Беседы о русской эстетике | Беседа 14. Патриотическая песня. Цветы и сорняки
/ Комитет национального наследия, 2023.
/ Московский клуб русской эстетики, 2023.
\ Арт-журнал «Пантеон»: http://panteono.ru/2023-04-19
——
БЕСЕДЫ О РУССКОЙ ЭСТЕТИКЕ
Беседа четырнадцатая. Патриотическая песня. Цветы и сорняки
• Ирина Куликова, куратор,
Московский клуб русской эстетики
• Руслан Богатырев, ведущий эксперт,
Комитет национального наследия
— Ирина Куликова: Сегодня тема нашей беседы несколько необычная. Мы чаще касались совсем уж мирных аспектов культуры. В поэзии, живописи и музыке. Погружались в историю эрмитажности и Серебряного века, европейского романтизма и русского романса. Но вот о патриотической песне ни разу пока не говорили. А в наши неспокойные дни потребность в ней ощущается особенно остро. Невольно слушаю музыку фронтовых репортажей самых разных авторов, и мне становится как-то не по себе. Неужели вот это и есть музыкальная эстетика нынешних войн?
— Руслан Богатырев: Кто знает… В этой сфере сложилось немало предубеждений и стереотипов. Полагаю, многие даже не подозревают, насколько в глубинах истории переплетены романс и патриотическая песня. Одно вытекает из другого. Впрочем, об этом стоит поговорить как-нибудь отдельно…
В наши дни и понятие патриотизма, и понятие патриотической песни не просто деформированы, размыты в общественном сознании, но ещё и откровенно используются в политических, личных и коммерческих целях. В угоду тем, кто имеет рычаги влияния, возможность активно формировать повестку дня и продавливать в сознании масс нужные им образы, эталоны и представления. Ментальное программирование общества...
— Ирина Куликова: В моём понимании, патриотическая песня воспевает любовь к Родине, к своему Отечеству. Она не должна быть деструктивно-разрушительной. Ни в слове, ни в звуке.
— Руслан Богатырев: С этим сложно спорить. Да, песня должна нести добро, а не грозить злом. Но любовь к Родине, как мы понимаем, бывает очень разной. И зависит это от того, о мирном времени мы говорим или же о военном. Зависит она и от культуры самого человека — его ценностей, приоритетов, воззрений. Что он в своей жизни смотрел, слушал, читал. Кто его учителя. Чем подпитывал себя каждый день. Что волнует его сегодня…
Под патриотической песней чаще понимают военную песню, песню военного времени. С другой стороны, почему в патриотической направленности мы должны отказывать песне, которая воспевает родную природу, гражданина своей страны, его свершения в мирное время? Разумеется, во благо Родины, её славы и могущества. Скажем, советская песня в её классической форме во многом соответствует этим критериям. Более того, именно это в ней и превалировало. И отнюдь не только в годы войны. Вне всяких сомнений, страна была великая. И песни были под стать её величию.
— Ирина Куликова: Сегодня создаются новые патриотические песни. Это требование времени.
— Руслан Богатырев: Увы. Есть огромная, колоссальная разница с тем, что было во времена Советского Союза, и что мы видим ныне.
— Ирина Куликова: Вы имеете в виду уровень и качество?
— Руслан Богатырев: И это тоже не последний фактор. Но отличие в самой сути культивирования песни. Её надо взращивать. Целенаправленно. Методично. И композиторов, и поэтов, и певцов, и музыкантов. А не надеяться на авось — вдруг взойдёт что-то приличное из ниоткуда. Да и чтобы собрать хороший урожай, недостаточно вовремя посеять даже самые лучшие семена. Почва требует ухода, обработки, культивации. В песне действуют те же непреложные законы природы.
В Советском Союзе были совсем иные ценности. Иная их шкала. Государство не просто отдавало приоритет патриотической песне (в самом широком смысле), не просто нещадно пропалывало сорняки низкопробной бытовой лирики, мещанского романса и тюремного шансона, оно формировало единую культурную среду всего общества. Каждый день, каждый час. Прежде всего, через государственное кино и государственное радио. С начала брежневского периода — и через государственное телевидение. А что мы видим сегодня? Всё с точностью до наоборот?
— Ирина Куликова: Были же и перекосы…
— Руслан Богатырев: Куда же без них. Но суть подхода была верной. Давайте вспомним классификацию профессора Русской консерватории в Париже Л. Л. Сабанеева, которую уже ранее разбирали. Вся музыка делится на три большие группы: (1) народная, (2) культурная, (3) церковная. Культурная — это светская музыка. Чаще создаваемая профессиональными композиторами. И далеко не только классиками.
