Эта история, вернее – странный школьный роман, о которой я хочу рассказать, родился первого сентября, в день, когда для моих героев начался их последний школьный год. Именно тогда, толкаясь среди своих, переполненных летними впечатлениями приятелей, он впервые обратил на неё внимание. Наташа, так её звали, ничем особенным не выделялась среди остальных старшеклассниц – ни какой-то редкой красотой, ни фигурой, - так, обычная девчонка, каких много. Но, всё же было в ней что-то такое, что сразу выделило её из прочих подруг. Этим «чем-то» был взгляд, случайно пойманный, даже скорее случайно подсмотренный им. Тот взгляд, что словно в старинных любовных романах навеки делает мужчину рабом женщины.
Нет, это не был взгляд примитивный, завлекающий или кокетливый, что так часто используют девушки для первой атаки выбранного объекта. Это и не был, если можно так сказать, «взгляд красивых глаз», ибо не было у неё этих самых, особенных глаз. Красивые – были, но особенными их нельзя было назвать. Этот случайный и, как потом оказалось, характерный её взгляд не был направлен на него или на кого-то ещё вокруг. Так - возник, скользнул вокруг солнечным лучом и вновь скрылся в глубине за опущенными ресницами. Никто его и не заметил, а он, вот, разглядел. И остановился, потрясённый. Удивительным было то, что это не был взгляд школьницы, хотя и десятиклассницы – это был взгляд уже взрослой женщины, которая, возможно, только-только рождалась в этой юной девушке, только начинала набирать свою будущую силу, мудрость и красоту. Столько в этом взгляде было не юного, а, именно, женского очарования, что дух захватывало… Казалось, роскошная женщина, что пряталась в этой девушке, на секунду выглянула из неё и тут-же снова скрылась, чем-то смущённая.
С той поры он, считай, пропал: в перерывах между уроками бегал по этажам школы в надежде вновь увидеть её. После занятий околачивался около крыльца, ожидая её выхода. Увидав же, держался в стороне и искоса только поглядывал в сторону девушки, больше всего желая вновь поймать тот самый, сразивший его взгляд. Впрочем, очень скоро он заметил, что не только тот стал ему интересен, но и вся она: её лицо он уже находил самым очаровательным из всех женских лиц вокруг, её фигура стала само совершенство. А как она двигалась! С ума можно было сойти от её походки… Короче – это случилось: он влюбился в Наташу… Бесповоротно… Все прежние подружки, мелкие интрижки с ними были враз позабыты… Всё сошлось для него в ней, единственной…
На ответное внимание к себе рассчитывать было трудно, тем более учитывая то обстоятельство, что проявлял он свои чувства к избраннице исподтишка, незаметно, отделываясь любованием со стороны. Даже заговорить с ней не пытался, настолько придавила его свалившаяся невесть откуда взявшаяся робость.
Нельзя сказать, что он был таким скромником. Нет,- опыт общения с ровесницами он к концу школы уже кое-какой накопил: и целовался вовсю, и обнимался, и знал, какова наощупь только-только нарождающаяся девичья грудь… Дальше этого заходить, правда, не доводилось, да и не принято это было в те давние годы его молодости. Всё более серьёзное откладывалось на потом, на «послешкольное» время. Если что-то и происходило между парнем и девушкой «взрослое», то это никогда не выставлялось на всеобщее обозрение, да и были эти случаи не правилом, как ныне, а редким исключением.
Шло время и осень подходила к концу, когда робкие знаки его внимания к удивлению стали приносить свои плоды. Постепенно он стал замечать, что взгляды, что бросала вокруг себя его избранница, уже не транжирились попусту в окружающем пространстве, а всё больше, всё чаще находили именно его. Они стали переглядываться, тотчас отводя глаза в сторону, когда те, вдруг, сталкивались… Со временем эти гляделки увлекли их обоих, они уже дольше не отводили взгляда друг от друга и в глазах её всё чаще стала появлялась та самая, увлёкшая его, улыбка, уже окрашенная в новые, лукавые тона. Эта «стрельба глазами», походившая на игру, всё больше нравилась им. Правда, дальше этого они так и не продвинулись почти до самой зимы.
