Иду по двору к Литейному, за мной — воспитательница лет тридцати и стайка детсадовцев. Старшая группа. Щебечут.
— Ой, какие цветочки! — говорит один из мальчиков.
А у нас там, и правда, цветочки — хионодоксы, сциллы, крокусы. Я много лет назад повесила во дворе объявление: "Дорогие соседи, давайте вместе готовиться к весне и закапывать деньги в землю. Собираюсь покупать луковичные. Кто со мной?" Кто-то тысячу принёс, кто-то пятьсот рублей, а одна древняя бабулечка — пятьдесят, с просьбой посадить что-то раннее-раннее, чтобы она точно до цветения дожила... Я на собранные деньги купила мелколуковичных и посадила. И вот каждую весну они радуют всех, кто заходит в наш большой двор.
— Можете нарвать и подарить своим мамам, — предлагает щедрая молодая женщина.
Я аж споткнулась. Оборачиваюсь, спрашиваю, почему, собственно, уважаемая воспитательница решила, что цветочки можно рвать? А она в ответ:
— Ну не вы же их посадили!
Говорю, что в том-то и дело, что я. Для всех посадила, а не для конкретно вот этих детишек и их мам. А если для всех, то цветочки должны остаться там, где они есть, чтобы всем, кто их увидит, становилось бы чуточку веселее.
Сказала и пошла было дальше, но мне в спину понеслось, что-то о том, что не знали, что предупреждать надо, а знали бы, что у цветочков есть жадный хозяин, не позарились бы.
Я опять остановилась. И не поленилась вернуться.
— Хорошо, — говорю, — представьте, что вы в лесу увидели эти первоцветы, никто их не сажал, нет у них хозяина, а если и есть, то он вас никак остановить не может, ни словом осадить, ни за руку схватить, значит ли это, что надо их сорвать? Почему всегда только брать? Почему не отдавать?
— Ничего с ними не будет, с цветочками, корень в земле останется, на следующий год снова вырастут, — отвечает мне властительница детских душ.
— Будет, — говорю, — они не смогут дать семена, потому как вы предлагаете детям их кастрировать, лишить потомства. На следующий год эти же, или такие же дети снова сорвут цветочки и выбросят, не донеся до дома, потому как они завянут и потеряют все своё очарование, и на следующий, а потом настанет весна, когда ни один цветочек не зацветёт.
Дама решила возмутиться моим поведением. И я её понимаю. Это реально возмутительно, когда тебя, взрослую девочку, педагога, не побоюсь этого слова, отчитывает на улице незнакомая тётка.
— Вы всё сказали?
— Нет, говорю, не всё, но то, что я хотела бы вам сказать, оно всё нецензурное, при детях негоже.
И ушла. И вот думаю — с какого перепугу мы решили, что мы властители и цари, что чего только не пожелаем, можем взять по праву сильного?
Как бы этому сильному в итоге планета не отомстила по тому же самому праву.