Героическая поездка Трёх мушкетёров или летающий Планше
У вас тоже сложилось впечатление, что три мушкетёра и д’Артаньян совершили подвиг, съездив из Парижа в Лондон и доставив алмазные подвески Королеве Анне Австрийской?
Давайте разбираться.
Начнём с проблемы.
Королева подарила Бекингему подвески. Просто ради того, чтобы он уехал поскорее из Парижа. Не из любви. Опасаясь, что их застанут вдвоём, или что застанут его одного и убьют, либо обвинят в том, что он прибыл на свидание к ней.
До этого момента самое страшное, что могло бы случится с ней – это голословное обвинение в измене. Не доказанное и не справедливое.
После того, как она подарила весьма дорогую вещь, стоимостью восемнадцать тысяч пистолей, подаренную ей самим Королём, надо думать, как знак любви, её положение резко ухудшилось. Кто это сделал? Она сама. С какой стати? Да просто он попросил дать что-нибудь на память о ней. Это «что-нибудь» не обязательно было бы подарком Короля стоимостью в 18 тысяч пистолей. Это могло быть именно «что угодно». Тем более, что она, как выясняется, ни разу ещё не надевала этих подвесок. Лучше было бы подарить вещь, которую она уже носила, пусть даже и намного более дешёвую. Передаривать подарки мужа? Фи! Моветон.
Было бы естественно предположить, что Король мог бы в любой момент, и без всякого напоминания со стороны кардинала предложить Королеве надеть эти подвески.
Ну, если она уже составила легенду о том, что подвески украдены, то следовало бы и далее держаться этой легенды, а если не составила, тогда не следовало их отдавать.
Причём, отдала она их вместе со шкатулкой. Очень опрометчиво. Ведь вор не стал бы воровать шкатулку: её сложней спрятать, и она слишком очевидно выдаёт хозяина, а ценность её в сравнении с бриллиантами пустяковая. Забегая вперёд скажем, что Бекингем шкатулку не вернул, что поставило Королеву в неприятное положение, ведь Король мог бы захотеть взглянуть и на шкатулку тоже. Мало ли по каким причинам? Что бы она ответила? Что шкатулку украли? Что она пропала? И кто поверит в то, что шкатулку украли, а бриллианты – нет? И где тогда хранились подвески? Вопросов множество.
Ну едем дальше.
Вы можете сказать, что «Королева должна делать королевские подарки», достойные её сана и положения, что подарить что-то меньшее было бы недостойно её. Прочитаем внимательно. В благодарность за возвращение подвесков она подарила д’Артаньяну перстень. Очень дорогой. Почему бы не подарить его Бекингему, и не было бы проблем?
Между прочим, Людовик XIII не был в то время богат. От Генриха IV ему досталось королевство с очень запутанными финансами. Сюлли как-то понемногу это разруливал. Но потом Пюизье и его отец сильно приворовывали. Даже по совету кардинала пришлось создать комиссию по расследованию финансовых преступлений. Так что не удивительно, что бриллиантовые подвески была заметная вещь среди драгоценностей королевы. Кстати, далее про перстень королева говорит, что уж им-то она может распоряжаться, никого не спрашивая. Что не справедливо в отношении подвесков. Почему же она их дарит Бекингему? Бред!
Кто мешал подарить перстень?
Между прочим, Бекингем именно это и просил! Он говорит: «Тогда в знак вашего прощения дайте мне что-нибудь, какую-нибудь вещицу, принадлежащую вам, которая служила бы доказательством, что все это не приснилось мне. Какую-нибудь вещицу, которую вы носили и которую я тоже мог бы носить… ПЕРСТЕНЬ, ЦЕПОЧКУ…» [Александр Дюма. Три мушкетёра].
Почему же она не даёт то, что он просил, что он мог бы носить, не снимая и не вызывая подозрений, а вместо этого даёт нелепую вещь, которую трудновато спрятать под мушкетёрским плащом, который был на нём. Да ещё зная, что окружена шпионами кардинала? Глупая, скажете вы? А стоит ли спасать глупую Королеву? Или не глупая?
