерджи или Чатыр-Дага, и я ночью, в полной темноте спускался буквально на ощупь, и всегда это мне сходило с рук! А вот сейчас…
Я как-то упустил простую истину, что Горы надо всегда уважать, быть с ними на Вы. Эти холодные, серые каменные истуканы, вроде абсолютно равнодушны, как и кто к ним относится. Но, они жестоко мстят и беспощадно наказывают всех тех, кто проявляет к ним легкомыслие, теряет бдительность и осторожность!
…Не знаю, сколько я был в состоянии то ли сна, то ли забытья, наверно с полтора – два часа. Очнулся от холода. Меня колотит, крупная дрожь, которую я не могу унять. С большим трудом подымаюсь, руки – ноги окоченели, никак не слушаются. Пытаюсь их размять, расшевелить окоченевшее тело. Несколько наклонов приседаний, машу с трудом руками и постепенно согреваюсь. Замечаю, что дождя уже нет. И откуда-то сверху высвечивает сквозь ветки сосны тусклый свет Луны…
Принимаю решение идти обратно наверх, на плато. Яйлу я хорошо знаю и надо в конце концов определится, где же я нахожусь. С другой стороны, спешить особо некуда, до рассвета наверно еще очень далеко, решаю, что буду идти медленно. Все равно время надо как-то убить, но с достаточной скоростью, чтобы согреться.
При тусклом свете Луны иду медленно. Света достаточно, что бы не спотыкаться. Дорога грунтовая, извилистая. Вокруг между кустами небольшая трава и по ней какие-то белые пятнышки, наверно обломки известняка. Наклоняюсь и убеждаюсь, что это грибы, судя по форме, сильному приятному грибному запаху и плотности – осенняя Рядовка (Дымчатка). Прекрасный по своим вкусовым качествам гриб, и я около десятка таких грибов поднимаю с травы и заталкиваю в корзинку…
Наконец, дорога выходит на яйлу. Я оцениваю расстояние, которое прошел обратно за полтора – два часа, наверное, около пяти километров. Осматриваю внимательно контуры леса и рельеф. При Луне видимость где-то 200-300 метров. Наконец, определяюсь. Я нахожусь в северо-восточном углу плато, в истоках реки Зуйки. Это место на 180 градусов в противоположном направлении от того, куда я стремился. Теперь мне все ясно! Я двигался по дуге через все плато и повернул в противоположную от Перевального сторону…
Значит надо решать, что делать дальше. Наверное, самое правильное было бы дождаться рассвета. Но… когда будет этот рассвет? Через 2-3 часа, через 5 часов? Не знаю. На плато, в отличие от балки, сквозит холодный пронзительный ветерок, который при моей промокшей одежде досаждает. Луна стоит высоко, почти в зените, и ее свет пробивается сквозь дымку облаков. Звезд, по этой причине, не видно. Будь на небе звезды, уж как-нибудь определился, где Север, где Юг. Луна почти полная, но ущербная, то есть полнолуние уже прошло. Моих скромных астрономических познаний не хватает, чтобы по фазам Луны определить стороны света. Почему-то решаю, что Луна в данном случае – тоже Солнце. Положение Луны ниже зенита – это направление на Юг…
Позже, будучи уже в больнице у открытого окна, убедился, что грубо ошибся – направление это было не на Юг, а на Восток, то есть изначальная ошибка составляла 90 градусов. И вот я находясь на плато, решаю, как быть дальше. Конечно, ждать рассвета это самое правильное. Но, с другой стороны, надо двигаться, иначе замерзну. Идти вниз? А стоит ли? Зная примерно где Юг, можно попытаться выйти в направлении Перевального, по плато. Согреюсь и заодно сэкономлю время. Выбираю примерный азимут движения, и вперед. Тусклый лунный свет достаточно освещает дорогу, чтобы не спотыкаться. Но, как ориентир, он очень неважный. Оторвавшись от исходной точки на плато я снова теряюсь. Без какого-либо ориентира кроме Луны, по ее положению близ зенита, очень трудно определить стороны света, допуская, что Луна - это Юг. По моим расчетам через час я должен быть на спуске в Перевальное…
И действительно, примерно через час я выхожу на кромку обрыва, узкая балка внизу забита поваленными деревьями и буреломом. Я даже припоминаю это место, когда-то я будто бы был здесь один или два раза, оно находится возле высотки с геодезическим репером. Эта балка плохой проходимости и выходит в балку Малиновую, в конце которой – Перевальное.