Известный современный британский музыковед Филип Тэг делит музыку иначе: (1) художественная музыка (art music), (2) популярная музыка (popular music) и (3) традиционная музыка (traditional music, народная музыка).
Вспоминая каноны античности и по аналогии с этими классификациями все песни можно разбить на три группы: лирика, эпос, вера. Т.е. (1) бытовая лирика (любовь, общество, жизнь), (2) патриотические песни (Родина, политика, война), (3) духовные песнопения (душа и вера).
Как несложно догадаться, на уровне государства продвигать в общество бытовую лирику, мягко говоря, странно. Оно её и не продвигает. Духовные песни также вне ведения государства. Остаются вроде как одни патриотические. Но и они именно государством оставлены беспризорными. Нет, разумеется, на торжественные мероприятия пару раз в году про них вспоминают: аккурат 23 февраля и 9 мая. Ещё и на наш очень странный День России (12 июня). Но в остальном — государство фактически самоустранилось. Примерно на три с половиной десятилетия. Т.е. побольше, чем одно историческое поколение.
— Ирина Куликова: Сегодня патриотическая песня в роли падчерицы.
— Руслан Богатырев: Очень точное сравнение. Это приёмная дочь на выселках, к которой государство иногда наведывается с редкими гостинцами.
Обратите внимание, что в СССР даже бытовая лирика нередко имела фундамент патриотической песни. Например, та же «Вологда» Бориса Мокроусова. И те же песни военных лет — среди них ведь немало бытовой лирики.
Достаточно назвать «Синий платочек». Казалось бы, чисто лирическая песня польского композитора Ежи Петерсбургского. Он её написал, когда был на гастролях со своим джаз-оркестром в Москве в 1940 г. В начальном варианте на русском языке ни слова о войне. Кстати, потом появился и польский текст: Niebieska chusteczka. Мирный незатейливый вариант песни «Синий платочек» был в репертуаре Изабеллы Юрьевой, Лидии Руслановой. Но в 1942 г. Клавдия Шульженко на Волховском фронте исполняет слегка уточнённый вариант: «Строчит пулемётчик за синий платочек»… И песня тут же стала популярной. Патриотической. Пошла в народ. Её пели на фронте и в тылу. В землянках, квартирах и в бараках. Её крутили на патефонных пластинках. Под этот фронтовой вальс танцевали. Ею заслушивались. Это едва ли не самый яркий музыкальный символ того тяжёлого и великого времени.
«Тёмная ночь» Никиты Богословского. Это уже 1942 г. Многим она известна благодаря Марку Бернесу и фильму «Два бойца» (1943). Однако ещё до выхода картины на экран её уже начал исполнять Леонид Утёсов. Песню эту, ставшую невероятно популярной, композитор Никита Богословский и поэт Владимир Агатов написали буквально за сутки. Практически на коленках.
«Смуглянка» Анатолия Новикова. Ещё одна довоенная песня. Была написана осенью 1940 г. Причём о бессарабских партизанах времён Гражданской войны. Посвящена, как и другие песни единой сюиты, знаменитому комдиву Григорию Котовскому. В 1942 г. Новиков пытался пробить её на радио, но безуспешно. И лишь 7 ноября 1944 г. на праздничном вечере в Концертном зале им. Чайковского в Москве в исполнении Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски СССР под управлением А. В. Александрова песня прогремела на всю страну. Впрочем, у неё было и третье рождение — в 1974 г., когда на экраны Советского Союза вышел фильм Леонида Быкова «В бой идут одни «старики».
Все эти три песни вроде бы внешне лирические, но по сути явно патриотические.
— Ирина Куликова: Да, просто великолепные песни. Наша гордость.
— Руслан Богатырев: Ещё один пример неожиданной трансформации любовной лирики в патриотическую. Полагаю, интересный.
В марте 2020 г. перед самой пандемией удалось съездить в Волгоград и отснять Зал воинской славы на Мамаевом кургане. Главный пантеон нашей воинской Славы.
Вспомните, какая музыка уносится в вечность в беспредельной скорби... «Грёзы» Шумана... Именно они и звучат там уже не одно десятилетие. А начиналось всё c «Минуты молчания» — ежегодной передачи на советском телевидении и радио. Впервые вышла в эфир в День Победы в 1965 г., до открытия Вечного огня и могилы Неизвестного Солдата у Кремлёвской стены (1967). В той передаче впервые «Грёзы» Шумана звучали как светлый Реквием...