На ноябрьские праздники в школе был вечер с танцами. Как обычно, все разделились на две группы: девочки шептались и переговаривались у одной стены, мальчики толпились у другой. Играла музыка, но середина актового зала была пуста. Никто из пацанов не решался первым, на глазах у всех подойти и пригласить приглянувшуюся ему девушку. Это было «не по понятиям»!
Часто в таких случаях выручал «белый танец». То ли девочки по своей природе были более смелыми, то ли ещё почему, но, стоило дежурной училке произнести заветные слова, как на танцполе сразу появлялись несколько пар, перетаптывающихся под музыку. Мелодия заканчивалась, и танцоры расходились каждый на свою сторону. Парни возвращались гордо и свысока поглядывали на хихикающих неудачников, которых обделили женским вниманием. После этого счастливые избранники уже смело шли приглашать своих партнёрш на следующий танец. Вечер постепенно расходился, сразу становилось шумнее, словно те, первые пары, сдули прочь неловкую атмосферу, висевшую в зале с самого начала.
В этот раз он, сам не понимая почему, и удивляясь собственной смелости, не стал дожидаться «белого танца» и, внутренне трясясь от страха, на негнущихся ногах пошёл через весь пустой зал к «девичей стенке». Наташа всё поняла и стояла, глядя на него, ожидая, когда он подойдёт.
- Можно тебя,… вас пригласить? – севшим от волнения голосом произнёс он. Она улыбнулась в ответ, опустив глаза, шагнула навстречу и положила руки ему на плечи. Он как-то неловко обнял её, не решаясь прижать к себе, и они стали танцевать в гробовой тишине, разом повисшей в зале.
-Yesterda-a-aay… All my troubles seems so far away… - голос Пола Маккартни лился из проигрывателя. Они кружились по полу, он почти обнимал её и до сих пор не мог поверить в реальность происходящего, в то, что он, наконец, первый раз в жизни, прикоснулся к ней, и она не повернулась прочь, а согласилась разделить с ним этот танец.
Песня закончилась… Он галантно, как ему казалось, подвёл её обратно к подругам, которые с немым удивлением смотрели на него, и вернулся к своей стенке. Внешне невозмутимый, но кто-бы знал, как всё тряслось и дрожало у него внутри и как сердце от страха и радости отбивало чечётку не на своём привычном месте, а, казалось, прыгало по всему его телу. Ребята поглядывали на него – кто с уважением, кто с удивлением и никто не решался пошутить на их с девушкой счёт. Потом они с Наташей ещё несколько раз танцевали, даже обменивались какими-то словами, фразами, но что-то недоговорённое висело в воздухе. Пытаясь закрепить достигнутый успех, он даже предложил проводить её до дома, но она неожиданно резко, даже испуганно, отказалась, мотнув отрицательно головой, после чего отвернулась и скрылась среди своих подруг. Впрочем, причину этого, равно как и особое внимание к себе со стороны девчонок и ребят, он понял довольно скоро, сразу после окончания вечера.
Когда в смешанных чувствах он спустился со школьного крыльца и пошёл к дому, его нагнали три пацана какого-то приблатнённого вида. Окликнули. Он обернулся, и они обступили его со всех сторон. Двоих он узнал – они учились в его школе и слыли отъявленной шпаной, с которой никто предпочитал не связываться. Среди ребят было известно, что они входили в группировку так называемых «Балашинских», а это было уже серьёзно. Третий член их компании был незнаком, но легче от этого не становилось.
- Ты вообще знаешь, на кого глаз положил? - спросил незнакомец, очевидно главный в этой компании, и добавил непечатное ругательство.
- Знаю, - ответил он – на Наташу.