Вот это внешнее сходство окончательно сбивает меня с толку. Правда, прежде чем начать спуск, я задерживаюсь на краю плато, и внимательно осматриваю горизонт: нет ли признаков рассвета, не светлеет ли где-нибудь краюшек неба? Никаких признаков нет. Я решаюсь, начинаю спуск вниз. Внешнее сходство балки меня загипнотизировало. Если бы я ждал рассвета, то возможно к утру, пелена тумана снова бы заполнила яйлу. Я это сужу по тому, что за время спуска меня периодически поливал дождь, это в балке, а наверху?
Плотная пелена облаков закрывала небо. Будь малейший проблеск Солнца, я сразу бы определил, что движусь в сторону, противоположную Перевальному. Но, с другой стороны, когда дождь переставал поливать, я вполне мог достать компас, извлечь очки и попытаться определить, где Север, где Юг. Однако, у меня не было ни тени сомнения, что я иду в Перевальное. Может быть потому, что я стремился сберечь силы, сберечь тепло, которое стремительно уходило. Все внимание не на тропу, а на себя и на расщелину – балку заваленную буреломом. В этих местах, с очень слабо выраженной тропой, местами вовсе без тропы, я вроде был пару раз за последние 3 года, но деталей не запомнил. Запомнился только крутой спуск и поваленные деревья по тропе…
Спускаясь по крутому склону вниз, я потерял счет времени. С неба, периодически идет дождь, то мелкий противный, то довольно крупный хлесткий, потом перестает. Иду очень осторожно, медленно. Часто отдыхаю, через 200-300 метров остановка, сажусь на валежник, отдыхаю 20-30 минут и дальше…
Как-то незаметно сереет, поднимается утро, но никаких проблесков Солнца нет. Через некоторое время прямо на тропе и ниже 8-10 метров от тропы вижу прекрасные Опята, молодые красивые, и я не выдерживаю, вынимаю из кармана рюкзака сумочку и набиваю ее грибами. Беру их выборочно, самые красивые и молодые. Через некоторое время набирается вместе со вчерашними до 10 кг, потом еще. Мелькает мысль, а зачем надо было идти на плато, если вот, рядом с Перевальным такие прекрасные грибы. Голода не чувствую, хотя уже почти полсуток ничего не ел, кроме пары оставшихся карамелек и ягодок Рябины. Ощущаю, что силы мои стремительно уходят. Вниз двигаться могу без проблем, но обойти поваленное дерево, или подняться вверх на 8-10 метров для меня непосильно. Долго собираюсь с силами, с трудом поднимаюсь, обхожу препятствие и потом какое-то время отдыхаю…
Хочется пить. Вода обжигающе холодная, в пластиковой бутылке, набранная в роднике. Делаю небольшой глоток. Больше нельзя, надо беречь тепло. Когда дыхание восстанавливается, двигаюсь дальше. Но чем дальше, тем остановки чаще, через 300 метров, потом через 200 метров, отдых 15-20 минут, пока не начинаю замерзать…
Когда, наконец, крутой спуск заканчивается, я выхожу в крупную балку, идущую, как и положено, слева направо, и у меня нет сомнения, что это балка Малиновая. Через 3-3,5 км, обычно менее часа, ну пусть 2-3 часа, учитывая мое медленное движение, я буду в Перевальном. При более внимательном взгляде я мог бы заметить, что дно балки шире, орешники выше и их больше. Могло бы насторожить, что должен быть отдаленный лай собак, шум автотранспорта по трассе, а здесь ничего нет, полная тишина. И вдруг я чувствую что-то неладное: ага, справа на склоне долины, на высоких отметках просматривается массив хвойного леса, которого быть не должно. Я не могу сообразить, откуда этот сосняк взялся. Еще 150-200 метров и впереди вижу водную гладь. Еще 100 метров и убеждаюсь, что это крупный водоем. Перебираю в уме, что это может быть и, наконец, меня озаряет – это может быть только Балановское водохранилище…
