(с польского, отрывок из романа)
Начало первой главы можно посмотреть вот здесь - http://proza.ru/2013/01/14/585
Нет, я больше не откладывал на саксофон. Вскоре я вообще перешел работать на стройку, и когда получил первую зарплату, купил себе шляпу. Почему шляпу? Не знаю. Может, надо было просто хоть что-то купить, чтобы снова не начать откладывать на саксофон. А шляпа, может потому, что еще в школе я решил купить себе шляпу, когда у меня уже будет саксофон. Саксофон, шляпа, я в ней, как представлю себе (и не раз!) эту картину, так любо дорого посмотреть на этого парня!
Как-то еще в школе нам привозили такой фильм. Большой магазин со шляпами, входят мужчина и женщина, Джонни и Мэри, и этот мужчина хотел купить шляпу. Начал примерять шляпы, а Мэри села себе в кресло и углубилась в какой-то журнал. Это был первый фильм в моей жизни. Поэтому когда он примерял эти шляпы, то у меня было такое впечатление, что он не на экране примеряет, а среди нас, в актовом зале. Или что и все мы находимся в этом магазине, где он примеряет.
Примерял и примерял, а эта Мэри, неземной красоты женщина, как я и говорил, сидела в кресле, уткнувшись в свой журнал. Закутана в меха, закинула ногу за ногу, и каждая нога в элегантной туфельке. Не знаю, согласится ли пан со мною, но ноги – это лицо женщины. И туфельки – должны соответствовать. А уж все остальное может быть значительно скромнее. Неважно, какое у женщины лицо, если у нее ноги – в порядке. Но они обязательно должны быть в хорошеньких туфельках. Нынче редко когда можно встретить такие ноги. Почти все женщины ходят в брюках, а как даже в платьях, то зачастую в таких туфлях, что страсти господни просто. И мало уже какая умеет ходить так, как должна это делать женщина. Видел пан, как женщины сейчас ходят? Так пусть пан как-нибудь обратит внимание. Бросают ноги, как шаг печатают. Солдаты, а не женщины. Даже здесь, разукрашенные, босиком, а большинство ходит точно так же. И нет у них бетона под ногами, только земля, трава. Мне как-то за границей рассказывал один режиссер, что не мог подобрать актрису, которая бы сумела сыграть принцессу. С лицом – все в порядке, а вот походки соответствующей – нет.
Ну и эта Мэри так была поглощена журналом, что на мужчину совсем не обращала внимания. А он примерял и примерял. И с каждой шляпой стоял перед зеркалом все дольше, словно не знал: может, сказать – эта, мол, или снять и попросить другую, или в этой еще посмотреться в зеркало. Уже несколько примерил, но, видимо, ни одна ему так и не приглянулась, потому как все время просил подать ему следующую.
И продавец, словно ничего не случилось, приносил ему следующую, потом снова следующую и следующую. Еще и улыбался, как приносил новую шляпу, улыбался и склонялся в полупоклоне. И, несмотря на то, что мужчина видел себя с головы до ног в большом зеркале, обходил вокруг него с зеркальцем в руке, подставляя ему это зеркальце с одной стороны, с другой, то спереди, то сзади, чтобы тот пригляделся, как он выглядит в отражении этого зеркальца в том большом зеркале перед ним. И одинаково восторженно расхваливал каждую из шляп, которую именно в этот момент примерял мужчина:
– Вот теперь уважаемый пан посмотрит. А теперь. Чуточку на лоб надвинем. Чуточку приподнимем надо лбом. Чуточку на сторону, чуточку так, чуточку иначе. Идеально, просто идеально. Как создано для лица уважаемого пана. Уважаемого лба, уважаемых глаз, бровей и так далее. Идеально.