Кстати, другой перстень она в итоге даёт Констанции Бонасье для того, чтобы она обратила его в деньги на поездку в Лондон для возвращения подвесок. Она говорит: «Возьми этот перстень, — сказала она. — Говорят, что он стоит очень дорого. Мне подарил его мой брат, испанский король. Он принадлежит лично мне, и я могу располагать им. Возьми это кольцо, обрати его в деньги и пусть твой муж едет». То есть потерять два очень дорогих перстня она может легко, без опасения вызывать подозрение царственного супруга, но при этом отдаёт подвески, подаренные Королём, которые весьма заметны! Да если бы просто кто-то из послов Франции увидел на Бекингеме эти подвески – уже был бы скандал! Кстати, из мемуаров Ларошфуко мы узнаём именно о таком повороте дела. Никакие шпионы кардиналу ничего не сообщали об этом подарке, просто графиня Карлейль увидела на Бекингеме эти подвески, догадалась об их происхождении и срезала два, которые и отправила Кардиналу.
Приведём фрагмент мемуаров Ларошфуко, который послужил сюжетом для второй половины первой книги «Три мушкетёра».
«Таково было положение дел, когда королева Английская отправилась к королю, своему супругу. Сопровождали ее герцог и герцогиня Шеврез. Церемония встречи доставила герцогу Бекингему столь желанный для него случай показать себя и управляемое им королевство во всем блеске великолепия, и он принял г-жу де Шеврез с почестями, какие мог бы воздать столь любимой им королеве. Герцогиня Шеврез вскоре покинула двор английского короля и вместе со своим мужем герцогом вернулась во Францию; она была встречена Кардиналом как лицо, преданное королеве и герцогу Бекингему. Тем не менее он пытался привлечь ее на свою сторону и заставить служить ему, шпионя за королевой. Больше того, на какое-то время он даже поверил, что г-жа де Шеврез благосклонна к нему, но при всем этом, не очень полагаясь на ее обещания, принял и другие меры предосторожности. Он захотел принять их также и в отношении герцога Бекингема; и зная, что у того существует в Англии давняя связь с графиней Карлейль, Кардинал, разъяснив графине, что их чувства сходны и что у них общие интересы, сумел так искусно овладеть надменной и ревнивой душой этой женщины, что она сделалась самым опасным его соглядатаем при герцоге Бекингеме. Из жажды отомстить ему за неверность и желания стать необходимою Кардиналу она не пожалела усилий, чтобы добыть для него бесспорные доказательства в подтверждение его подозрений относительно королевы. Герцог Бекингем, как я сказал выше, был щеголем и любил великолепие: он прилагал много стараний, чтобы появляться в собраниях отменно одетым, Графиня Карлейль, которой было так важно следить за ним, вскоре заметила, что с некоторых пор он стал носить ранее не известные ей алмазные подвески. Она нисколько не сомневалась, что их подарила ему королева, но чтобы окончательно убедиться в этом, как-то на балу улучила время поговорить с герцогом Бекингемом наедине к срезать у него эти подвески, чтобы послать их Кардиналу. Герцог Бекингем в тот же вечер обнаружил пропажу и, рассудив, что подвески похитила графиня Карлейль, устрашился последствий ее ревности и стал опасаться, как бы ока не оказалась способной переправить их Кардиналу и тем самым не погубила королевы. Чтобы отвести эту опасность, он немедленно разослал приказ закрыть все гавани Англии и распорядился никого ни под каким видом не выпускать из страны впредь до обозначенного им срока. Тем временем по его повелению были спешно изготовлены другие подвески, точно такие же, как похищенные, и он отправил их королеве, сообщив обо всем происшедшем. Эта предосторожность с закрытием гаваней помешала графине Карлейль осуществить задуманное, и она поняла, что у герцога Бекингема достаточно времени, чтобы предупредить выполнение ее коварного замысла. Королева, таким образом, избегла мщения этой рассвирепевшей женщины, а Кардинал лишился верного способа уличить королеву и подтвердить одолевавшие короля сомнения: ведь тот хорошо знал эти подвески, так как сам подарил их королеве» [Мемуары Франсуа Ларошфуко].
Безусловно, Ларошфуко не следует верить во всём, что он здесь изложил. Не сходится кое-что.