Теперь я окончательно определился, где нахожусь. Север и Юг знаю четко. Где-то около полутора километров впереди должна быть плотина. Я продвигаюсь по левому берегу водоема. Возможно, если бы волею случая, я шел бы по правому берегу, все было бы по-другому. Но так уж получилось. Тропа следует по кромке воды и постепенно набирает высоту. Дело в том, что есть уровень максимального заполнения водоема. Тропа резко поворачивает вверх по склону, я пытаюсь идти не по тропе, а по кромке, но осознаю, что это невозможно, грунт под ногами глинистый, разбух от дождя. Я пару раз теряю равновесие, потом падаю, едва не скатившись в воду. Дальше крутизна склона возрастает и я осознаю, что прямого пути до плотины нет, и поворачиваю вверх…
По пути растет дикая груша с вполне съедобными плодами, набиваю карманы сладкими терпко-кислыми грушами и жую их на ходу. Поднявшись около 150 метров вверх и пройдя около километра, выхожу, как я начинаю соображать, на территорию службы эксплуатации водохранилища. Это участок, огражденный бетонными плитами высотой около 4 метров, шириной 200 метров, длиной, наверно, свыше 500-600 метров. Впереди меня ворота с большим висячим замком, сквозь щели в воротах видна техника, автомашины, экскаваторы. Конца площадки не видно, никаких признаков людей. Найдя какой-то камень, пытаюсь стучать в ворота. Пытаюсь орать сколько есть сил. Полное безмолвие. Налетает ветер, хлопает какой-то жестью внутри ограждения, начинается крупный дождь, что делать дальше я не знаю…
От ворот вверх по склону идет раскисшая глинистая дорога, по которой обычные машины пройти не смогут. Вся прилегающая к ограждению территория похожа на «джунгли»: сплошная стена сплошного леса, с подлеском держидерева, шиповника и еще каких-то колючек. Все щели под бетонными панелями плотно забиты грунтом или строительным мусором, то есть сделано все возможное, что бы закрыть огражденную территорию от посторонних. Мысль остаться здесь под воротами на ночлег отбрасываю, никуда не двигаясь я замерзну. Единственная возможность согреться это движение, и я решаю идти по глинистой дороге вверх, ведь по ней ехали когда-то машины из ворот, может там есть где-то жилье. Прежде чем идти, с некоторым сожалением, но решительно, выбрасываю почти все грибы, которые до сих пор тащил с собой…
Никаких признаков жилья – лая собак, мычания коров не слышно. Смотрю на часы – около четырех. Через два часа будет темно, и если не прибьюсь к какому-либо жилью, придется снова провести ночь в лесу…
С большим трудом двигаюсь вверх по глинистой раскисшей дороге. Стоп! Развилка прямо вверх по склону, дорога без свежих следов движения транспорта, влево, почти вдоль склона, дорога со свежей колеей, еще не совсем залита дождем. После некоторого колебания поворачиваю влево. Дорога идет серпантином, извиваясь от балочки к балочке, сначала медленно, потом все более отчетливо снижаясь, какие-то огороды, грядки и к моему ужасу дорога выводит меня снова к Балановскому водохранилищу, где-то в его средней части. Целый час драгоценного времени, и остаток физических сил потрачены впустую…