После чего ему довольно популярно, в том числе и с применением физического воздействия, объяснили, что Наташа – девушка другого, «правильного» пацана. Они даже назвали его кличку (за давностью лет забытую), что, по их мнению, должно было вызвать в нём некий трепет и страх. Но, на своё удивление, кликуха не произвела должного впечатления на слушавшего и они, потолкавшись ещё немного, сказали «Гляди! Тебя предупредили…», после чего исчезли в темноте.
Он пошёл через бульвар к своему дому, потирая ушибленную скулу и размышляя об услышанном. Стали понятны странные реакции окружающих, стал понятен страх в глазах Наташи. Она просто не хотела подставлять его! Эта мысль обрадовала. То, что выбора у него не было, это он понял сразу. Отступать от девушки он не собирался, а дальше пусть всё будет так, как будет.
Несмотря на грозные предупреждения, свои ухаживания за Наташей он не оставил. Чуть позже состоялась ещё одна встреча, на этот раз с самим Наташиным кавалером, был разговор, на его удивление, не закончившийся ожидаемым мордобоем, а лишь беседой, в какой-то степени даже дружеской. То ли девушка не очень-то интересовала его оппонента, и выбрал он её лишь по праву сильного, которому должны доставаться самые привлекательные и красивые девушки. То ли какая-то новая пассия замаячила у того на горизонте и «браток» был, как мне показалось, даже рад сменить предмет увлечения – не знаю. Но расстались они мирно, и он понял, что путь к сердцу избранницы теперь открыт!
Он стал вечерами заходить к Наташе и приглашать её на прогулку. Она иногда соглашалась, после чего они часами ходили вдвоём по окрестным улицам, заходя, впрочем, иногда весьма далеко, аж, до самого леса Измайловского. Казалось бы, всё шло хорошо и развивалось в правильном направлении - все пути открыты, все препятствия позади, девушка, считай, твоя! Но тут началось самое странное в истории этого юношеского романа. Чем больше открывалось ему возможностей, чем более приветливой и ласковой становилась девушка, тем скованней становился он сам.
Да, они часто гуляли по вечерам. Но, что с того, если весь свой путь, все эти часы, проведённые вместе, они просто молчали! Проскакивали, правда, изредка какие-то дежурные слова, но не было между ними разговора. Не говоря, уж, о чём-то, более земном и вольном. Она, видимо, ждала от него проявления какой-то инициативы, иначе ради чего он столько времени добивался права называть её своей девушкой. Он же никак не мог преодолеть в себе непонятно откуда взявшуюся стеснительность.
Наступил Новый Год… У него в доме собралась весёлая компания друзей и подруг. Родители были в длительной командировке, потому никто не мешал продлить веселье до самого утра. Конечно, была и она, Наташа. Он так ждал этого праздника, надеясь, что весёлая компания и сам праздник развяжет ему язык, что он, наконец, сломает в себе эту проклятую робость, обнимет её, поцелует и всё сразу станет просто и ясно между ними. Но, всё оказалось гораздо хуже, чем он думал… Они часто танцевали, уже не на расстоянии, как тогда, во время их первого танцевального вечера в школе, а обнявшись крепко, прижавшись друг к другу. Из проигрывателя, с нового «с иголочки» диска неслись волшебные звуки битловской «Oh daing»… Чего ещё желать, правда? Но, как он не старался, проклятая немота никак не желала снять с его языка свои оковы. К тому же красивый белый свитер с оленями, связанный его мамой и одетый по случаю праздника, нестерпимо колол его – чем сильнее он обнимал свою Наташу, тем злее он кололся, вызывая зуд во всём теле. Она, обняв его за шею и положив свою голову на плечо, часто и чувственно дышала ему в ухо. Но почему-то, ему это не было приятно, как должно быть - наоборот, чем дольше длился танец, тем становилось грустнее и даже хотелось плакать от чувства одиночества и какой-то безысходности. Увы, в ней, к его разочарованию, всё более проступали черты обычной, готовой к любви девушки-подростка, и куда-то исчезала та самая, пленившая когда-то его, женщина…
Наступила весна. Они изредка продолжали гулять вместе. Всё также молчали, что уже начинало походить на какой-то параноидальный спектакль. Он явственно ощущал, как с каждой такой молчаливой и безрезультатной прогулкой в его подружке росло раздражение, продиктованное его нерешительностью и скованностью. Она часто начинала огрызаться на его, казалось, безобидные, с трудом выдавленные из себя слова. И чувство близкого краха такого странного их романа всё чаще посещало его. И, ведь, никто не мог сказать, что он по природе своей был таким стеснительным и неразговорчивым. Наоборот – в компании друзей он слыл балагуром и заводилой. Шутить он умел, и никому в его компании никогда не было скучно. А тут – поди ж ты!… Словно подменяли его, стоило оказаться наедине с Наташей. Другой человек вставал перед нами. Тупой, немой и бестолковый… Одним словом, несчастье в штанах, да и только!