А ведь это пьеса, которую Роберт Шуман включил в фортепианный цикл «Детские сцены» (1838, Tr;umerei ор.15 №7) и посвятил своей возлюбленной и будущей жене Кларе Вик. То было нежное и трогательное признание в любви…
— Ирина Куликова: Впечатляющая метаморфоза...
— Руслан Богатырев: Помнится, Алексей Козлов, патриарх отечественного джаза, создатель легендарного ансамбля «Арсенал», несколько лет назад весьма недвусмысленно выразил своё восхищение нашим уникальным культурным наследием. Приведу его дословно:
«Знаете, моё отношение к советской песне в корне изменилось. По-моему, этому явлению нет аналогов в мировой культуре, и по музыке и по текстам. Какие композиторы — Дунаевский, Блантер, Соловьёв-Седой! А поэты — Лебедев-Кумач, Фатьянов! Я недавно выложил результаты своей работы на эту тему на моём сайте и хочу предложить цикл программ на радио. Мне кажется, настоящая, искренняя патриотическая песня сейчас очень нужна. Вот, скажем, что пели в стране 75 лет назад: «Была бы наша Родина богатой да счастливою, а выше счастья Родины нет в мире ничего!» Какие слова! <…>
Если говорить о том, какую роль в жизни страны может сыграть песня, то в первую очередь надо вспомнить, как сплотила весь народ суровая песня «Священная война», прозвучавшая в первые дни войны. Мне, шестилетнему мальчику, на всю жизнь врезались в душу музыка и слова: «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой. С фашистской силой силой тёмною, с проклятою ордой!». (Авторы — А. Александров и В. Лебедев-Кумач). А недавно пришла в голову простая мысль о том, как не хватает нам сейчас по-настоящему честных, искренних патриотических песен. <…>
В прошлом году, работая над темой истории советской песни, я постепенно пришёл к выводу, что ничего подобного ни в одной стране не было. При всём уважении к венской оперетте и французскому шансону, к итальянской канцоне, к американским мюзиклам и джазовым балладам, к госпелз и блюзам, советские песни, относящиеся к периоду, начиная с 1920-х и кончая серединой 1960-х, уникальны.<…>
Ближе к 1970-м, в этом жанре постепенно испарилась убеждённость, а вместе с ней и самобытность. Появилось новое явление — «советская эстрада», породившая одну из самых своих низкопробных разновидностей — «попсу». На мой взгляд, одной из причин такого перерождения стало то, что «железный занавес» в области культуры сделался заметно прозрачнее. К нам пришла западная мода и авторы песен стали подстраиваться под соответственно изменившийся спрос. »
— Ирина Куликова: Композиторы в Советском Союзе были превосходные.
— Руслан Богатырев: Что ни имя, то легенда. Исаак Дунаевский, Борис Мокроусов, Василий Соловьёв-Седой, Никита Богословский, Ян Френкель, Вениамин Баснер, Константин Листов, Кирилл Молчанов, Андрей Эшпай, Александра Пахмутова…
А исполнители? Марк Бернес, Леонид Утёсов, Владимир Трошин, Владимир Ивашов, Георгий Виноградов, Юрий Гуляев, Георг Отс, Геннадий Белов, Юрий Богатиков, Иосиф Кобзон…
— Ирина Куликова: Сегодня, что и говорить, в патриотической песне даже близко ничего нет по масштабу и уровню. Да и кого можно назвать из тех, что хорошо известны массовому слушателю: Олег Газманов да группа «Любэ».
— Руслан Богатырев: Отчего же? Есть и другие исполнители. Которые не мелькают на официозах, в ротациях, в YouTube и на экранах. Поют, как минимум, не хуже. Но тут ведь вопрос упирается в продюсирование и продвижение новых песен. А в этой нише это крайне непросто.
Как уже говорил, государство (не только в лице Министерства культуры, городских департаментов и комитетов по культуре) практически полностью самоустранилось. Завет Мао Дзэдуна в действии: пусть расцветают сто цветов. Только ведь там же среди цветов растут и сорняки. Не менее красивые. И куда более мощные и проворные.
К чему всё это в итоге привело? Свято место пусто не бывает. Идеологическую нишу, которую государство должно холить и лелеять, занимают те, кто активней толкается локтями и успешнее ловит рыбку в мутной воде: либо сорняки, либо выскочки, желающие побыстрее воспользоваться своими связями и удобной ситуацией. Типичная конъюнктура ремесла с её беспощадной коммерциализацией и циничной монетизацией. Как говорится, бизнес и ничего личного. Ладно бы это было в области бытовой лирики. Но сорняки лезут туда, где доход является аморальным по своей сути, и попирают то, что для других свято. Причём лезут при попустительстве и даже с благословения государства. По его мощным каналам воздействия. Впрочем, удивляться этому не стоит. Времена не выбирают…
— Ирина Куликова: А как вы относитесь к новому прочтению классики советской песни?