Бекингем состоял в связи с графиней Карлейль, но на для того, чтобы срезать подвески, «улучила время поговорить с герцогом Бекингемом наедине» и где же? На балу! То есть она и впрямь предполагала, что он не заметит того, что не хватает двух из двенадцати подвесков? Впрочем, Ларошфуко не сообщает, сколько их было. Может быть, больше. Но по сообщениям Ларошфуко, Бекингем сразу же заметил пропажу. В это можно поверить, поскольку если это – сувенир от любимой женщины, тогда он был к нему весьма внимателен. Впрочем, при этом он любил и графиню Карлейль, и госпожу де Шеврёз, и свою жену, и Карла Первого, и многих других, и со всеми ступал в плотские отношения – даром времени не терял этот Бекингем! Итак, графиня поступает очень нелогично. Если она состояла в близости с Бекингемом, ей следовало иным способом похитить подвески, не столь явно – на балу, подойдя к нему! Тут уж не спишешь на прислугу или на воров! И было очевидно, что он заподозрит её. Он мог бы её просто арестовать. Следовательно, запретив кораблям выходить из портов Англии, он, вероятно, объявил её в розыск. Скрыться было бы затруднительно! Тем более – знатной даме, графине, замужней. Она бросила свой дом ради этих приключений? Оставила мужа? Только чтобы угодить кардиналу? Так ли работают шпионы? Тут явно не сходится многое. Ради милости кардинала поставить под удар всё, включая дом, семью? Да ну!
Можно поверить, что Ларошфуко попросту выдумал всю эту историю, или она разрослась в его фантазии из какой-то более мелкой истории, либо эта история произошла не с Королевой Анной. Мемуары – не документ.
Если Бекингем смог легко изготовить такие же подвески, почему он не изготовил полный комплект, все двенадцать, и не оставил себе те, которые получил от Королевы? Ведь он так сокрушался, что лишился их? Ну это уже вопрос к Дюма, мы забегаем вперёд. Вернёмся чуть назад.
Итак, Королева столь безрассудна, что вместо того, чтобы подарить перстень, которых у неё, как минимум, два, оба весьма ценные (я говорю о тех, с которыми она легко может расстаться, не подвергаясь расспросам супруга), и оба они весьма подошли бы в качестве подарка, дарит нелепые подвески в шкатулке, которые ставят её в опасное положение. Перстень можно спрятать, про перстень можно сказать, в конце концов, что он найден, и что нашедший собирался выяснить, кому он принадлежит и вернуть, и чтобы не потерять, носил его на пальце. Но перстень всегда на виду, его всегда чувствуешь, его ощущаешь рукой и помнишь поэтому о том, кто его подарил. Про шкатулку с алмазными подвесками такое не скажешь. Её трудно унести, хлопотно хранить, неудобно и носить эти подвески, во всяком случае постоянно – точно не будешь их носить. А перстень можно носить даже при купании. Как и цепочку. Ведь именно это просил Бекингем – ПЕРСТЕНЬ ИЛИ ЦЕПОЧКУ. Мог ли бы Бекингем утверждать, что нашёл шкатулку с бриллиантами, что собирался вернуть бриллианты владелице, и по этой причине надевал их на себя регулярно, на каждом балу? Бред! А с цепочкой – ещё проще. Она вообще не несёт никаких почти признаков хозяина. Но Бекингем бы знал, от кого она, он мог бы носить её и при жене, и при любовницах, никто ничего бы не спросил и не заподозрил! Где логика?
То есть Королева дала Бекингему оружие для кардинала против себя, она могла и должна была понимать, что Бекингем будет носить эти подвески, демонстрируя всему английскому двору, что у него имеется подарок от английской Королевы, и зная, что там же, при английском дворе находится сестра Короля, Королева Генриетта, то есть Генриетта, конечно же, не могла бы не увидеть эти подвески на Бекингеме, и не могла бы не узнать их, и не сообщить об этом своему брату, Королю Людовику XIII. Скажите мне, Королева Анна Австрийская была ли в своём уме, когда отдавала эти подвески?!?
