- Во – первых ты еврей, а во – вторых не член партии.
Сколько раз я слышал эту замечательную фразу? Не считал. Каждый раз, при устройстве на работу или при попытке приобщения к каким - нибудь благам, распределяемым в нашем социалистическом обществе. Таким образом в доверительной форме разъяснялись мои недостатки, которые разумеется делали невозможным получение этих благ. Однако, услышать это от своего товарища было обидно.
Мы сидели за столом в подвальном помещении нашего научного института, в которым я числился научным сотрудником, а Игорь начальником гражданской обороны. Здесь в подвале находился кабинет гражданской обороны. В институте не было более тихого и укромного места. Стены украшали картины атомных взрывов,
шкафы были набиты противогазами, за которыми мы прятали запасы спиртного.
- Наливай. Чего надулся?
- Как в командировку на край света - я. Как проект завершать,
который до меня развалили, опять я. На овощную базу - вперед! Надоело. Где справедливость?!
В кабинет гражданской обороны Игорь притащил старый кожаный диван, выброшенный директором, обновившим мебель в своей приемной. Диван не имел никакого отношения к гражданской обороне, зато делал более комфортабельными наше общение. У меня были серьезные основания подозревать, что иногда диван использовался Игорем для обсуждения с хорошенькими посетительницами кабинета вопросов далеких от гражданской обороны. Игорь был стройным сороколетним холостяком, бывшим офицером пограничником. Сохранившиеся выправка, усы и постоянный запах одеколона «Шипр» делали его неотразимым для женщин нашего института.
В тот раз мы вели неспешную, содержательную беседу о преимуществах водки перед пивом, а также об особенностях пограничной службы на кавказе. Стол был сервирован без особых изысков. На развернутом листе газеты стояла открытая банка килек. Рядом лежали несколько кусков хлеба и вареной колбасы. Два граненных стакана служили нам бокалами или рюмками, в зависимости от наливаемых в них напитков.
Завершив рассмотрение общих вопросов устройства общества, мы перешли к текущим новостям нашего института. Я был пассивным наблюдателем жизни института и прекрасно обходился без участия в ней. Было только обидно, что врожденный и приобретенный недостатки, о которых напомнил Игорь, наглухо закрывали возможность служебного роста.
- Послушай. А может тебе в партию вступить? В наши ряды строителей светлого завтра.
Шутил он что ли? Меня больше занимали проблемы туманного сегодня, но предложение приятеля имело смысл. Еврейство в нашем обществе было вроде родимого пятна во всю щеку. О нем помнили всегда. С какой бы стороны на тебя ни смотрели. Хоть со спины. Мне казалось, что, вступив в партию, я смог бы хоть немного скрасить свою неприглядность в нашем интернациональном государстве. Я уже думал об этом раньше. Задача была не простой.
В наш институт ежегодно приходила разнарядка из райкома партии. В ней указывались состав и число работников, которые должны были стать кандидатами в члены КПСС в текущем году. Райком требовал, чтобы в партию принимали рабочих. В институте было мало рабочих и они не спешили в партию. Время идейных партийцев похоже прошло. В партию рвались в основном ученые, убедившиеся в своей бесполезности, и чиновники – карьеристы. Для них это был самый короткий путь к льготам и заветным должностям.
Наш институт не был исключением. Похоже, что вся страна играла в странную игру. На многолюдных собраниях и митингах решения партии и правительства дружно одобрялись, а дома - в узком кругу домочадцев и близких друзей - высмеивались. Жизнь нескольких поколений граждан проходила в этой игре. Она стала привычной и обыденной. Нужно только было соблюдать ее правила.
Игорь рассказывал мне о партийных собраниях. На последнем рассматривалось персональное дело научного сотрудника,
решившего уйти из семьи. Жена написала письмо в институт, требуя вернуть бунтовщика. Бедолага объяснил собранию, что много лет назад полюбил другую женщину, но не мог бросить семью. Ждал, когда вырастут дети. Решился в свои пятьдесят. Собрание осудило и обязало блудного мужа вернуться. Он покорился.