Все надо начинать сначала. Разворачиваюсь и возвращаюсь по той же дороге, что спускался. На каком-то повороте замечаю развилку – ответвление, идущее еще раз влево, по более выложенной, но идущей вверх, дороге. Начинает быстро темнеть, и через некоторое время убеждаюсь, что дорога заканчивается тупиком. Наверно, здесь когда-то работали лесорубы, вырезали десяток деревьев, дальше дороги нет. Я иду почти в полной темноте, по очень плохой тропе, заросшей кустами держидерева и колючего шиповника. За пределами тропы эти кусты стоят сплошной порослью. Еще немного пути и тропа окончательно исчезает. Дальше я продвигаюсь по небольшой терраске, вроде полочки, нарезанной много лет назад для лесопосадки. Теперь здесь густая поросль мелколесья колючих растений, переплетенных вьющимися лианами и, кажется, этой заросли не будет ни конца, ни края…
Мелькает крамольная мысль, что если я отсюда не выберусь, то меня найдут нескоро – безлюдное дикое место. С силой продираюсь сквозь впивающееся в одежду колючки, ножом зажатым в руке, перерезаю мелкие ветки растений, боюсь нож потерять, уроню, в темноте не найду и окончательно выбиваюсь из сил. Наконец, в этих джунглях появляется некое подобие тропы, очень вовремя, что дает мне возможность передвигаться по-прежнему, на ощупь, в полной темноте…
Дальше я выбираюсь на какую-то заброшенную сквозную дорогу, которая снова пересекает балки и почти свободна от колючек. Но, дорога пересекает русло балок, местами завалена валежником и для преодоления этих завалов я собираю последние силы…
О такой роскоши, как отдохнуть и вздремнуть, не может быть и речи. При остановке первая забота сохранить тепло. Руки запихиваю под мышки, дышу под рубашку и все равно начинаю мерзнуть. Чтобы согреться, надо двигаться, а для движения нет сил. При остановках силы не восстанавливаются. Силой воли заставляю себя подняться. Еще немного неподвижности, наступит окоченение, и подняться уже не смогу, наступит конец…
Иду с остановками не более 20-25 минут, спотыкаясь о неровности, камни, валежник. Когда идти совсем невмоготу, приседаю на поваленное дерево на минут 20, не более. Подымаюсь с трудом, меня шатает и только спустя некоторое время восстанавливается способность идти, не теряя равновесия…
В условиях полной темноты спотыкаюсь о какой-то булыжник. Левая нога попадает в расщелину между камнями. Чтобы ни упасть, делаю резкий рывок и обнаруживаю, что левая нога голая, без обуви. Ползаю на четвереньках, ищу злополучный кроссовок, вытаскиваю его из расщелины и на ощупь определяю, что шнуровка обуви лопнула. В кармане рюкзака нахожу какие-то шнурки, захваченные на всякий случай и убеждаюсь, что положение до крайности серьезное. Попытки закрепить кроссовок на ноге без шнуровки бесполезны, а зашнуровать обувь в полной темноте окоченевшими пальцам невозможно. Закрепляю кроссовок как могу. Обвязывая обувь сверху, но она плохо держится и через несколько шагов спадает с ноги. Приходится закреплять ее по-новому. Наконец, преодолевая какую-то промоину, я кроссовок теряю, он спадает с ноги, где-то рядом, но в темноте найти его не могу…
Потратив на это минут 10-15, после некоторого размышления извлекаю их рюкзака последний запас – пару теплых сухих носков. Носки теплые и сухие, но через несколько минут они будут мокрые. Кладу их под подошву ноги, под носок, разрезаю ножом часть сумочки, освободившуюся от грибов, сумочкой оборачиваю ногу, а полосками ткани закрепляю эту «обувь» на ноге. В такой обуви моя нога одеревенела, ощущаю только холод, холодную ледяную воду, но боли нет…