Мы не верим Ларошфуко, потому что он пишет ещё и о том, что Королева Анна спрашивала Бекингема, не могла ли она забеременеть от того случая, когда он попытался овладеть ей. А он всего лишь в беседке попытался слишком интимно её ласкать, но она вскрикнула от неожиданности, и, разумеется, не могла бы состояться столь интимная связь, чтобы королева забеспокоилась о том, что она забеременеет. К тому же она ведь уже была беременной, правда, неудачно, был выкидыш, и дважды! Она не наивная дурочка в вопросе о том, как получается беременность. А что ей бояться беременности? Если и да – добилась бы знаков внимания от Короля и была бы в лучшем положении, потому что самая в то время её большая беда – это отсутствие беременности. Все историки, как один утверждают, что вопрос о беременности – это домыслы озлобленного на Королеву Ларошфуко. Он её ненавидел. То есть в данном случае оклеветал. Так почему же мы верим истории о подвесках, если не верим другой истории, рассказанной им же о ней же?!? Есть большой соблазн написать: «И опять-таки, если эта история состоялась, и Король поверил Королеве, тогда откуда мог знать её Ларошфуко?», но должен отдать должное ему. Он мог знать всё от герцогини де Шеврёз, они были дружны и очень. Она могла бы даже и рассказать про вопрос Королевы о том, могла ли бы она забеременеть от Бекингема, или нет. Но с определённого времени и герцогиня стала обижаться и злиться на Королеву, так что и она могла легко оклеветать Королеву Анну. В обоих случаях, или в одном из двух, или не оклеветать, а рассказать правду. Теперь уже сложно узнать…
Но роман может строиться даже и на ложных фактах из мемуаров, почему бы нет? Поэтому наше недоверие или доверие к Ларошфуко ничего не значит. Имел право Дюма использовать этот сюжет, разумеется. И он расцветил им свой роман.
Вернёмся к роману Дюма. Там есть такие моменты – просто прелесть!
Говорим о романе.
Кардинал мог бы посоветовать Королю немедленно попросить показать подвески. Вместо этого он назначает бал и делает отсрочку на пару недель. Вероятно, для того, чтобы д’Артаньян мог бы их привезти? Дюма объясняет это тем, что кардинал хотел дождаться двух подвесков от миледи. Но зачем? Не надёжнее ли просто указать, что двух не хватает, потом предложить предпринять розыск, после чего по приезде миледи предъявить их Королю и сообщить, что они найдены в Англии на герцоге Бекингеме? Вот это был бы удар! Кардинал столь глуп, чтобы дать шанс на возвращение подвесков? Допустим, но когда он узнаёт, что д’Артаньян отправлен в Лондон, когда он посылает людей, чтобы они его задержали, и когда узнаёт, что они не преуспели с этим, что же он делает?
Во-первых, можно было бы, ускорить бал, или просто попросить Короля под тем или иным предлогом предложить Королеве показать подвески. Например, «Неплохо бы увидеть, как они будут на вас смотреться!»
Во-вторых, можно было бы приказать арестовать д’Артаньяна немедленно по прибытии. Скажите, что у него не было полномочий, достаточного количества мушкетёров, или чего ещё? Всё у него было! Почему он это не делает?
Ладно, мы уже увидели, что у Дюма кардинал весьма глуп. Он делает Бонасье своим шпионом, даря ему деньги, но не предупреждает его, чтобы он не хвастался своей «дружбой с кардиналом», не просит его вести себя со своей женой так, как будто бы ничего не было. Какой же в этом случае он шпион? Констанция по незнанию предлагает ему поехать в Лондон, а он вместо того, чтобы для виду согласиться и доложить об этом кардиналу, отказывается, и хвастается, что он дружен с кардиналом, и что не сделает ничего, что повредило бы кардиналу? То есть Ришельё напрасно потратил свои деньги на Бонасье. Триста пистолей серебром, которые Констанция отдала д’Артаньяну. Ни кардинал, ни Рошфор не проинструктировали Бонасье, как ему следует себя вести, чтобы заработать похвалу и новые деньги. То есть кардинал не приобрёл нового шпиона, хотя гордо и хвастливо заявляет Рошфору, что приобрёл-таки нового шпиона в лице Бонасье. То есть кардинал глуп.