Я слушал Игоря и смотрел на продавленный и много повидавший на своем веку диван.
- Неужели ты за это голосовал?!
- Как все.
- А если бы сам оказался на его месте?
- Не дано тебе понять, что главное - это порядок и дисциплина. И еще - не попадаться. Попался – пеняй на себя.
Как бы поступил я? Наверное при голосовании воздержался, а может быть, осмелев, был бы против. Мог ли из меня получиться полноценный партиец, железный боец? Не знаю. По крайней мере, вреда бы никому не принес. Мог бы даже помочь кому-нибудь. В конце концов, буду платить взносы, сидеть на собраниях, голосовать. Ничего страшного. Зато какие перспективы. Освободится место заведующего сектором – могу претендовать, путевки заграницу – пожалуйста. Даже в капиталистические страны. Может и с жильем помогут. Заманчиво.
- Игорь, ты это всерьез о пополнении рядов строителей светлого будущего?
- Какие тут шутки. Будешь достоин, если еще разок в магазин сгоняешь. Обернешься быстро - дам рекомендацию.
- Ты можешь быть серьезным. А разнорядка райкома?
- Не твоя забота. Цени свое счастье, имея такого друга как я. Еще по одной и галопом в магазин.
На следующее утро похмельная головная боль полностью отвлекла меня от вчерашних намерений. Через два дня текущие дела вообще вытеснили фантазии, родившиеся накануне в кабинете гражданской обороны.
Наш институт недавно перевели в новое здание. Каждой этаж здания состоял из длинного коридора с комнатами-кабинетами по обе стороны. Посередине коридора располагалась широкая лестница от первого до последнего этажа. Мой отдел находился в начале коридора. Движимый очередными срочными делами я вылетел из своей комнаты. С противоположного конца коридора навстречу мне шел секретарь партийной организации института – Николай Иванович.
В Николая Ивановича он превратился недавно, став секретарем, а до того назывался Колькой. Большим ученым Колька не был, а был самым незаметным младшим научным сотрудником в малозначимом отделе института. Работал давно, но никак себя не проявил. В институте его почти не знали. Я припоминал щуплого человечка с вечной заискивающей улыбкой на лице.
Колька исчез бесследно. Николай Иванович не имел с ним ничего общего. Несмотря на малый рост, он высоко поднялся над нами – простыми смертными. Место улыбки заняло неизменное оценивающее собеседника выражение лица. Маленькие глаза никогда не останавливались. Они бегали, не оставляя без внимания ни одного миллиметра окружающего пространства вокруг себя, поэтому встретиться взглядом с их владельцем было невозможно. Он перестал здороваться. Вынужденно общаясь с сотрудниками, намекал, что удалившись от их мелких повседневных проблем, постоянно пребывает где-то в высших сферах.
Я заметил его издалека и приготовился бессловестно разминуться, но что-то необычное в его облике заставило меня изменить решение. Он улыбался. Я оглянулся, чтобы увидеть счастливца, которому предназначалась эта улыбка. Кроме нас в коридоре никого не было. Что бы это значило? Николай Иванович приближался, разведя руки в стороны будто собираясь меня обнять. Мое лицо само скривилось в ответной улыбке. Мы сошлись посередине коридора у лестницы, как близкие родственники после долгой разлуки.
- Как поживаете, дорогой мой! Почему не заходите. Может помочь чем - нибудь или проблемы какие. Милости прошу. По -простому. Без церемоний. Посидим, обсудим, все решим.
Я что-то мямлил, пока он тряс мою руку. Затем мы несколько раз обменялись любезностями и заверениями во взаимном удовольствии от встречи. Расставались неохотно, что поделаешь, дела.
Вот это да! Не иначе меня решили запустить в космос или сделать героем труда. Необходимо было поделиться с кем–нибудь переполнявшими меня чувствами. Игорь оказался на своем месте. Я рассказал о невероятном происшествии. Оно его не удивило. Он был невозмутим.
- Игорь, что произошло? Можешь мне объяснить.
- А, что тут говорить. Все ясно. Мы работаем.
- Мы?! Кто это мы? Твоя работа?!
