Можно ль было надеяться, что истинные друзья, прежде всего лицеисты, придут на помощь в дни смертельной опасности для жития Пушкина (АСП), оказавшегося в западне кокюажа?
Риторический вопрос?
Но от Судеб пощады нет:
1) Мой первый друг, мой друг бесценный! – Иван Пущин был на каторге и отбывал наказание за декабризм в Читинском остроге
2) Приятель задушевный – Иван Малиновский был предводителем дворянства Изюмского уезда на юге Харьковской губернии куда даже слухи о питерских разборках не доходили…
3) невезучий до кюхельбекерности Кюхельбекер Вильгельм – Кюхля, его первый реальный дуэльный соперник в него не попавший, был госпреступником и отбывал каторгу в Баргузине и возможно ничего бы и не смог сделать, ибо по крови был немецкой, убившей АСП, партии
4) «Плыть хочется» Матюшкин Федор был в Крыму, готовясь к полярным экспедициям;
5) Корф и Горчаков Пушкина ненавидели…
6) Дельвиг Антон хоть барон и поэт, но для защиты не годился - напуганный и оскорбленный Бенкендорфом, умер еще в 1831
7) Нелицеисты – друзья по Бытию:
1) В.А. Соболевский – был в Париже
2) Нащокин Павел играл в Москве в свой Нащокинский домик и ни во что, кроме пьянок и игры в карты не вникал… Вот и весь дружеский арсенал. Не густо и даже пусто. Остальные персоны – это коллеги по цеху, а не друзья… или такие «друзья, от которых НВН завещал молить Бога
Один из близкого круга приятелей-лицеистов «Медведь» ведь – Данзас Конст.Карлович согласился стать секундантом АСП на январской дуэли и ничего не предпринял для ее расстройства…(хотя по записям Амосова есть версия – Данзас именно тот, кто донес о дуэли властям...2 листа в диктанте Данзаса Амосову отсутствуют, как и много чего в материалах Военного суда + достоверные сведения о том как ДКК стал секундантом также покрыты туманом и тиной реки Мьи).
Еще один не из трио, но все ж близкий приятель по лицею - Яковлев Михаил, к тому же «лицейский староста», превративший свою квартиру в «лицейское подворье», популярный салонный композитор и певец, с 1832 директор типографии II Отд. Канцелярии ЕИВ, напечатавшей История Петра Пушкина… Его не видно среди тех, кто был озабочен дуэльной историей. Матюшкин, пораженный дошедшим до Севастополя известием, негодовал: «Пушкин убит! Яковлев! Как ты это допустил? У какого подлеца поднялась на него рука? Яковлев, Яковлев! Как мог ты это допустить?”
Для 5-6 человек лицейского набора 1811, кого Пушкин допустил до себя ближе остальных, он был праздником, который всегда с тобой, он мог понять Пушкина-человека и они этим шансом воспользовались навсегда.