Ну что ж, мы выяснили, что глупа Королева, глуп кардинал. Кто ещё? Бекингем – безусловно, ведь он принял этот подарок, и щеголял в нём. По версии Дюма он даже и не заметил, что двух подвесков не хватает. То есть обнаружил пропажу не тем же вечером, как утверждает Ларошфуко, а только тогда, когда об этом стало известно во Франции, после чего за ними прибыл д’Артаньян. То есть очень сильно после этого. Это при том, что он боготворил Королеву, любил её, и постоянно орошал слезами любви эти самые подвески? Или они просто валялись в шкатулке, где он и не смотрел на них? Надел двенадцать, снял десять, швырнул в шкатулку и даже не увидел, что их стало на одну шестую часть меньше? Странно! Глуп, глуп!
Вернёмся к поездке д’Артаньяна. Бонасье получила перстень для оплаты расходов по поездке. Но почему-то она не стала его отдавать, а вместо этого дала триста пистолей серебром, который получил её муж у Ришельё. Она не подумала о том, что она ответит мужу о пропаже денег? Почему? Она решила развестись и бросить его? Так что же тогда не бросила?
Она забирает деньги и прячется в комнате д’Артаньяна вместе с ним. Бонасье подозревает, что она там, видит, что денег нет, что они пропали, но стучится в комнату, спрашивает, есть ли там кто-нибудь. Не услышав ответа, отвечает Рошфору, что никого нет. Почему он не попробовал открыть двери ключом? Ведь у него был ключ! Ведь потом, когда Бонасье оставляет на столе записку для д’Артаньяна, он, Бонасье, её прочитал! То есть для него нормально – зайти в комнату постояльца, используя ключ. Тут ему важно было узнать, на месте ли постоялец, он мог не бояться его в присутствии Рошфора и гвардейцев кардинала, но он почему-то не воспользовался ключом и не проверил, есть ли кто-то в комнате д’Артаньяна. Почему? Глуп! Далее – он прочитал письмо, где Констанция назначает свидание д’Артаньяну. Что же он предпринял? Он мог бы изобличить её в измене. Он этого не сделал. Вы скажите, что он хотел до конца удостовериться, что это – именно измена, а не просто встреча для того, например, чтобы отдать какие-то деньги за услугу. Тогда он должен был бы дождаться прибытия д’Артаньяна, и с помощью гвардейцев арестовать не только и не столько свою жену, сколько самого д’Артаньяна! Ещё лучше – не пускать туда жену, а натравить гвардейцев на д’Артаньяна. Тогда и жена осталась при нём, и д’Артаньян арестован, что было бы для кардинала весьма полезно. Тоже сильно глуп? Почему он так не поступил?
Да потому что тогда Александру Дюма было бы трудно выправить сюжет так, чтобы д’Артаньян остался жив и на свободе. Бонасье подыгрывает д’Артаньяну, играет против себя и против кардинала. Почему? Глуп? Нет, потому что Дюма ему так велел!
Вся четвёрка, поделив деньги поровну, по 75 пистолей, едет в Лондон. Также они взяли с собой и своих слуг. Прекрасно.
Помощь Портоса состояла в том, что в первом же трактире он затеял ссору, подрался, отстал от товарищей, затем сел играть в ландскнехт, проиграл все деньги и даже своего коня, и остался в трактире несмотря на то, что отпуск у него уже закончился. Что он собирался делать дальше? Так и жил бы в трактире? А трактирщик почему кормил его? Потому что Портос в ответ затевал стрельбу? Так бывает? Почему он не вызвал гвардию, не обратился к помощи правосудия? Не пожаловался, наконец, капитану мушкетёров на мушкетёра, который его разоряет? А Портос? Он так понимал свой товарищеский долг? Чтобы застрять в первом же кабаке и проиграться в пух и прах? Всё это не мешает ему впоследствии хвастаться, что они все четверо спасли Королеву! Конечно! Спасли! Вместе с ним! Как же без него-то?
Ладно, об остальных позже. Мне очень нравится летающий Планше. Обратите внимание на то, что Бекингем снабдил д’Артаньяна средством для быстрого переезда от побережья в самый Париж. Для начала – любопытный фрагмент романа «Три мушкетёра». Когда д’Артаньян получил подвески, происходит следующий диалог.
«Д'Артаньян поклонился герцогу и собрался уходить.