С перерывами идет дождь, большей частью мелкий, моросящий, переходящий в снег. Осторожно начинает сереть и наступает долгожданное, но хмурое утро. Дождь со снегом вроде прекратился. Иду очень медленно по относительно ровной раскисшей дороге, с частыми, но короткими остановками. Густой лес остался позади, дорога немного выпрямляется, и идет по непрерывному пологому подъему, пересекая какие-то поляны с мелколесьем…
Стараюсь идти по обочине, по пожухлой, припорошенной мокрым снегом траве, избегая разбухшей от дождя глинистой колеи и жижи. Облачный покров разрывается, показывается, наконец, за все время, Солнышко. Сил у меня совсем не осталось, но день только начинается. Неужели за целый день, я не смогу пробиться к какому-либо жилью? Пересекаю крупную поляну, восходящее Солнышко начинает посылать тепло, и я решаюсь отдохнуть. На обочине, расстилаю пленку, снимаю куртку и кладу ее поверх пленки. Ложусь на спину, укрываясь второй пленкой, ощущаю блаженное тепло солнечных лучей и постепенно согреваюсь… Проходит, наверное, около получаса, как вдруг Солнце заволакивается тучами и начинает крапать дождь. С трудом поднимаюсь, одеваюсь, заталкиваю пленки в рюкзак. Пытаюсь идти, но никак не могу удержать равновесие. Постепенно разминаюсь и иду более менее ровно. Начинаю осознавать, что если до конца дня не пробьюсь к жилью, следующую ночь я не переживу…
Мысленно себе представляю, через сколько часов я не смогу идти, силы ведь на исходе, что тогда? Нет, сдаваться не буду, буду двигаться до последнего, хотя бы на четвереньках, только не останавливаться! Ведь остановка это гибель, это конец…
Снова вижу развилку, влево вверх, совсем заброшенная дорога, вправо – разбухшая колея со свежими следами автомашин. Поворачиваю вправо. Мелколесье, небольшие изгибы дороги. Идти вниз намного легче. И вдруг, после очередного поворота дороги открывается место, где я был немного меньше суток, вчера: база Балановского водохранилища. Те же ворота, та же высокая ограда…
Солнышка нет, но и дождя со снегом тоже нет. Смотрю в щели между воротами: людей нет, но где-то в глубине ограды слышится визг мотопилы, облегченно вздыхаю. Стало быть, там за оградой есть люди. Должен же быть второй, наверно главный вход в ограду, если на этих воротах висит навесной замок с внешней стороны. Наверно вход с другой стороны ограды, с плотины, но как туда пройти? Вдоль ограды растет мелкоствольный лес с густым подлеском. Кусты держидерева и шиповника, переплетенные стеблями лиан, образуют сплошную стену. Пробиваюсь вдоль ограды, которая от меня с правой стороны, с левой стороны, склон круто поднимается, поросший таким же сплетением колючих зарослей. Ну, вот наступает, последний и решительный…
Физических сил расходуется мало, так как подъема нет, продвигаюсь очень медленно, ножом срезаю, или ломаю ветки, стоящие на пути и если удается протиснуться – дергаюсь и освобождаюсь от колючек, впившихся в одежду, когда продвижение невозможно, возвращаюсь на исходное место и ищу другое направление. Штормовка из плотной ткани и от колючек не разрывается, а рукам достается. Время идет, и я медленно и упорно продвигаюсь. Я поравнялся с местом, откуда слышится визг мотопилы. Определяю, что пилят от меня далековато, но даже если бы это было рядом, мне было бы не легче. По мере движения, склон левее меня выполаживается и становится почти горизонтальным. Еще метров сто, и вижу впереди какой-то просвет в зарослях и понижения склона с левой стороны…
И вот, наконец, впереди, просматривается асфальтовая дорога, идущая снизу вверх к воротам ограды. Осознаю, неужели всё закончилось, я спасён?!
Теперь я пробился к жилью, теперь я не погибну, я буду жить!
