Георгий был родом из Нижней Волги, из рыбного края - села Тумак. А где рыба, там и соль. Недаром во Всесоюзной солонке, так называли озеро Баскунчак, запасов её на тысячу лет. Но не за солью же пёрли немцы в такую даль? Здесь начиналась короткая дорога к нефтеносным районам Баку. А нефть это кровь моторов! Вот и вся любовь…
Георгий был многоопытным солдатом, знающим и любящим своё дело воином. Но и в кошмарном сне не мог себе представить, что проклятая вражья сила скоро будет стоять у порога его дома. Призванный на службу ещё в 1939, Гера служил в гарнизоне славного города Львова, прямо в исторической его части, в старинном замке-цитадели. А в следующем, 1940-ом, сам стал «историей» - участником «освободительного похода» в Бессарабию и Северную Буковину. «Кого и от кого там было освобождать? – почти в ухо шептал он Леониду – у гуцулов этих каждый двор, что твоя усадьба: лошади, а то и быки, свиньи, овцы, уже не говоря о птице и, знаешь что, – они, при мне, колёса сливочным маслом мазали!… Больше нечем было…»
«Иди ты?…» - делая круглые глаза, не верил Криволап, мало евший в своей жизни до сыта. Однако, посчитал слово «гуцул» ругательным, сродни матерному, начал прикладывать его не по ситуации, а чаще, где надо и не надо.
Прошедшей ночью была сделана первая безуспешная попытка прорыва через немецкие позиции генералами - командармами Н.И.Музыченко и П.Г.Понеделиным.
Ночь. Не видно ни зги. Даже луна, соблюдая маскировку, сокрылась куда-то… Фрицы встречали молча бегущую массу окруженцев шквалом огня трассирующих пуль. И каждая, жужжащим весёлым светлячком - в тебя. И не одна, а роем!
Потом, выползая из болота и трясясь от ледяной мутной её бездны, они, как и многие, задавали себе один вопрос – почему захватчики оказались хозяевами нашего неба и земли? Где наши танки? Где самолёты? Сотни дивизий? Десятки тысяч воинов… где?
А тут ещё земля стала полниться слухами. Дикими! Захвачена Прибалтика. Пали Минск, Киев, Смоленск… Уже который день – десятый? - двадцатый? Окружённых гоняли, как дичь, по лесам и долам Беларуссии, а может уже и не Беларуссии…
Досаждал и доводил до реального безумия и холод: ночи становились мучительно долгими из-за невозможности согреться у костра, потому, что в колоколе враждебного теперь неба круглосуточно висели «рамы», сообщая своим артиллеристам о каждом сполохе пламени. И голод: в больших деревнях стояли немецкие гарнизоны, а малые хутора сами еле выживали на полуголодном пайке. Хорошо, в группе нашёлся солдатик – охотник и следопыт из горного Алтая. Парень добывал какую-то мелкую лесную живность и коренья.
Немецкая пехота шла по пятам, методично зачищала территорию после обработки и расстрела её из тяжёлой артиллерии и миномётов. Какая-то авиагруппа Мессершмиттов Бф 109 расстреливала из пулемётов и забрасывала листовками наши жидкие, но всё ещё колонны бойцов. Эти самолёты помечались нацистами жёлтой полосой на хвосте и жёлтыми же законцовками крыла. Они нападали всегда неожиданно, летая прямо над соснами, как будто брили их.
После очередного налета группа красноармейцев расположилась на привал. Лёня, как присел возле дерева, так сразу и заснул, а Гера, вот чистоплюй, ушёл из влажного сумрака леса на высокий солнечный пригорок, почти скалу, возвышающуюся над широкой просекой. И всё для того, чтобы почистить винтовку.
Было очень тепло и тихо. Красиво! Даже ветерок перестал дёргать за длинные лапы елей и раскачивать непослушные кроны сосен. А как легко дышалось здесь…
Гера всё делал обстоятельно. Расстелил плащ-палатку, разобрал оружие и только начал шомполом вычищать ствол, как вдруг, из-за бугра, почти беззвучно, на бреющем появился одинокий «Мессер». Он летел очень низко, чуть ниже Георгия, будто крался. Бывалый солдат прекрасно понимал, что вот здесь и сейчас он запросто может сбить самолёт!… Схватился было за приклад, но понял, что ничего собрать не успеет.
Немецкий лётчик это видел. И Гера видел лицо немца. Оно, широкое в шлемофоне, улыбалось. Ехидно улыбалось, как показалось несостоявшемуся стрелку. Фриц даже поднял руку и показал окруженцу большой палец, дескать «люкс» и… пролетел-проплыл мимо.
И, решив доконать Геру, через пару минут неожиданно и нахально вынырнул из ниоткуда второй раз. Гера, с первого раза остался стоять столбом. От отчаяния и досады на себя воин психанул и запустил какой-то ружейной железякой в сторону самолёта. «Мессершмитт» не сбил, но лётчика напугал. Немец, не искушая судьбу, длинной свечкой ушёл под облака. А Георгий проклинал себя. Такой шанс упустил!… Такой момент!… Расстроенный вконец солдат даже не стал ничего рассказывать приятелю.
Георгий не знал, что на следующий день кавалер Железного креста за успехи во французской кампании, капитан Вальтер фон Кюхлер, вылетев в составе боевой группы сопровождения бомбардировщиков, был сбит из «средневекового» устройства: противотанкового ружья, закреплённого на тележном колесе, установленном на высоком пне.
На высоте 70 метров ему отстрелили левое крыло, и напоследок ас нехотя «блеснул» фигурой высшего пилотажа. Без крыла, перевернувшись «бочкой» (относительно продольной оси на 360 градусов), его машина с громом врезалась в сосны и взорвалась. За секунду до конца лётчик вспомнил смешное растерянное лицо русского, над которым, после живописной байки Вальтера, потешалась вся эскадрилья.