— Как? Вы уже собираетесь уходить? Но каким путем предполагаете вы ехать? Как вы выберетесь из Англии?
— Да, правда…
— Будь я проклят! Эти французы ничем не смущаются!
— Я забыл, что Англия — остров и что вы — владыка его.
— Отправляйтесь в порт, спросите брег «Зунд», передайте капитану это письмо. Он обвезет вас в маленькую французскую гавань, где обыкновенно, кроме рыбачьих судов, никто не пристает.
— Как называется эта гавань?
— Сен-Валери. Но погодите… Приехав туда, вы зайдете в жалкий трактирчик без названия, без вывески, настоящий притон для моряков. Ошибиться вы не можете — там всего один такой и есть.
— Затем?
— Вы спросите хозяина и скажете ему: «Forward».
— Что означает…
— …«Вперед». Это пароль. И тогда хозяин предоставит в ваше распоряжение оседланную лошадь и укажет дорогу, по которой вы должны ехать. На вашем пути вас будут ожидать четыре сменные лошади. Если вы пожелаете, то можете на каждой станции оставить ваш парижский адрес, и все четыре лошади будут отправлены вам вслед. Две из них вам уже знакомы, и вы, кажется, как знаток могли оценить их — это те самые, на которых мы с вами скакали из Виндзора. Остальные — можете положиться на меня — не хуже.
Эти четыре лошади снаряжены, как для похода. При всей вашей гордости вы не откажетесь принять одну из них для себя и попросить ваших друзей также принять по одной из них. Впрочем, ведь они пригодятся вам на войне против нас. Цель оправдывает средства, как принято у вас говорить» [Александр Дюма. Три мушкетёра].
Итак, у Бекингема были во Франции подставы с четырьмя лошадьми? И с преданными людьми, которые давали коня и заряженные пистолеты? По паролю? То есть Бекингем это сделал заранее, и сделал не для себя? Поверим этому? Допустим!
Что же дальше? Меняя этих лошадей, д’Артаньян стремительно прибывает в Париж. Вместо того, чтобы срочно отдать подвески, что же он делает? Галопом влетает во двор де Тревиля. Как вам это нравится?
«Господин де Тревиль встретил его так, словно расстался с ним сегодня утром. Только пожав его руку несколько сильнее обычного, он сообщил молодому гвардейцу, что рота г-на Дезэссара несет караул в Лувре и что он может отправиться на свой пост» [Александр Дюма. Три мушкетёра].
Там, понимаешь, Королева места себе не находит, нервничает, а тут он с подвесками в кармане заступает на пост?! Ведь у него отпуск! Уж сначала бы довершил начатое дело, а потом уже пошёл бы на пост, разве не так?
Бал на следующий день, у Королевы так и нет подвесок, а д’Артаньян себе на посту в роте господина Дезэссара. Ну-ну…
В полночь следующего дня Король прибыл на бал. Зачем было гнать коней, чтобы потом целые сутки медлить и не возвращать Королеве подвески? Объясните мне, кто понимает?!
Разыгрывается драма. Королева считает, что она погибла. В отчаянии она говорит, что пошлёт за подвесками.
И ей их приносят. Как так? Кто? Ведь наш д’Артаньян на службе у господина Дезэссара! Он мог бы передать подвески через де Тревиля, этого он не сделал. Он мог бы попытаться передать их через Констанцию Бонасье. Кажется, именно так он и поступил, но прочитаем:
«Накануне они лишь мельком виделись у привратника Жермена, куда д'Артаньян вызвал ее. Молодая женщина так спешила передать королеве радостную весть о благополучном возвращении ее гонца, что влюбленные едва успели обменяться несколькими словами» [Александр Дюма. Три мушкетёра].
Ничего не понимаю! Он передал их «накануне». Констанция «Спешила». Почему же потребовались сутки, чтобы подвески дошли до Королевы из дома де Тревиля, куда д’Артаньян въехал более суток тому назад до Королевы?
Не проще ли было, господин Дюма, сообщить, что д’Артаньян направился прямо к Констанции, а она – побежала прямо к Королеве, и что они еле успели, или уж тогда что они успели заранее. Но в любом случае логика должна быть. Оба так торопились, что подвески не дошли до Королевы на протяжении целых суток, с момента, когда д’Артаньян с ними прибыл в Париж, и ему при этом никто не мешал, никто его не задерживал! Тут логики нет. Тут чушь, господин Дюма!