Со стороны горного склона дорогу ограждает бетонная стенка-парапет, высотой 2-2,5 метра. Мне составляет немалого труда преодолеть парапет и спустится вниз. Вырезаю палку с крючком и спускаю вниз рюкзак и сумочку. Затем долго ищу место для спуска, повисаю на руках, вцепившись за какие-то корни на краю стенки, и прыгаю вниз. Ворота распахнуты внутрь ограды, на территории двора никого нет. С правой стороны ступеньки и вход в одноэтажную постройку. Толкаю дверь, она не заперта. Узенький проход, внутри слышу голоса. Замечаю вблизи прохода маленький стульчик, сажусь на него, и меня охватывает чувство облегчения и успокоения…
Спустя какое-то время подаю голос. Ко мне выходит рослый парень и осведомляется, кто я и по какому поводу сюда пришел. Путано пытаюсь всё объяснить и прошу дать мне возможность позвонить по телефону. После некоторого времени выясняется, что телефона «Гипроводхоза» у них нет, а я сам по-памяти его не помню. Называю им мой домашний телефон и телефон сына Юры. Наконец начинаю нормально соображать, вытаскиваю свое пенсионное удостоверение, завернутое в двойной целлофан, сообщаю, что заблудился в лесу, вышел из Симферополя в воскресенье и что, наверное, меня уже ищут. Спустя минут 15-20 телефонных переговоров, выясняется, что меня действительно ищут, и что сюда за мной скоро приедет машина Белогорской МЧС. Отношение персонала блокпоста сразу меняется в лучшую сторону. Меня приглашают в маленькую кухоньку и угощают большим бутербродом с большой кружкой горячего сладкого чая…
После длительно голодания к бутерброду я отношусь с большой осторожностью, отщипываю небольшие кусочки хлеба, но с наслаждением выпиваю чай, потом вторую кружку чая и меня охватывает блаженное чувство покоя. У меня ничего не болит, чувствую себя великолепно. Меня охватывает радость, что я спасен, я жив и буду жить. Сейчас за мной приедут, и можно будет на работу.
Приезжает машина МЧС из Белогорска. Молодой врач и девушка, то ли корреспондент, то ли секретарь МЧС. Врач меня внимательно выслушивает и обследует, допрашивает, не болел ли я желтухой когда-либо (не нравятся ему мои склеры глаз с признаками желтизны) делает какие-то пометки в листе, осматривает ноги, проверяет чувствительность пальцев рук и ног. И объясняет, что по предварительным данным, они у меня обморожены и необходимо тщательное обследование в стационарной больнице. Я беспечно киваю головой, больница так больница. У меня вроде ничего не болит, настроение радужное, эйфория…
Пока идут телефонные переговоры как меня доставить в Симферополь, девушка обращается ко мне с просьбой, рассказать, что со мной произошло и поделиться этим с общественностью. Что-то вроде интервью, если есть, конечно, у меня для этого силы и желание. Я с удовольствием соглашаюсь - почему бы и не поделиться, сообщить всем, что я спасен, что буду жить и для меня это большая радость! Чувствую себя великолепно! После звонка мобилки, девушка мне сообщает, что я могу поговорить со своим сыном. – «Юра?» – говорю радостным и веселым голосом – «Я здоров, чувствую, себя нормально. Ты, что мысленно меня уже похоронил? Так есть примета, если преждевременно хоронят, значит буду жить ещё долго!» И обращаюсь к нему ещё более бодрым голосом: – «До встречи! Я же передавал тебе, что всё будет ХОРОШО!»…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ....
«Я решил: надо бежать, идти, ползти на четвереньках. Если остановлюсь, то мне конец» - АРГУМЕНТЫ и ФАКТЫ от 26 окт. 2005г. Интервью Елены Озерян
Заблудившись в Крымских горах, 73-летний грибник Юрий Потеряйко из Симферополя провел без еды, под ливнем и мокрым снегом три дня и две ночи ...