- Сюрприз. Сам скоро узнаешь. Потерпи немного. Слов на ветер не бросаю.
Через несколько дней, которые пролетели в ожидании чуда, я шел по тому же коридору и снова в противоположном его конце увидел Николая Ивановича. Наша встреча была неизбежна. Деваться было некуда. Я уже подготовил себя к очередным объятиям, когда заметил, что Николай Иванович выглядит иначе, чем в прошлый раз. Он не улыбался. Поравнявшись с лестницей, резко свернул на нее и побежал вниз, явно избегая меня.
Что бы это значило?! Случайностью обяснить его поведение нельзя. Не таков был Николай Иванович. И это после пылких объятий предыдущей встречи?! Что-то опять случилось. Рассуждая, я направился в кабинет гражданской обороны.
- Игорь, что ты натворил?
- Ничего.
- Я знаю – это ты. Больше некому. Рассказывай.
- Не волнуйся. У каждого бывают досадные ошибки. Даже в космос запускают и промахиваются. А там такие головы работают.
- Стоп. Не надо про космос, опустись на землю. Про меня давай.
- Ну, связался с райкомом..
- Как?
- Позвонил. Нашел нашего инструктора. Сказал, что ты достоин, и я тебя настоятельно рекомендую в партию.
- А он?
- Он сказал, что уважает мое мнение, чтоб я не беспокоился, моя рекомендация будет обязательно учтена.
-Откуда он тебя знает? С чего это он тебя так зауважал? Не морочь голову.
От неожиданно возникшего подозрения я похолодел.
- Кем ты назвался?
- Что пристал, как банный лист.
- Кем ты назвался?
- Сказал, что я генерал Васильев из пятого управления Комитета Государственной Безопасности.
- Почему Васильев? Почему из пятого управления?
- Мог назваться Петровым или Ивановым. Я не знаю сколько у них там управлений. Думаю, что пять наберется.
- А он тебе поверил...
- Главное правильно изложить. Не всякому дано. Надо уметь. Размениваю свой талант на такую ерунду. Каждый раз, выкладываюсь как на премьере.
- Каждый раз?! Ты уже проделывал такое?
- Приходилось. До сих пор удачно.
- А со мной значит не повезло. Несчастный случай на охоте, а подстрелянный егерь – это я. Что ты ему еще сказал?
- Больше ничего. Оставил свой телефон.
- Зачем?
- Для солидности. Мол, звони в любое время. До сих пор никто не решался, а этот бдительный попался. Позвонил.
- Ну и что?
- Попал в пивной бар.
- Почему?
- Случайно. Я и сам не знал, что это телефон бара. Что я должен был ему дать настоящий номер своего телефона?
- Боже мой! Представляю его реакцию. Как ты это все узнал?
Впрочем, я мог бы не спрашивать. Конечно, от секретарши нашего директора, которая, проявляя повышенный интерес к вопросам гражданской обороны, частенько навещала этот кабинет. Значит уже звонили в институт.
Да, действительно это был замечательный сюрприз. Удружил
мне Игорь. Получается, что я пытался одним махом обмануть две самые могущественные в нашем государстве организации – коммунистическую партию и Комитет государственной безопасности. С черного входа захотел пробраться в светлое будущее. Не вышло. Тут уж не до благ и льгот. Такое не прощают. Я буду заклеймен как авантюрист и проходимец. Надо думать как жить дальше.
Ночью мне снились кадры из кинофильмов о диверсантах и шпионах. Я был основным действующим лицом. Крался по темным улицам, печатал и расклеивал листовки, похищал секретные бумаги. В конце концов меня ловили, били и сажали в тюрьму. Допрашивал меня сам Николай Иванович.
Проснулся в отвратительном настроении. На всякий случай
посмотрел в зеркало. Следов пыток не нашел. Значит это действительно был сон. Образ жизни подпольщика мне не понравился. На нелегальное положение перейти не решился. Надумал просто оттянуть неминуемую расплату.
Отпросился в отпуск «по семейным обстоятельствам» и на следующий день улетел в далекий провинциальный поселок, где жил мой знакомый, порвавший с опостылевшей ему цивилизацией и давно призывающий меня присоединиться к нему.