После этого д’Артаньян приходит домой, и двери ему открывает Планше!
Как он добрался от порта Сен-Валери без коня и без денег, это остаётся загадкой.
Меняя коней, на четырёх самых лучших конях д’Артаньян совершил невозможное: «За двенадцать часов он проскакал более шестидесяти миль». Французская миля – это 4444 м, то есть 4,4 км. Двести шестьдесят шесть километров. Ну это не по прямой, а по дорогам, которые тогда были. За час наш герой делал пять миль верхом. Двадцать два километра в час. Очень неплохой показатель для коня. Средняя скорость коня составляет 15 – 18 км в час. Тут у нас получается 22,2 км в час, если даже не считать времени, потраченного на разговоры, смену коней, какой-то маломальский отдых. Пусть так, ведь в галопе конь может дать и 60 км в час, но недолго и по лучшей дороге. Как добирался Планше – бог весть. Видимо, по воздуху пролетел. Странным остаётся, что, добравшись до Парижа за 12 часов, наш герой более суток потратил на то, чтобы передать подвески Королеве. Стоило ли так спешить? Допустим, что Планше добрался только через сутки, но почему д’Артаньян был так уверен, что Планше дома? На чём это он делал 7 километров в час? Бегом бежал? Денег на дорогу д’Артаньян ему не оставил.
Вот ещё великолепный эпизод. О Бекингеме:
«Он весь еще был поглощен своими мыслями, когда появился ювелир. Это был ирландец, искуснейший мастер своего дела, который сам признавался, что зарабатывал по сто тысяч фунтов в год на заказах герцога Бекингэма.
— Господин О'Рейли, — сказал герцог, вводя его в часовню, — взгляните на эти алмазные подвески и скажите мне, сколько стоит каждый из них.
Ювелир одним взглядом оценил изящество оправы, рассчитал стоимость алмазов и, не колеблясь, ответил:
— Полторы тысячи пистолей каждый, милорд».
Серьёзно?
Английский ювелир оценивает бриллианты во французской валюте?
Почему не в монгольских тугриках или не в китайских юанях?
Наши герои, стремясь выполнить прихоть Королевы, давят по дороге ни в чём не повинных прохожих, загоняют коней, д’Артаньян даже убивает или почти убивает графа де Варда. Лишь для того, чтобы Королева вновь показала Королю подвески, которые столь опрометчиво отдала Бекингему.
Этот эпизод и всё, что с ним связано, занимает четверть книги. О нём потом вспоминается многократно во всех последующих книгах как о подвиге.
Кстати, когда д’Артаньян сообщил друзьям о том, что они все четверо едут в Лондон, те сразу же распорядились, чтобы слуги смазали ботфорты и оседлали коней. Все четверо слуг бегом бросились исполнять приказ.
Давайте разбираться. Мушкетёры везде ходили, таская за собой слуг, как на верёвочке? При этом каждый держал дома по коню? Но ходили пешком? А за конём никто не ухаживал? А у слуг были кони? Они были столь же хороши, как и кони мушкетёров? А слуги были такими же отличными наездниками и воинами, как и сами мушкетёры? Каждый из мушкетёров держал дома два коня – для себя и для слуги? И при этом они расхаживали по Парижу пешком?
Вы скажите, что у слуг были кони похуже? Но тогда вся кавалькада ехала не так быстро, как могла бы, дожидаясь слуг на плохих конях!
Думаю, что слуги умели летать всё-таки. И питаться воздухом время от времени. Вспомните, когда у мушкетёров не было денег, они напрашивались в гости. А кто давал корм коням? Кто кормил слуг? Не иначе, как святой дух.
Впрочем, Дюма даёт отличный рецепт. Как только слуга заикался о жаловании или о еде, д’Артаньян устраивал ему взбучку, как ему посоветовал Портос, и это срабатывало! И слуги у них были такие преданные, так благодарны своим хозяевам за честь служить у них! Просто идиллия какая-то! Если они могли питаться тумаками, почему бы им не летать при необходимости по воздуху? Чтобы быть всегда там, где понадобишься!