— Руслан Богатырев: К новым аранжировкам и новым трактовкам? В целом это нормально и неизбежно. Беда в том, что массовым слушателем является молодёжь и люди среднего поколения, которых настоящая культура советской песни просто не затронула. Или же затронула по касательной. У них сложилась совершенно другая культура слова, музыки и чувства. Три десятилетия даром не прошли. Эта аудитория понимает и воспринимает советские песни уже в своей сложившейся эстетике. Которой непонятна тонкая проникновенность Марка Бернеса и Владимира Ивашова, для которой чужда вокальная мощь Юрия Гуляева. Вот чего точно не было в классике советской песни, так это столь модного ныне надрывно-истошного крика.
Пароксизм страсти, высший накал эмоций, вселенское горе — неотъемлемая черта нашего времени. Театр, кино, музыка… Везде заламывание рук, исступление, крик…
Зачем? Нельзя то же самое передать иначе? Сильнее, глубже и проникновеннее?
Вспоминается великий русский художник Василий Иванович Суриков. Тот самый: «Утро стрелецкой казни», «Боярыня Морозова», «Взятие снежного городка»… Что характерно, художник, а не артист.
Вот, что он поведал в беседе Максимилиану Волошину, готовившему его биографическую книгу: «Однажды мне довелось присутствовать на репетициях в студии Художественного театра. Режиссёр проходил с молодым артистом, изображавшим неврастенического юношу, драматический монолог, который заключался исступлённым нервным криком. Много репетиций было употреблено на то, чтобы этот финальный крик довести до его высшего пароксизма. А тогда, когда крик стал для исполнителя совершенно неизбежен, режиссёр сказал ему: «А теперь, дойдя до этого места, превозмогите себя и сделайте паузу. Молчите там, где должен был быть крик».
Известный историк Евгений Юрьевич Спицын в одной из своих недавних бесед верно подметил: «Вот смотрите, сколько лет прошло со времени войны. Но до сих пор одними из самых любимых песен, по крайней мере, для советских поколений, остаются именно песни войны. Их знают, самое главное… Так где сейчас это всё?
Дальше… Вот эти знаменитые концертно-театральные бригады. Я вот что-то не вижу, чтобы сейчас на передовую выехал какой-нибудь театр фронтовой. Зато у нас по всем каналам, куда ни плюнь, до тошноты — «Голос». А они не хотят поехать и спеть песенку там, на передовой? Перед солдатам. Причём не вот эту м… как бы это выразиться, а нормальную хорошую задушевную песню.
Вот нам начали раскручивать какого-то там белобрысого парня… Шаман. А чего нельзя какое-то русское имя? … Слушайте, ну у него хорошие голосовые данные… Но, понимаете, хорошие голосовые данные — не самое главное в песне. У Утёсова были слабенькие голосовые данные. У Шульженко — тоже. Но как они пели! Их слушала вся страна. Проникновенно… Это по Станиславскому: надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве».
— Ирина Куликова: Да, многие ведутся на виртуозность и яркую эмоциональную подачу.
— Руслан Богатырев: Увы... Понимание смысла и глубины, к сожалению, уходит. Публика перестаёт чувствовать, воспринимать, ценить такую тонкость, такие нюансы движения человеческой души.
Сегодня всё должно быть громко, ярко, плакатно. Чтобы было видно с задних рядов. Чтобы было слышно сквозь какофонию сиюминутности.
Иначе просто не доходит и тонет в омуте всеобщей глухоты и непонимания…
Знаете, невольно вспоминается жёсткая сатира Валентина Гафта, написанная в память о Юрии Визборе: «Противно это. Спой нам, Юра, о женской теплоте и мужестве мужчин».
Не хотелось бы опять поднимать токсичную тему шаманизации и запредельной вульгаризации патриотической песни в России. Когда песня в угоду славе и барышам прислуживает на потребу дня нынешней постсоветской буржуазии. Скажу кратко: это просто противно!
Что касается новых трактовок... Если мы говорим о патриотической песне, здесь, полагаю, исполнителям не должно изменять чувство меры и чувство такта. Это не бытовая лирика всё же, где рисовать можно, как твоей душе угодно.
Увы... То, что нередко приходится слышать и видеть — типичная американская школа эстрадно-джазового вокала, богато сдобренная нарциссизмом и самолюбованием. Что в принципе вряд ли тут уместно.
В чужой монастырь между делом да со своим уставом…