Сейчас я понимаю, что это была комедия. Только тогда это совсем меня не смешило. Я переживал за каждую шляпу, которую Джонни снимал и отдавал продавцу, как будто лично я сам что-то терял. Наверное, смех зависит не от того, что пан видит, слышит. Смех – это способ защиты человека от окружающего его мира, от самого себя. Лишить его этой способности, и он сразу станет беззащитным. Именно таким я и был. Просто я не умел смеяться. Мне даже казалось непонятным, как вообще можно над чем-то смеяться. В большинстве своем такими же были почти все, кто попал в эту школу. Хотя, должен пан понимать, не все. Некоторые умели смеяться. Даже тогда, когда сидели в карцере.
Так и на этом фильме, некоторые аж надрывались от смеха. Но это был не обычный, не простой смех. За ним чувствовались нарастающее бешенство, горечь. С каждой шляпой, которую примерял мужчина, через этот смех летели проклятия, брань, на него, на продавца, а прежде всего на эту Мэри, что словно утонула в журнале и ничего не посоветует мужчине. А сидела вот, как мы здесь. И нет, чтобы хоть глаза подняла, сказала, ему – хорошо, нехорошо, в этой хуже, в той лучше. И дальше могла бы читать.
Актовый зал был битком, мало по швам не трещал, пан может себе представить, что творилось. Не понравилась мужчине какая-то шляпа, сразу крики, топот, свист. И с каждым разом все громче, с каждым разом продолжительнее, тем более, что ни одна из них так и не производила на него должного впечатления. Он опять чуть медлил, прежде чем снова сказать – нет, и эта тоже – нет, потому что – то или то. И продавец в очередной раз сгибался в своем полупоклоне, с неизменной улыбкой на лице и соглашался с ним.
– В самом деле, уважаемый пан прав. Темновата. Уж больно светлая. Не тот оттенок. Не тот фасон. Поля широковаты. Эта шляпа совсем не к лицу уважаемому пану. Ничего страшного. Посмотрим другую.
О, уж тогда-то шум, так шум охватывал зал. Скажу пану, я даже начал бояться. А продавец шел и приносил другую, в надежде, что вот эта, наверное, понравится мужчине. Весь прилавок был завален этими примеренными шляпами, потому что, чтобы мужчина не ждал слишком долго следующую, продавец откладывал все примеренные шляпы в кучу на прилавок. Если не видел такого, никогда не представил бы столько шляп за раз. И все для одной единственной головы какого-то Джонни. Если бы еще хоть кто-то другой был. Но не было никого другого. Если бы я или пан были. Извиняюсь, конечно, не хотел бы пана обижать, но ведь продавец не знал бы, кто пан такой, если бы он вошел и сказал, что хочет купить шляпу. Тем более, если бы я вошел. Но пана, вполне возможно, что и узнал бы. О, шляпники – весьма проницательный народ. Знал я одного такого.
При любом раскладе, хоть нас там и был полный актовый зал, никто не знал, кто же, в конце-то концов, этот Джонни. Даже мы не догадывались. Разве что продавец знал. Или в конце фильма это как-то должно было бы проясниться. После примерки очередной из этих шляп мне пришло в голову, что шляпа – не такая уж и обычная вещь, хотя и кажется просто головным убором. Когда фильм идет и идет, а ее все примеряют и примеряют, то, наверное, не такая уж и обычная.
Раз привезли нам в школу одного такого, вытаскивал кролика из шляпы. А кролик взял и убежал от него, ну мы все и ловили ушастого. И хоть опять же, и в этот раз нас был полный актовый зал, насилу его поймали. Белехонький, пушистый – ангора, весь дрожал, так был напуган, несмотря на то, что умел исчезать и появляться, раз – в этой шляпе, а раз – и нет его в ней. Или, может, это в самой шляпе было дело, уже тогда начал я сомневаться.
P.S. Если кого-то заинтересовал этот роман Веслава Мысливского, полностью главы 5-8 можно скачать на сайте "Эрудит. Ресторан интеллектуальной кухни", ссылка на который есть внизу моей авторской странички сайта "Проза.ру" (в разделе "Ссылки на другие ресурсы"). Перейдя по этой ссылке на мою авторскую страничку сайта "Эрудит", в самом её низу, можно обнаружить активную ссылку на перевод романа. Приятного чтения.