Между прочим, почему Бекингем не озаботился восстановит ленты, на которых держались подвески? Подобрать точно такую же ткань очень сложно!
Между прочим, только лишь для того, чтобы объяснить королю Карлу Первому причину закрытия портов, Бекингем решает объявить Франции войну!
И д’Артаньян не видит в этом ничего плохого!
Напротив, он надеется встретиться с герцогом в ратном сражении!
И радуется заранее такой возможности!
Вот этот диалог. Входит секретарь герцога.
«Герцог собственноручно писал какие-то приказания.
— Господин Джексон, — обратился герцог к вошедшему, — Вы сейчас же отправитесь к лорд-канцлеру и скажу ему, что выполнение этих приказов я возлагаю лично на него. Я желаю, чтобы они были опубликованы немедленно.
— Но, ваша светлость, — ответил секретарь, быстро пробежав глазами написанное — что я отвечу, если лорд-канцлер спросит меня, чем вызваны такие чрезвычайные меры?
— Ответите, что таково было мое желание и что я никому не обязан отчетом в моих действиях.
— Должен ли лорд-канцлер такой ответ передать и его величеству, если бы его величество случайно пожелали узнать, почему ни один корабль не может отныне покинуть портов Великобритании? — с улыбкой спросил секретарь.
— Вы правы, сударь, — ответил Бекингем. — Пусть лорд-канцлер тогда скажет королю, что я решил объявить войну, и эта мера — мое первое враждебное действие против Франции.
Секретарь поклонился и вышел».
Итак, просто лишь для того, чтобы объяснить запрет на выход кораблей из порта, Бекингем объявляет войну Франции. Он мог бы, например, сказать, что возникла необходимость повторной таможенной проверки, поскольку есть подозрение, что какой-то важный товар скоро вывезут из Англии. Да в конце концов он мог сказать, что у него украли бриллианты и он желает найти вора, но есть опасение, что вор попытается скрыться на корабле! Ведь это – меньшее зло, чем война! Логично ли объявлять войну только для того, чтобы не выпустить даму с двумя подвесками? Для Дюма – да!
Как воспринимает д’Артаньян это всё? С изумлением. Только лишь. Не с сожалением, не с гневом, не с неприятием. Лишь только с изумлением.
Далее Бекингем говорит: «Англия принадлежит нам обоим». Смысл этого: «Просите что угодно». Что просит д’Артаньян? Постель!
Ладно, бедный гасконец, который не чурается украсть у Бонасье его деньги, но он не хочет попросить ничего для себя или для своих товарищей, вот такая гордость. Это мы можем понять. Но почему он не попросил не объявлять войну Франции?!?
Напомню! Для улучшения отношений между Францией и Англией Король Людовик Тринадцатый выдал за Короля Карла Первого свою сестру Генриетту.
Король принимает все усилия для установления дружеских отношений с Англией. Для этого именно и прибывает Бекингем.
Из-за любви к Королеве Анне, и чтобы её спасти от позора обвинения даже не в измене, а просто в том, что она отдала подвески, Бекингем объявляет Франции войну!
И он не думает, что Король Карл Первый может возмутиться этим!? Король не скажет ему: «Вы объявили войну родине моей супруги без каких-либо оснований и даже не посоветовались со мной?! Из прихоти?! Вон со всех постов, вон отсюда, негодяй!»
Король Карл Первый, видимо, совсем уж тряпка. Тогда стоит ли удивляться, что народ скинул его и казнил? Но тогда зачем три мушкетёра и д’Артаньян пытались его спасти, такого непутёвого Короля?
Всем приятного чтения! Читайте Дюма. Лично я это делаю с удовольствием. А если чему-то удивляюсь, то это ведь когда читаешь на третий или четвёртый раз!
Удач!
__________________
P.S. Если вы думаете, что этим перечнем исчерпывается количество "глюков", то вы заблуждаетесь.
Вот, например, как вам нравится глюки в романе "Двадцать лет спустя"?
Мой любимый "глюк" - это ЗАТОРМОЖЕННЫЙ МАЗАРИНИ. Ну или "Замороженный Мазарини". Это как угодно.
Читайте в следующем выпуске!