И вот, он наступил, этот давно ожидаемый конец… Случилось это уже после окончания школы, летом, когда они, собравшись тесной компанией в Наташиной квартире, отмечали его День рождения. Было весело, были подарки, было вино… Ближе к вечеру, друзья с понимающим видом оставили его с подругой и разошлись по домам. Играла модная пластинка с чарующей музыкой из нового фильма с характерным названием «Love Story».
Наташа встала с кресла, из глубины которого она весь вечер смотрела на всех таким задумчивым и таким любимым им взглядом, подошла к нему, обняла за шею, прижавшись всем телом, и прильнула своими красиво очерченными, чуть пухлыми губами к его губам в долгом и чувственном поцелуе. Он стоял, замерев, словно громом поражённый, не в силах заставить себя ответить на него. Именно в этот момент он внезапно со всей ясностью понял, что ту женщину, что разглядел он когда-то в своей избраннице, он ещё боится, а та девчоночка, что так льнула к нему, надеясь, наконец, разбудить в нём понятные и отнюдь не платонические желания, ему уже не интересна!
Это был конец. Наташа, словно прочитав его мысли, резко отстранилась, вывернулась из его рук, отступила и сказала низким голосом: «Уходи!.. И больше никогда не приходи сюда!». Всё было кончено. Он с видом побитой собаки вышел в коридор и закрыл за собой дверь… Она даже не пошла его провожать. Всю дорогу до дома его обуревали самые противоречивые чувства: здесь были и жалость, и тоска, но одновременно к грустным мыслям примешивалось доселе незнакомое и радостное чувство какой-то внутренней свободы, словно сбросил он с плеч тяжёлый груз.
Более они не встречались. Он всё реже вспоминал о Наташе, поглощённый новыми хлопотами, но, когда воспоминания о ней всё же настигали его, он никак не мог отделаться от чувства какой-то незавершённости их мучительного школьного романа. И однажды он снова пришёл к знакомому дому. В последний раз.
Она открыла дверь и удивлённо взглянула на него. А он, ни слова не говоря, шагнул вперёд, крепко прижал Наташу к себе и поцеловал. В первый раз по настоящему, крепко и долго. После чего отпустил её и отступил назад. Она от неожиданности широко распахнула свои удивлённые глаза, из которых, как ему снова показалось, на него взглянула та самая - желанная, взрослая, мудрая и роскошная женщина, которая в этот раз улыбалась ему…
На этот раз действительно было – всё! Круг замкнулся, долги оплачены и школьная Love Story подошла к своему завершению… Дверь за Наташей тихо закрылась и, казалось, детство закончилось с этим финальным щелчком, «последним звонком» этого замка...
Резко крутанувшись на одной ноге, он, буквально, вылетел во двор и помчался к себе домой. На сердце было легко, свободно: «я всё оплатил и закрыл все долги детства…»
Впереди ждали вступительные экзамены, ждал институт. Впереди была совсем другая, новая, незнакомая жизнь, в которой, теперь он был в этом абсолютно уверен, он обязательно встретит эту женщину. Обязательно!... И уже не будет её бояться…