Отпуск пролетел в здоровых сельских хлопотах. Ремонт дома, работа в огороде, баня, охота и рыбная ловля. Городская суета осталась далеко. Ни радио, ни телевизора, ни газет. Иногда ко мне приходила сумашедшая мысль остаться там насовсем, но, когда отпуск закончился, я, приготовившись достойно выдержать любой удар судьбы, все же решил вернуться в свой институт. Будь, что будет. В конце концов, не украл и не убил.
Первым, кого я встретил в институте, был Николай Иванович. Я попытался его обойти, но он, поймав меня, знакомым движением заключил в дружеские объятия. Что еще ему от меня нужно?
- Дорогой мой, давненько Вас не видел. Куда пропали? Что новенького? Как жизнь молодая?
Издевается еще. Играет как кошка с мышкой.
- Да, я все собирался Вам объяснить.... Это было недоразумение. Я даже сам не знал.. – неуверенно начал я заготовленную еще в отпуске речь.
- О чем Вы? Какое недоразумение? Ничего не помню. Знаете поговорку «Кто старое помянет...» Вперед надо смотреть в будущее, а оно ведь у нас прекрасное.
Не сошел ли я с ума. Партийный вожак улыбался. Может быть это он сошел с ума. Какой-то особый случай чудесной шизофрении. Тогда не все потеряно. Может быть обойдется. Вот уж действительно жизнь прекрасна и удивительна.
Поднимаясь по лестнице на свой этаж, я оглянулся на Николая Ивановича. Он стоял в окружении работников института и, энергично жестикулируя, что-то объяснял.
Я бросился в кабинет гражданской обороны. Диван был на месте, Игорь на нем – все без изменений.
- Где пропадал? Я без тебя скучал. Посидеть как следует не c кем было.
- Что у вас происходит? Николай Иванович тронулся или сменил сексуальную ориентацию? Он меня сейчас опять обнимал.
- Все в порядке. Сменил, но не сексуальную, а политическую ориентацию. Не волнуйся. Где отдыхал? Туда, что газеты не носили?! Пе – ре – строй - ка. Такие, брат, дела.
Излагаю кратко и популярно. Выяснилось, что партия хоть и была «рулевым», но рулила не туда. Наиболее передовая часть членов партии в этом разобралась и решила теперь строить «социализм с человеческим лицом». Понятно?
- А раньше у него какое было лицо?
- Не знаю. Возможно оно было перекошенным.
- А куда же вы ему смотрели, если не в лицо?
- Куда надо, туда и смотрели. Перехожу к главному. Мы теперь, брат, демократы. Да, прежде ошибались. Зато теперь искореняем ошибки прошлого. На митинги ходим, спорим как жить дальше. Некоторые, можешь себе представить, даже капитализм требуют.
- Николай Иванович тоже демократ?!
- Один из наших лидеров. Клеймит годы застоя. А кто
как не он?! Он же всю эту кухню, можно сказать, изнутри знает.
Я присел на печально скрипнувший диван. Все происшедшее
за время отпуска как-то не укладывалось в мою бедную голову.
Непредсказуемо, как гибель Помпеи, рухнула нерушимая система. Значит я больше не проходимец и не авантюрист. Это хорошо. А как жить дальше? Пусть было неправильно, зато привычно. А сейчас... двуликий социализм - капитализм - демократия. Пойди разберись. Нужно было остаться в глуши, работать в огороде. Там сапоги – лопата - земля. Просто и понятно.
Знакомым движеним, сдвинув лежащие на полке противогазы, Игорь достал бутылку.
- Конечно сразу, как говорится без поллитра не разберешься. Ничего сейчас мы все поправим. Все уляжется, устаканится.
Вот еще, самое главное. На этот раз ты должен быть с нами. В передних рядах, так сказать, а то опять все упустишь. Это тебе как друг говорю. Я плохого не посоветую. Чтобы выбрать правильную дорогу, нужно особое чутье.
Ну, давай, по первой за светлое будущее!