Бабушка чистила клубень картошки: на пальцы брызнула липкая жидкость с тёмно-жёлтыми хлопьями. Она воняла гнилым. Женщина сморщила нос и бросила картофель в кожуру, вымыла руки и схватила другой. То же самое. Три, пять картошек подряд и в каждой чмокала слизь.
Противно, мерзко, гадко. Сволочи, подсунули брак! Деньги зря переплатила! Бабушка вскочила, тряхнула плечами, раскрыла окно, пустив воздух, и поставила чайник на плиту — пить захотелось. Смысл чистить остальное, коль всё гнилое? Поразмыслив, она пересыпала клубни к очисткам и, завертев в пакет, выставила за входную дверь.
Телевизор, пара конфеток и чай затмили гнев спокойствием и расслабленностью. Стены, блики на серванте и шипение телевизора слились в монотонное тиканье: тик — так — тик — так. Всё расплавилось, потекло — вот телевизор нанесли на тумбу плавным мазком: краска подтекла, смешалась с рубиновым ковром. Вот на серванте дрогнул блик света с окна, под которым чирикает сойка, обронившая запас жёлудей; с абрикосового дерева струится шёлковый аромат, греющий лёгкие. Листья шепчутся, а о кухонную раковину мелодично бьются капли.
Ночь. Холодно: неужели, открыто окно? Ныла голова, да и мысли плавали, словно каша в чугунной бадье. Надо проверить окна, иначе насморк, кашель, дорогущие лекарства, снова перебиваться дешёвым мясом и ждать пенсии.
Холод резанул глаза. Она прикрыла их на минуты три, чтоб привыкнуть к темноте. Заползла мысль: и почему холодно лицу? Руки и ноги в тепле, хотя она не укрывалась. Боженьки, дует с потолка?! Там что, дыра!? О, этого не вынести… потолки натяжные, придётся разыскивать мастера, снимать люстру…
Она распахнула глаза. И поняла: ниоткуда не дует; окна крепко накрепко закрыты, двери заперты.
Тело немеет, сводится судорогами — на лице роятся тысячи, десятки тысяч тёмно-жёлтых тварей, передвигаясь ледяными лапками и вгрызаясь в кожу острыми усиками. На ковре распластался дырявый пакет с картофельными очистками. Пахло гнилью.
Бабушка зажмурилась и закрыла рот — руки потянулись к лицу, — мерзость! — и опустились. Что делать? Как быть? Она затрясла головой — тщетно. Бабушка чувствовала остроту на всём лице, в ноздрях и ушах… они сосут кровь... Впереди играют чёрные пятна; тело сотрясал воздух; краска затвердела, облупилась: стены пошли трещинами, — в шкафах забренчал сервиз, — полы дрогнули, вазы, цветочки, подушки, диван, стол и книги закружил хоровод. Что это? Подтанцовывает люстра?
Бабушка не двигалась…
…на краю подоконника…
…и плакала…
…ветерок обдул лицо…
…снова не приняла таблетку…
…шажок…
— крик — крик — крик.
Картинка: https://pin.it/50SJxJw